Карла начинает читать эссе и сразу же настраивается на образ мыслей Батлер: «Насколько осмотрительно и обдумано она рассуждает! Как дружелюбна к людям! Она пишет, как, согласно Левинасу, лицо другого потрясает меня, заставляя прочувствовать его боль. Этот другой выбивает меня из колеи, вырывает из моего самодовольного эго и перемещает на более глубокий уровень бытия. Батлер вслед за Левинасом пишет, что лицо другого говорит мне: „Ты не убьешь меня“[26]. Однако в то же время лицо другого выступает провокацией: призывает меня в этот момент к насилию, даже подстрекает к убийству». Карлу обуревает какое-то неизвестное чувство. Она опускает книгу на колени, закрывает глаза и делает глубокий вдох. Это снова оно — чувство, которое она испытывает раз в несколько недель и затем снова забывает: Карла ощущает себя частью целого. Она находится в тесной взаимосвязи с остальным миром. Подобно капле в море. Прозрачной. Открытой. Счастливой от осознания того, что она — часть общего течения. Это самое прекрасное чувство в мире. Карла закрывает глаза и наслаждается открывшимся ей простором.
Смысл жизни Карлы заключается в том, чтобы изо дня в день понемногу подвергать себя все большему стрессу и благодаря этому постепенно и незаметно становиться все более сильной и непробиваемой. В какой-то момент — во время интересного концерта, отдыха на природе, превосходного секса, а иногда и чтения философской литературы — она делает глубокий вдох и вновь соединяется с простором. Иногда это чувство длится всего несколько минут, иногда — несколько дней. Это просто невероятно: Карле сорок шесть лет, и ей уже давно известно об ограничениях и просторе, однако в повседневной суете она постоянно забывает об этом знании. За ограничениями никогда не увидеть простора. В этот раз чувство вызвано характерным для Батлер приемом: она описывает — как это часто бывает — два противоположно направленных движения. Речь идет об одновременном желании пощадить и убить другого. (Сегодня Карла видит в этом гегелевский прием. Но несмотря на то, что Карла уважает Гегеля, парить на просторах знания вместе с Батлер ей удается гораздо лучше.) Утверждение, что оба противоположных желания могут одновременно присутствовать в душе человека, побуждает Карлу еле слышно вдохнуть. Батлер уже не раз удавалось добиться этого при описании противодействующих друг другу сил. Иногда при этом в душе Карлы сами по себе распутывались как небольшие, так и мощные гордиевы узлы. И все потому, что нечто, казавшееся ранее призрачной несообразностью, обретало очертания. Когда несообразности призрачны, они неосязаемы. Однако они вызывают у Карлы смутное чувство вины. Благодаря Батлер несообразности получают четкие контуры. Да, даже Карла уже ощутила это на себе: помогать кому-то и в то же время хотеть ударить, уничтожить его. Удивительно, что нечто столь простое, как разделение несообразности на два противоположных движения, может так сильно изменить мировоззрение Карлы и вызвать подобное облегчение. Если она понимает, что два движения происходят одновременно, ей не следует бороться ни с одним из них. Они просто образуют взаимосвязь, и тогда Карла может помыслить нечто новое. Она очарована тем, что появление этой мыслительной фигуры превращает ее в каплю в море. Это у Карлы замечательно получилось еще во время первого знакомства с Батлер, когда мотивы ограничения и простора были для нее менее важны.
Карла откидывается на спинку кресла и прислушивается к бушующему как океан чувству. Все люди нуждаются в таком чувстве, и многие, как и Карла, находят его в природе, музыке или сексе. Ощущение гнева и боли во время сеанса психотерапии также соединяет человека с простором. Однако Карла не знает никого, кроме себя, кто чувствует подобное при чтении книг Батлер. Ей знакомы несколько человек, которые обнаруживают это чувство при чтении Делёза или (еще хуже) Хайдеггера. В музыке Рихарда Вагнера или Селин Дион. Иными словами, в том, что Карла считает высокомерным, эгоистичным, лживым и поверхностным. Простор, по ее мнению, возникает при чтении философских произведений — как и во время сеанса психотерапии — через называние актуальной для человека, но еще не известной ему истины. Карле становится не по себе от мысли, что это чувство простора вызывается у ряда людей плохой музыкой или текстами Хайдеггера, поскольку, по всей видимости, такая музыка и Хайдеггер не противоречат их внутренней истине. Если это так, то, значит, существуют неприятные, потенциально высокомерные и даже лживые истины, ориентироваться на которые, с точки зрения Карлы, по меньшей мере недальновидно. Несмотря на это, она полностью отдается охватывающему ее чувству, ставшему с годами одним из наиболее прочных и, возможно, самых надежных измерительных инструментов ее внутреннего компаса, который по-прежнему одновременно показывает и верное, и неверное направление.
Карла допивает чай. Завтра она продолжит чтение. Сейчас она встанет и пойдет в комнату к Нильсу, оторвет его от работы и будет обсуждать с ним слова Батлер о том, что другой пробуждает в нас доброту и в то же время призывает к насилию и что это удивительным образом совпадает с мыслями Карлы. Вероятно, это справедливо и в отношении Нильса. Или он скажет что-то другое, не менее интересное по этому поводу. А затем они вместе пойдут в гостиную, откроют бутылку вина, и Карла будет вновь говорить о том, как странно, что некоторым людям нравится Хайдеггер и что они обретают чувство простора при чтении его работ. А затем Нильс будет говорить о музыке и просторе. Карла поднимается и складывает мохеровый плед. Внутренний компас, чья стрелка так часто указывает в двух противоположных направлениях, еще ни разу ее серьезно не подводил.
Фабьенн читает мысли окружающих
…и Милана Кундеру
Фабьенн отпирает входную дверь и быстро заглядывает во все комнаты загородного дома. Она договорилась провести выходные с подругами Каро и Беттиной, но они еще не приехали. На улице жарко и ветрено. Фабьенн чувствует усталость после долгого пути за рулем автомобиля. Она кладет сумку на первую попавшуюся кровать. Взгляд падает на стопку книг на прикроватном столике. Сверху лежит роман Милана Кундеры «Невыносимая легкость бытия». В шестнадцать лет эта книга ей очень нравилась. Тогда тоже стояло жаркое лето, и она читала романы Кундеры при любой удобной возможности: на берегу озера, в электричке и в приемной у ортодонта. Эти тексты были полной противоположностью слова «скука».
Фабьенн наливает кофе, садится на террасе и отрывает книгу. Сразу погружается в воспоминания. Здесь и Томаш, и Тереза, и Сабина с Францем. Фабьенн вспоминает всех. В их образах ничто не случайно. Они могут действовать только так и не иначе. В поступках каждого из героев есть своя логика и своя печаль. Читая, Фабьенн восстанавливает в памяти многие подробности, иногда даже место в тексте, где об этом говорится. Словно все снова встало на свои места.
Шестнадцатилетняя Фабьенн инстинктивно доверяла Кундере. Несмотря на то что почти ничего из описываемого им не происходило в ее жизни, она верила в логику поступков его персонажей. Все казалось ей достоверным. Многое в жизни героев Кундеры оказывалось печальным, и тем не менее интересным судьбам всех можно было позавидовать. Фабьенн тогда была уверена: чтение книг Кундеры поможет ей жить и любить более осмысленно. Он подготовит ее к тому, чтобы у нее тоже сложилась уникальная судьба.
Она хорошо запомнила, как много Кундера писал о людях и жизни как таковой, но ее до сих поражает, что подобные размышления встречаются везде и почти каждый абзац начинается или заканчивается какой-то философской мыслью. Любое действие сопряжено с глубокими наблюдениями о жизни. Они до сих пор отчетливо звучат в ушах Фабьенн. Сейчас, перечитывая роман Кундеры, она сразу может сказать, соответствует ли действительности какое-то из наблюдений. Но она не знает, в них действительно есть глубина или они представляют собой прописные истины. Одно звучит следующим образом:
