Моя одежда висит на двух вешалках-рейках, стоящих на полу. Папа копит деньги на шкаф, но мне нравится, когда вся одежда на виду.

На стене висит постер фильма «Завтрак у Тиффани» с Одри Хепбёрн в чёрном платье. Рядом с ней – портрет модели по имени Лулу. Над кроватью прикреплена большая фотография Агаты Кристи, которую мне подарил Лиам на день рождения. На противоположной стене – карта Лондона.

Не могу сказать, что в моей комнате царит беспорядок. По крайней мере, я не считаю это беспорядком, хотя папа наверняка бы со мной не согласился. Просто вещей очень много, а места – мало. Так что повсюду лежат виниловые пластинки, книжки, а в углу примостился бюст королевы Виктории, который я нашла в мусорном контейнере. Правда, иногда папа заставляет меня наводить тут порядок.

Вот и сейчас я попыталась убраться у себя на чердаке. Но места было так мало, что в результате стало казаться, будто кто-то просто помешал в комнате гигантской ложкой.

Я взяла тяжёлый потрёпанный «Кулинарный путеводитель» и поставила его на стеллаж, который занимал всю стену. Вздохнув, я подумала о том, сколько же времени потрачено впустую. Да, день явно не задался!

Я провела рукой по зелёным, тиснённым золотом корешкам. Это были детективы про Пуаро, мисс Марпл, Томми и Таппенс – полное собрание сочинений Агаты Кристи. Мама назвала меня в честь этой писательницы.

Она-то и посоветовала мне прочесть все эти книги. Я всегда любила разгадывать ребусы, и мама как-то заметила, что мне стоит заняться настоящими загадками, а не просто шарадами и словарными играми. Когда я спросила, что она имеет в виду, она сказала: «Каждый человек – загадка, Агата. Каждый прохожий имеет свою историю, свои причины быть таким, какой он есть. Вот это по-настоящему важные загадки».

При мысли о том, что мамы больше нет со мной, к глазам подступили слёзы.

– Меня сегодня вызывали к директору, – сказала я вслух. – Но ничего страшного – он отпустил меня с предупреждением.

Я продолжала говорить, раскладывая одежду по местам. Я иногда так делала – рассказывала маме о том, как прошёл день.

Я переоделась из школьной формы в пижаму, повесила одежду на плечики и положила берет в коробку. Что же надеть завтра? Я выбрала мамин красный в цветочек шарф из китайского шёлка. Мне ужасно нравилось сочетать её одежду с нарядами, которые я покупала на благотворительных распродажах или в секонд-хендах, хотя некоторые мамины вещи были настолько дороги моему сердцу, что я никогда не выходила в них на улицу.

Потом я подошла к столу в углу и откопала из-под вороха одежды свой ноутбук. Я включила его и залогинилась. Ребята в школе думают, что я не пользуюсь соцсетями, но это не так. Да, я читаю на переменах газету, а не листаю смартфон и заметки в блокноте пишу ручкой. Но в то же время я интересуюсь современными технологиями. О людях столько можно узнать, посмотрев, что они выкладывают на свои странички. Конечно, у меня нигде нет профиля под моим собственным именем. В Интернете меня зовут Фелисити Лемон.

Никто до сих пор не заметил, что Фелисити ненастоящая. Некоторые ребята из школы добавились ко мне в друзья, включая всех трёх фиф. Но никто из них не сообразил, что Фелисити Лемон – имя секретарши Эркюля Пуаро. Никто не узнал на фото в профиле Франсуазу Арди, французскую певицу.

Я просмотрела ленту, состоящую из бесконечных фото Сары Рэтбоун, Рут Мастерс и Брианны Пайк. Похоже, в выходные они выбирались куда-то в Европу. Они позировали на шезлонгах, болтали ногами в гостиничном бассейне и сидели на носу яхты, а их волосы развевались на ветру, как в рекламе шампуня. Я невольно почувствовала укол зависти и закрыла крышку компьютера.

Порывшись в сумке, я извлекла записную книжку и вместе с перьевой ручкой положила её рядом с кроватью. Так делают хорошие детективы: они всё записывают, потому что никогда не знаешь, какая из мелких деталей может оказаться ключевой уликой в расследовании.

У большинства моих записных книжек чёрные обложки, но у некоторых – красные. В них я пишу о маме. На сегодняшний день у меня двадцать два красных блокнота. Они стоят отдельно от всех, на высокой полке. В них много подробных сведений о маме: где она стриглась, с кем общалась на даче. Я записала всё, что помнила. Я не хотела забыть ни единой детали.

Я посмотрела на мамино фото на столике у кровати. Она сидела на велосипеде, одной ногой упираясь в землю. Добрая улыбка, большие солнечные очки, шерстяная юбка и мягкая широкополая шляпа. К багажнику привязана стопка книг.

Полиция сказала, что из-за книг она и потеряла контроль над велосипедом. Но мама всегда возила с собой много книг. Не думаю, что авария произошла из-за этого. Была какая-то другая причина.

Я залезла в кровать и укрылась одеялом. Потом взглянула на фото в последний раз. К глазам подступили слёзы.

– Спокойной ночи, мам, – пробормотала я и выключила свет.

– Пап, почему ты разрешаешь Оливеру ходить по столешнице? От него тут повсюду шерсть!

После завтрака я пыталась вымыть свою миску, но у раковины сидел наш серый кот и стучал хвостом по моей руке. Он радостно мурлыкал, радуясь новой игре. Я повернулась к папе, который сгорбился за столом над своей миской. Он пожал плечами и насыпал себе ещё одну щедрую порцию хлопьев. Он опаздывал, как и всегда.

– Я же не могу всё время за ним следить, Агата.

Я вздохнула и сгребла толстяка Оливера в охапку. Папе пора прекращать кормить его вкусняшками.

С этим котом ужасно много хлопот, но я люблю его всем сердцем. По кошачьим меркам он уже немолод. Его самое любимое занятие – сидеть или лежать на кухонной столешнице, перед зеркалом в прихожей или на потёртом кресле, которое так любила мама. Наверное, Оливер тоже по ней скучает.

Кот ткнулся носом мне в лицо, и я почесала ему под подбородком. Оливер замурлыкал ещё громче. Я вспомнила тот день, когда впервые его увидела. Шёл дождь, я сидела с книжкой у камина. Мама вернулась с улицы и поставила передо мной картонную коробку.

– Что это? – удивлённо спросила я.

– Открой и узнаешь, – сказала она, улыбаясь и стряхивая с волос капли дождя.

Я открыла мокрую коробку. Сначала мне показалось, что в ней нет ничего, кроме одеял. Я в растерянности уставилась на маму.

– Загляни туда ещё разок, – улыбнулась она. – Только будь осторожной.

Копаясь в одеялах, я обнаружила, что в самой их середине было углубление, вроде гнезда. А в гнезде, свернувшись в клубочек размером не больше моего кулака, спал котёнок. Я не могла поверить своим глазам и боялась даже прикоснуться к малышу.

– Смелей, его можно погладить, – подбодрила меня мама.

– Его?

– Да, это котик. Тебе надо будет придумать ему имя.

Я поразмыслила над этим секунду.

– Но почему я должна придумать ему имя?

Мама засмеялась:

– Потому что он твой.

– Мой?!

Тут котёнок открыл глаза – они оказались чёрными-пречёрными – и посмотрел на меня. Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.

Мама крепко обняла меня, а я прижала к себе Оливера и закрыла глаза.

Воспоминание было очень ясным. Даже несмотря на то что этот котёнок теперь превратился во взрослого кота, мама всё ещё была рядом, стояла где-то за моей спиной и обнимала меня. А Оливер, может, и считался моим, но его любимой хозяйкой всегда была мама.

Я опустила толстяка на пол, прокашлялась, а потом продолжила мыть посуду. Когда я вытерла руки, папа поставил в раковину свою пустую миску.

– Всё хорошо, дружок? – спросил он.

Я постаралась улыбнуться:

– Да, всё хорошо.

– Просто у тебя вид немножко… – Он склонил голову набок.

– …Гениальный? – закончила я, надеясь отвлечь его внимание и заодно прогнать смятение, но папа не засмеялся.

– Что-то не так?

Вообще папу больше интересуют те организмы, которые растут из земли, а не те, что живут в домах, но иногда он замечает больше, чем я от него ожидаю.