Через четверть часа мы сидели под деревом, переводя дух после бешеной гонки и фееричного падения. У меня до сих пор все ныло, но сейчас боль концентрировалась в конкретных точках, где, очевидно, скоро появятся синяки. Тем не менее я расседлал коня – хотя здесь большую часть работы Бес уже сделал – и дополз до тени дерева. А значит, жить буду.

Я бездумно пялился в небо, Фрея же, наоборот, о чем-то размышляла. И вот, когда я уже почти постиг всю суть искусства созерцания, она сказала:

– Все-таки прости, что так вышло.

– Ты уже второй раз извиняешься, и я второй раз говорю, что не нужно. – Я посмотрел на Беса, мирно щипавшего траву неподалеку. Ну просто воплощение кротости. – Лучше никогда не извиняйся, а делай вид, что так и было задумано.

– И по какой причине, по-твоему, я могла все это задумать? – в голосе Фреи удивление мешалось с насмешливостью.

– Ну, например, ты хотела испытать мою удачу или… – я задумался, – живучесть.

Она рассмеялась, поправляя выбившуюся из косы прядь. Прядь никак не хотела вплетаться обратно в прическу. Поняв, что занятие это бесполезное, Фрея дернула за ленту, закреплявшую косу, и начала ее расплетать.

– Но все-таки хорошо, что ты умеешь держаться в седле, – сказала Фрея, не отрываясь от своего занятия. – Где ты научился? У вас же не используют лошадей как основной транспорт.

Про то, что у нас в мире водится такая штука, как автомобиль, я уже успел рассказать в один из вечеров, проведенных в библиотеке за вычерчиванием магических символов. Приблизительно описав принцип работы авто, я тут же получил четыре удивленных взгляда и чуть ли не синхронный выкрик: «У нас такое почти сделали!»

Оказалось, что их прогресс замер где-то в шаге от изобретения автомобиля. Но их техно-магическая машина служила не столько для перевозки пассажиров, сколько для доставки грузов. Потому что негуманно заставлять лошадей тянуть такие тяжести. Иногда меня почти в ступор вводила их местная любовь ко всему живому.

Но грузовики до сих пор не колесили по дорогам Фрита. И опять же из-за Моркета. Машина требовала очень мощный магический аккумулятор, а в нынешних условиях его просто не могли создать. Этот мир все сильнее хотелось спасти хотя бы чисто из интереса посмотреть, насколько резко скакнет техническое развитие, когда магия наконец «выровняется».

– В моем мире езда на лошадях осталась в основном в качестве спорта. Вот им я и занимался, – ответил я на вопрос Фреи. – Правда, очень давно. Лет семь назад.

Она посмотрела на меня несколько недоверчиво, словно прикидывая, гожусь ли я в наездники. И судя по ее взгляду, ответ скорее нет, чем да.

– Мне почему-то казалось, что тебе подобное неинтересно, – сказала Фрея, будто объясняя свой взгляд, – спорт – это ведь строгий режим и систематические тренировки. С тобой подобное как-то не сильно вяжется.

Это она такие выводы на основе трех недель моих магических тренировок сделала? Впрочем, сильно спорить не буду, я и систематичность – это те вещи, которые лишь кое-как уживаются друг с другом. Мне тяжело повторять что-то изо дня в день. Но, как оказалось, даже в магии без этого никак.

– Хотя, если учесть награду и всеобщее внимание… – задумчиво продолжила свою мысль Фрея.

– Вот первые места меня вообще никогда особо не привлекали. Да и соревновательная система в целом. Мне кажется, что если ты дополз до финиша, то неважно, как быстро ты это сделал, – главное, что сделал. А если не дополз, то, может, оно тебе просто не нужно было. И чего тогда переживать?

– Интересные вещи, оказывается, у тебя в голове творятся, – Фрея рассеянно пропустила через пальцы пряди распущенных волос. На свету они отливали темно-синим и ультрамариновым.

– Учти, я выдаю по одной умной мысли в месяц-два, а дальше мой мозг бездействует и копит силы.

– А я-то думала, почему ты такой бестолковый. Оказывается, нужно было просто подождать, – прозвучало хоть и насмешливо, но беззлобно. Никакой наигранной строгости, лишь немного язвительный прищур глаз. – Но если тебе неинтересны призы, тогда зачем ты занимался конным спортом и почему перестал? – Оказалось, Фрею не так-то просто сбить с мысли. Я-то надеялся, что мы уже закрыли тему.

– Долгая и скучная история, – отмахнулся я.

– Мы никуда не торопимся, – заметила Фрея и, разделив волосы на три пряди, начала снова заплетать косу, – да и история от жителя другого мира не может быть скучной. Я просто хочу понять, что ты за человек.

– Зачем? – спросил я, не подумав.

– Я не люблю судить о людях, ничего о них не зная. – Я следил за ее пальцами, как они перебирают темные пряди так ловко и плавно, словно играют на арфе заученную до автоматизма, но любимую мелодию.

Я тяжело вздохнул. Ну ладно, раз ей так интересно.

– Вся эта идея со спортом вообще не моя. Просто прихоть отца, – последнее слово будто наждачкой оцарапало горло. Стало так неуютно, как бывало только под его взглядом в те поганые минуты моей жизни, когда я снова не оправдывал его ожидания.

На самом деле можно было соврать. Придумывать на ходу – это мой конек. Поэтому большинство знакомых имели совершенно разное представление о моем прошлом и моих родителях, в зависимости от того, какая история для них выдумалась и какие чувства я планировал ей вызвать. Но Фрее весь этот случай с моей травмой я рассказал хоть и коротко, но честно. Правда, в разговоры об отце больше не углублялся, но да демон с ним. Не хочу лишний раз вспоминать.

Когда я закончил свою историю, руки Фреи вдруг замерли. Она несколько секунд отрешенно смотрела куда-то вдаль, а потом резко обернулась ко мне.

– Теперь мне вдвойне неловко, – пробормотала она, пальцы ее разжались, выпуская так и не доплетенную косу.

– Только не начинай снова извиняться, я определенно не нуждаюсь в срочной психологической помощи. – Я подхватил конец косы и закрепил его узкой темной лентой.

Только сделав это, я подумал, что нарушил, наверное, около миллиона местных правил приличия. Хотя здесь вроде как с этим было проще, но кто знает. Мне, как ни странно, никто до сих пор не прочитал лекцию по этикету. Фрея, к счастью, не оскорбилась. Наоборот, улыбнулась и поблагодарила.

– Я и не собиралась извиняться, – сказала она после, отбросив косу за спину, – я изначально подстроила это все, чтобы узнать тебя получше.

А она молодец, быстро схватывает.

– А безумный конь твой соучастник, да? – спросил я, иронично смотря на нее.

– Конечно, – Фрея кивнула. За моей спиной, будто подтверждая ее слова, заржал Бес.

Заговор. Ну я так и знал.

– Но теперь я на самом деле понимаю тебя несколько лучше, – Фрея почему-то отвела взгляд, – ожиданиям моего отца тоже трудно соответствовать.

На следующее утро после безумных скачек тело все еще болело, но не так сильно, как могло бы. Фрея принесла мне какую-то заживляющую мазь. Она однозначно была волшебной, потому что иначе сегодня свое покрытое синяками тело мне не удалось бы так легко отодрать от кровати. Но вот от боли в мышцах она меня не спасла.

Я стоял и тяжело вдыхал ртом воздух. Он был вязкий, горячий, с металлическим привкусом крови. Легкие болели. Колени вот-вот грозили подогнуться и опрокинуть меня на траву.

Определенно пора было сдаваться.

Но кто бы мне это позволил.

– Твоя основная проблема в том, что ты либо колдуешь, либо перемещаешься, – заметил Фэй. Он после нашего файтинга[3] даже не запыхался.

– А что, надо одновременно? – Я выдохнул остатки воздуха.

– Надо. Если, конечно, ты хочешь выжить.

После таких тренировок в этом желании я был не очень уверен.

Заклинания Фэя снова вспыхнули яркими пульсирующими искрами. Чтобы направить их точно в меня, он даже рукой не повел.