Несмотря на то что зал был пуст, мне казалось, что за мной следят. Я чувствовала спиной не только взгляды знаменитых выпускников Сент-Риджиса, чьи портреты висели в пыльных рамах на стенах. Передёрнувшись, я продолжила путь.

Выбравшись через чёрный ход, я побежала на спортивную площадку. Сняв красный берет, пригнулась и пробралась под окнами кабинета математики, где было много учеников. Окно было открыто, и я услышала, как доктор Харгрейв проповедует о невинности и послушании:

– Правила нужны для того, чтобы защитить учеников от них самих. Соблюдайте правила, дети, и тогда вам нечего будет бояться…

– …И не на что надеяться, – пробормотала я, не сбавляя скорости.

Добравшись до угла здания, я выглянула и осмотрелась. Вся территория школы обнесена трёхметровым забором из сетки, которую невозможно перекусить теми инструментами, что были у меня с собой (ластик с ароматом клубники и простой карандаш). Выбраться можно только при помощи обходного маневра. Я посмотрела на место между будкой, откуда учитель физкультуры следит за игрой, и дверью кухни, где стояли полдюжины высоких узких мусорных баков на колёсах – мусорщики забирают их два раза в неделю.

Я знала, что мистер Харрисон, учитель физкультуры, в эту минуту должен, как всегда, курить в своей будке крепкие тонкие сигареты, пользуясь моментом, пока первые ученики не пришли за мячами для баскетбола и хоккейными клюшками. Он человек привычки, и сейчас это должно было сыграть мне на руку. Дым из окошка будки подтвердил мою гипотезу. Горизонт был чист.

Я пробралась к мусорным бакам и заглянула в каждый из них. Все они были до краев набиты завязанными мешками с мусором. Досадно.

Как можно быстрее и тише я выгребла мусор из одного из баков, складывая мешки между будкой и стеной школы. Мамин шарф я сняла и положила в карман – не хватало ещё, чтобы он испачкался.

Тут из будки послышался шум. Я застыла на месте. Но, к счастью, оттуда никто не вышел. Контейнер опустел, на его дне остался только тонкий слой бурой слизи. Воняло гнилыми овощами. Я вздохнула, бросила прощальный взгляд на свои начищенные ваксой ботинки и чистенькую юбку и полезла внутрь.

В этот момент кто-то открыл кухонную дверь. Я скорчилась внутри контейнера и захлопнула крышку. Оказавшись в тёплой вонючей темноте, я отлично слышала то, что происходило снаружи.

– Эй, Чарли! Тебе надо что-нибудь выкинуть? Я сейчас буду выкатывать баки. – Это был голос одного из подсобных рабочих.

– Да, возьми мешок с очистками, – раздалось в ответ.

Послышались приглушённый шум и приближающиеся шаги. Закрыв глаза, я понадеялась, что он не выберет мой контейнер. Через секунду стало светло. Я посмотрела наверх. На меня глядело молодое, небритое и очень удивлённое лицо.

– О, привет, Дэвид! – весело сказала я.

– Агата, опять ты? – Похоже, Дэвид был не очень-то рад меня видеть.

– Слушай, Дэвид…

– Дэйв.

– Дэйв, это очень важно.

– В прошлый раз тоже было очень важно. Меня же с работы выгонят! – испуганно прошептал он.

– Это последний раз, я обещаю! Больше никогда!

Он молча посмотрел на меня, потом на кухню, потом снова на меня.

– Последний раз! – сказал он. – И если тебя поймают, то я тебя тут не видел, ясно?

– Конечно.

Он кинул мешок с картофельными очистками мне на голову и захлопнул крышку. Я бы выругалась, но это могло меня выдать. Ещё пять минут я сидела скрючившись, пытаясь снять с головы мокрый пакет и при этом не издать ни звука. Я слышала, как Дэйв выкатывает баки к воротам. Могу поклясться, что мой контейнер он специально вывез самым последним, чтобы я подольше помучилась.

Наконец я ощутила, как сместился центр тяжести. Контейнер, подскакивая, поехал к площадке, потом с глухим стуком остановился, и на этом моё путешествие закончилось.

Я подождала немного, чтобы Дэйв успел зайти обратно. Из пакета капало, и холодная струйка затекала мне за шиворот. Брр! С пакетом на голове не так-то просто осторожно выглянуть и узнать, всё ли чисто вокруг. Но я больше не могла тут находиться и выпрыгнула из бака.

Контейнерная площадка была уже за пределами школьной территории, рядом с автобусной остановкой. Какой-то дедуля, увидев меня, в ужасе вжался в неё спиной.

– Извините! – воскликнула я и припустила по дороге, закинув сумку на плечо.

– Стой! – закричал он. – Ах ты… малолетняя преступница!

Я не могла не поправить его и крикнула:

– Я не преступница! Я детектив!

Отбежав от остановки, я достала свой блокнот. С чего же мне начать? Хм-м. Сначала нужно ещё раз осмотреть место преступления, пока бездельники-туристы не затоптали его окончательно. Время не ждёт. А после Гайд-парка я пойду в Королевское географическое общество, где работает профессор Д’Оливейра. У меня по спине побежали мурашки и закружилась голова. Я не сразу поняла, что со мной творится, но потом догадалась.

Это адреналин! Я чувствую себя живой!

По дороге в Гайд-парк пришлось всё время обходить группы туристов, которые на каждом углу фотографировались с красными телефонными будками. Добравшись до парка, я применила все свои навыки в области маскировки, чтобы не попасться на глаза папиным коллегам-садовникам, ведь большинство из них знали меня в лицо.

Я двигалась по траве, а не по дорожкам, перебегала между деревьями и кустами и всё время оглядывалась по сторонам. Добравшись до места, где произошла авария, я осмотрелась. Кругом сновали толпы людей, но тачек или газонокосилок садовников поблизости не было.

Я надеялась найти какую-нибудь вещь, которая поможет мне раскрыть личность мотоциклиста, когда заметила под колючим кустом что-то блестящее. Посмотрев на свою уже и так испачканную юбку, я опустилась на колени и поползла под куст… Ровно в этот момент надо мной раздался папин голос.

– Очень странно, я никогда такого не видел, – мрачно проговорил отец. – Может, что-то не так с водопроводом? В любом случае я взял несколько образцов, чтобы отправить их на анализ.

Я не слышала, что сказал его собеседник, но увидела, как передо мной остановились две пары ног.

– Эта магония слишком разрослась, – снова послышался папин голос. – Надо будет ею заняться весной.

Его собеседник снова ответил слишком тихо. Я затаила дыхание и боялась пошевелиться. Наконец голоса начали удаляться.

Фух, пронесло!

Я внимательно посмотрела на блестящий предмет, который привлёк моё внимание. Оказалось, что это всего лишь обёртка от шоколадки. Я вылезла обратно, чувствуя себя идиоткой и надеясь, что меня никто не заметил.

– Агата!

Чёрт.

Меня увидела Люси, папина заместительница и заведующая питомником. К счастью, Люси всегда думает про меня только хорошее.

– Как дела? – спросила она, пытаясь сдуть с лица волосы.

– Спасибо, хорошо, – пробормотала я. – Дел полно.

– И не говори. У меня сорняки разве что на голове не растут! – улыбнулась Люси и посмотрела на меня с сомнением. – А ты разве не должна быть сейчас в школе?

– У меня окно, – соврала я. Стыдно, конечно, но я не могла рисковать: вдруг она расскажет обо всём папе.

Люси кивнула, как будто это было вполне убедительное объяснение.

– Кстати, у меня для тебя кое-что есть. – Порывшись в кармане, она вытащила карандаш. – Это тебе в коллекцию.

– Спасибо! Где ты его нашла?

Люси пожала плечами:

– Там, на дорожке. Ладно, я пошла работать. – Она помахала мне вилами и вернулась к растениям.

Я присела на скамейку и повертела в руках карандаш – и тут же выронила его, будто он обжёг мне пальцы. Карандаш лежал на дорожке недалеко от места утреннего происшествия? Может быть, он принадлежал профессору?!

Стараясь больше не трогать карандаш, я вытащила из сумки пинцет и с его помощью переместила улику в прозрачный пакетик. На карандаше было тиснение, две золотые буквы «А. А.». Непохоже, чтобы он принадлежал профессору. Отпечатки, конечно, смазались, пока Люси, а затем я держали его в руках, но, может быть, всё-таки удастся что-то разобрать. Нельзя исключать, что его уронил какой-нибудь турист. Но на этом этапе расследования нельзя пренебрегать такими важными деталями.