То, что демократы с республиканцами сцепились, так это все фигня. Они каждый раз перед выборами в такие игры играют. А вот то, что под обстрел попал и неприкасаемый Гувер — вот это я и называю удачей.

Каллахэн вновь меня порадовал, принес мне имена людей, которые не побоялись выступить против Гувера.

Ими оказались редактор «Florence Morning news» Джек О’Дауд, его имя мне ничего не сказало, и Мелвин Пёрвис, бывший глава чикагского офиса ФБР, который оставив пост в 1935 году, он вернулся на свою малую Родину — во Флоренцию, город в Южной Каролине, вновь стал адвокатом, которым был до службы в Бюро, а также прикупил себе радиостанцию WALH. И, видимо, двадцать лет ждал удобного момента поквитаться с бывшим шефом.

Последнее было моими догадками. Каллахэн ничего не знал о взаимоотношениях Гувера и Первиса, да и не мог знать, такую информацию сейчас раскопать невозможно. В грехах Гувера начнут копаться только после его смерти.

Ну, а поскольку я из будущего и смотрел голливудские фильмы о Мелвине Пёрвисе, читал о нем, как и о Гувере, поэтому точно знал какая кошка между ними пробежала. А звалась эта кошка ревностью.

Спецагент Первис оказался очень эффективен в борьбе с гангстерами. Под его руководством было осуществлено много успешных операций, в ходе которых были уничтожены самые знаменитые в 30-е годы бандиты — Джон Диллинджер, «Красавчик» Флойд и «Мордашка» Нельсон. И пресса начала лепить из него национального героя.

Но на роль героя Америки претендовал Гувер, которому был не нужен конкурент. И он начал его гнобить: поручать безнадежные дела, мордовать всевозможными проверками, и додавил — Пёрвис уволился.

Но этого Гуверу показалось мало. Он продолжил держать своего бывшего лучшего подчиненного под прицелом, и когда тот собирался пролезть наверх, препятствовал этому: помешал стать федеральным судьей, не дал пройти в Сенат, вывалив в прессу липовый компромат на Пёрвиса.

В общем у бывшего спецагента было за что ненавидеть Гувера.

Вот только в той истории Первис застрелился так и не отомстив за себя. Ну что ж я готов ему помочь в этом благородном деле и изменить ход истории. Ведь именно для этого я здесь оказался.

— Фрэнк, ты не туда смотришь, — одернул меня дядя Брайн.

Мы были на открытии нового футбольного стадиона Оранж Комьюнити Колледжа, стояли возле центральной трибуны, и я пялился на голые ножки, проходящих мимо нас стайки чирлидерш.

Девушки заметили мое к ним внимание, а я с недавних пор был очень известной личностью, и не только в графстве Орандж, и бросали на меня ответные взгляды. А одна даже рискнула помахать мне помпоном.

Помпоны, кстати, у современных чирлидерш оказались какими-то куцыми, да и длина юбок была целомудренной, достигала колена, но все равно было на что посмотреть. Мужики, что пришли на церемонию открытия, меня полностью в этом вопросе поддерживали. Пялились все, но одернули только меня.

— А куда я должен смотреть? — удивился я.

Чирлидерами были не только девушки, но и парни, но я не думал, что дядя имел в виду их.

— Больше никаких прошмантовок! Тебе Сары мало? Эта девка тебя ославила на всю страну!

— Обошлось же все, — отмахнулся я. — Да и не прошмантовки они, а спортсменки. Чирлидинг — это спорт.

Скандал, действительно, удалось замять, чему поспособствовало наше с Сарой совместное появление в ток-шоу, передача имела высокие рейтинги, от чего повторно транслировалась телеканалом, интервью ее отца, да и мне тоже пришлось отвечать на вопросы репортеров, которые, казалось, слетелись в Миддлтаун со всей страны. Общими усилиями справились, репутацию обилили. Еще и прославились, как танцоры. Хоть сейчас отправляйся в турне по городам Америки, аншлаги гарантированы. Теперь я знаю, чем буду заниматься, если обанкрочусь.

— Кривляние это, а не спорт, — проворчал Брайан. — Тебе нужна серьезная девушка, а не та, которая задирает ноги на потеху толпы, — объединил он Сару и чирлидерш.

— Дядя, мне сейчас вообще никакая не нужна, — попытался я купировать матримониальную тему.

— Джессика — очень хорошая девушка, — словно не слыша меня, продолжил Брайн. — Из приличной семьи пятидесятников, и в их роду наследственных заболеваний не было, дети от нее родятся здоровыми, опять же с ее братом у тебя совместный бизнес. Ну, или Донна, она тоже из семьи Дэвис. Или ты о дочери Фицпатрика думаешь?

— Дядя, я ни о ком не думаю! — зло прошипел я, бросив взгляд на трибуну, где разместились четыре подруги. Девушки синхронно мне улыбнулись.

— Вот и правильно, — тут же одобрил он меня. — У них, если честно, странная семья, отец к англиканской церкви принадлежит, а вот мать православная. К тому же о Катрин слухи нехорошие ходят, будто она с каким-то музыкантом путалась.

— Ни с кем она не путалась. У всех была первая несчастная любовь, — заступился я за дочь мэра, которого я планировал двигать по политической лестнице. — Подожди, Хелен православная? — с запозданием понял, о чем мне только что сказал дядя. Удивил, так удивил.

— Она русская. Ее отец, дед Катрин по материнской линии был из посольских, и после революции в семнадцатом остался здесь.

Ничего себе! Так вот почему Катрин умеет готовить борщ! Я вновь поднял глаза на трибуну. Всмотрелся в лицо Катрин, ища славянские черты. Девушка заметила мой пристальный взгляд и помахала мне рукой.

— Или ты всерьез думаешь породниться с Ромео? — отвлек меня Брайан. — Значит те разговоры о том, что ты, возможно, женишься на итальянке были неспроста! — пришел он к странному выводу.

— Дядя, ты меня вообще слышишь? Я не собираюсь в ближайшее время обзаводиться женой! — раздраженно произнес я. — Все, тема закрыта! Тихо! К нам идут мэр с губернатором.

Эти двое политиков и были сегодня главными действующими лицами, именно они открывали новый стадион — настоящую гордость графства.

Футбольная команда нашего колледжа звёзд с неба не хватала, куда нам провинциалам до намного более успешных в этом плане учебных заведений, но тем не менее футбол в Штатах набирал популярность и так как значительная доля пожертвований шла как раз на спортивные программы колледжа, то и стадион отгрохали соответствующий. Трибуны вмещали одиннадцать с половиной тысяч зрителей и имели небольшие козырьки над ложами почетных гостей. В отличии от многих подобных объектов этот был чисто футбольным, без зоны для занятия легкой атлетикой и с натуральным газоном. Как говорили в попечительском совете сейчас в университете Северной Каролины начались работы по созданию искусственного газона, благодаря которому и расходы будут меньше и сезон длиннее, но пока что игроков будет радовать настоящая трава.

— Мистер Харриман, позвольте вам представить доктора Уилсона, с его племянником вы уже знакомы, — Роджер Фицпатрик лучился от удовольствия. Еще бы ему печалится, столько дел сотворил, едва вступив в должность: памятник ветеранам корейской войны поставил, территорию возле городских прудов облагородил, теперь вот новый стадион презентует. На последнее мероприятие даже губернатор штата Нью-Йорк приехал. Тоже, к слову, демократ. Совместными усилиями повышают имидж демократической партии.

Республиканцы, понятное дело, занимаются тем же самым, но где-то в другом месте, не в Новой Англии. Хоть и есть у нас тут мэры—республиканцы, но их можно по пальцам рук пересчитать.

— Доктор Уилсон, вы демократ? — Аверелл Харриман начал с главного.

Дядя был абсолютно аполитичен, в чем он мне недавно признался, в жизни его интересовала только наука, но ради семьи он был готов причислить себя к любой партии.

— Вы угадали, господин губернатор. Фрэнк унаследовал политические пристрастия от меня. Его отец был республиканцем.

Харриман и Фицпатрик снисходительно улыбнулись, как бы извиняя моего покойного отца за его заблуждения.

— Мистер Харриман, а как вы относитесь к музыкальным фестивалям? — решил я воспользоваться ситуацией, а то у Ленни Брюса депрессия. Он с энтузиазмом взялся за организацию рок-фестиваля, но когда его согласовывал с властями, получил запрет на его проведение на территории штата Массачусетс.