Литмир - Электронная Библиотека

–И как такой юный господин успевает и в представлении поучаствовать и девчонку снять?

Спутники Саррага, а это были главы четырёх семей со старшими сыновьями, разговор почти прекратили, изменились их взгляды, немного позы. Они уже были готовы к сражению. Сарраг слегка повернулся на скамейке в сторону голоса, взгляд попал на пояс говорившего, сжатые кулаки опущенных пока вдоль тела рук, поднял глаза. Это был достаточно крупный экземпляр.

–Кто спрашивает?

–Птенчик раскрыл клювик?! Сейчас я его захлопну!

Задира взял Саррага за грудки и потянул на себя. Тот не стал сопротивляться, а наоборот, резко встал, направив удар головой в подбородок нахала. Удар получился очень мощный. Наёмник, находясь на грани сознания, отпустил парня, покачнулся и опустился на колени. Сарраг же, положил руки ему на плечи, слегка привстал на носках и обрушил сверху на лицо наёмника удар головой такой силы, что хруст ломающегося носа был слышен чуть ли не по всему залу. Неудачник упал на бок, пару раз дёрнулся и затих. Буквально за несколько ударов сердца наступила в большом, шумном зале таверны наступила тишина. Всё буквально замерло, потом началось движение. Сначала медленно, потом немного быстрее, а потом превратилось в такой стремительный и скоротечный водоворот действий, что в дальнейшем свидетели на допросе у арбитра могли вспомнить только отдельные эпизоды. Сам Сарраг помнил всё прекрасно, но в его воспоминаниях эта кровавая стычка проходила медленно, люди двигались, как будто им гири повесили на руки и на ноги.

Посетители таверны, разглядев, между какими группами начался конфликт, щемятся в стороны, к стенам, освобождая коридор в две-три сажени. Группа наёмников вытаскивает скрытое под одеждой и запрещённое в тавернах боевое оружие. Короткие мечи ложатся в руки, метательные ножи молниями чертят пространство зала.

Люди Саррага, соблюдавшие закон о безоружии, реагируют мгновенно, ещё до того, как ножи метнулись в их сторону. Четверо, сидевшие за столом спиной к противнику, разлетелись в стороны, а стол был опрокинут на бок и стал, как крепостная стена. Большая часть молний-ножей погасли именно в нём. Но сила, с которой они вонзились в толстенную столешницу, говорила о присутствии магии на клинках. Ещё несколько пролетели над столом и вошли в стену.

Наёмники уже приближались. Они шли тремя рядами по три человека, причём второй и третий ряды уже начали расходиться, чтобы охватить Саррага и его людей с флангов. Двое, отец и сын Трегги, бросились к выходу, необходимо было предупредить остальных в лагере и проконтролировать пути отхода. Конечно, протолкнуться через толпу у выхода не было никакой возможности, поэтому они просто бросились в окна. Ещё не успев подняться, они уже считали ещё четверых наёмников, которые поджидали свою добычу около выхода. Обменявшись взглядами, отец и сын бросились на них, держа в руках лишь по обломку оконных рам. Однако эффекта неожиданности и мастерства хватило, чтобы четверо подготовленных бойцов пали через несколько ударов сердца от своего же оружия. Ещё короткий обмен взглядами и младший уже стрелой летит в лагерь, а его отец, подобрав более-менее подходящий кинжал и не обращая внимания на верещащую толпу, выбегающую из здания таверны, быстрым, пружинистым шагом скользнул в проулок к заднему выходу.

Сарраг склонился над мёртвым задирой, не отрывая взгляда от приближающегося строя. Пара неплохих метательных ножей и короткий меч обрели нового владельца. Замах полусидя, разворот на вставании, мощный бросок и нож глубоко пробивает грудь крайнего правого наёмника из правого же обходного звена. Оставаясь живым ещё какое-то время, он хватался за своих товарищей, мешал их слаженному обходу. Через мгновения, та же участь постигла и крайнего левого бойца, и также их движение было сбито. Скроунги, подхватив тяжёлую скамью, как таран, начали разбег в направлении центральной тройки. Однако перед самым противником скамья была развёрнута уже вдоль строя и мощнейший удар на уровне груди опрокинул крайних бойцов на пол. Старший Скроунг просто свернул шею нокаутированному бойцу, а младший ударом кулака проломил кадык второму.

Средний наёмник оказался более сноровистым и, прогнувшись назад и согнув колени, пропустил скамью над собой. Однако выпрямиться он уже не успел, Сарраг с размаху вонзил короткий меч ему в грудь с такой силой, что пригвоздил того к полу. Остававшиеся в тылу Кранги и Дромеры уже расправились с остававшимися четырьмя наёмниками. Всё так же, их же оружием.

Сарраг то ли услышал, то ли каким-то звериным чутьём учуял опасность на заднем дворе таверны и бросился к заднему выходу. Вылетев во двор, он успел увидеть, как старший Трегг добивает наёмника. Ещё трое валялись рядом. Через несколько мгновений все были уже во дворе. Больше здесь делать было нечего. Все устремились в лагерь. Подбежав к лагерю, они с ходу нанесли удар в спину отряду, атаковавшему их лагерь. Расправа в лучах восходящего солнца над наёмниками была короткой. Труднее оказалось не убить хотя бы одного, так как вопросов возникало множество и очень хотелось получить на них ответы. Нашли, одного такого недобитого и услышали мутную историю о солдатах неудачи. Неприятности у них начались ещё год назад, когда, находясь на службе у некоего знатного господина, они настолько обнаглели, что их командир по пьяни оскорбил действием своего нанимателя. Естественно, что всем им пришлось резко сниматься и уходить, взяв с собой только то, что можно было унести. Они уходили через малонаселённые, окраинные долины, перебиваясь случайными заработками, но всё чаще и чаще занимаясь откровенным грабежом. Но ещё хуже было то, что за ними пустились по следу арбитры. Тот знатный господин, с которого собственно всё и началось, подал прошение о возмездии и арбитры его приняли к исполнению. Единственным реальным путём к спасению наёмники видели подать заявку на турнир, но не для участия, а для получения возможности прошмыгнуть в горы. Репутация арбитров была непререкаема. Всегда, каждый осужденный получал свою казнь. Всегда. Даже смерть не спасала от кары: если преступник умирал по какой-то причине раньше, чем до него доберутся арбитры, то казнь происходила даже над трупом. Ничто не могло спасти приговорённого. Ничто. А что касается Саррага и его каравана, то тут всё довольно просто и сложно одновременно. Несколько дней назад, ещё на подходе к этому городку, во время стоянки к ним подошёл непонятно откуда взявшийся на дороге путник. Ну и сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться. Он обещал освободить их преследования арбитров. Взамен они должны были убить всего одного человека, молодого человека, который со своим караваном будет проходить здесь через несколько дней. Чародей наложил магические чары на оружие отряда, в чём они сразу убедились после проверки. Ещё он пообещал, что каждый из них сможет начать новую жизнь после успешного выполнения задания, но только если они никогда не будут больше друг с другом встречаться и, естественно, никому и никогда не расскажут об этой сделке. Рассказал это и умер. И было это, когда солнце уже полностью поднялось над горизонтом.

Ну а к полудню в городок прибыл арбитр со своими людьми. Разбирательство было коротким, до вечера. Сарраг со своими людьми обвинения избежал, поскольку вынужден был защищаться. На покрытие убытков городка и таверны в частности было решено пустить имущество отряда наёмников. А там оказалось немало довольно ценных вещей, которые были оценены и пущены в оборот. Ну а оставшаяся большая часть была обращена в казну короля. У Саррага с арбитром состоялся короткий и не совсем понятный разговор. Арбитр пригласил Саррага посетить его в таверне, где он проводил опросы. Когда тот вошёл, сидящий за столом арбитр произнёс:

–Назовите себя.

–Я Саррагон…

Но запнулся и замолчал. Перед самым отбытием каравана из поместья, наставник отдал ему перстень и сказал, – Ты, полноправный наследник своего отца, его титула, звания, имени. Этот перстень тому подтверждение. Тебя сопровождает свита, двор. Пусть вид у вас неказистый, не производит впечатления и не ввергает в трепет простолюдинов. Но, по формальным признакам, твоё путешествие – это представление ко двору монарха. Подобные поездки обычно совершают вступившие в права наследники семей, молодожёны из знатных семей, получившие наделы и, по сути, становящиеся новыми игроками королевского двора, младшие сыновья, которым не достаются наделы, замки, а только фамилии и мечи. Обычно они стараются обставить это всё с шумом, блеском, дескать, смотрите на меня! Еду ко двору! Придурки! Зачастую, такие выпендрёжники, даже до столицы не доезжают. По дороге разводят их, как деревенских чурок на ярмарке. Всех по-разному, но почти всегда это: тщеславие, гордыня, глупость. Ушлых людишек полно вьётся по окрестностям столицы, но помни главное: все они промышляют на чьих-то землях! Так что не удивляйся, когда увидишь наследника знатной фамилии на услужении у повелителя какого-нибудь околостоличного феода. Если это не младший, то обычно надолго они в таких местах не задерживаются. Состоятельные родственники обычно довольно быстро выкупают их долги и из своих феодов уже не выпускают. Твой отец в соё время заставил звучать свою древнюю фамилию на большую часть королевства. Это был период так называемых Детских бунтов. Он сумел тогда выбрать сторону победителей, а может эта сторона и стала победительницей благодаря ему? Ваша фамилия тогда звучала, как звон мечей, свист стрел, как рёв победителя! По моему скромному мнению, мнению непосредственного участника событий, то, что династия тогда не прервалась и осталась на троне Королевства долин, на половину-то точно обязана твоему отцу. Он всегда появлялся только там, где остальные терпели неудачи и поражения. И всегда с ним рука об руку шли успех и победа! Он наводил ужас на противников короны и благоговейный трепет на всех остальных. Но была у его побед и обратная сторона: смерть и разорение оставалось там, где он проходил. Плач, стоны боли звучали эхом его побед. За глаза, шёпотом его называли Объятия смерти. Он был безжалостен к врагам, строг со своими подданными и нежен с женщинами. Чего-то отвлёкся я, старый становлюсь… Так о чём я говорить начинал? А! Точно! Прежде, чем решишь назвать своё полное имя кому бы то ни было, подумай, надо ли это делать? Готов ли ты принять на себя всё бремя своего имени? Достоин ли, чтобы оглашая твоё имя, люди говорили о твоих деяниях, а не твоего отца? Готов ли ты выйти из тени предка и отбросить свою?

5
{"b":"889397","o":1}