– Да, донорская сперма. Я, конечно, тороплюсь, – смеется она, – но не настолько!

Она выглядит искренне счастливой. Веселой. Родить нового человека. Создать новую жизнь… Мое сердце начинает биться быстрее. От мысли о ребенке. Нашем с Марком. На короткое мгновение нас обеих захлестывает теплое чувство. Мы с Марком долго думали и решили попробовать. Я уже месяц не принимаю таблетки. Мы постараемся зачать ребенка, и будет здорово, если это произойдет во время медового месяца. Странно, что мы с Алексой одновременно приняли такое решение, хотя жизнь у нас совсем разная.

Она подается вперед.

– Я собираюсь начать как можно скорее. С каждым годом шансы на успех падают, однако верхней границей для ЭКО считают сорок пять лет, значит, у меня есть еще три года. Я здорова. Все пройдет хорошо.

– Почему вы хотите родить ребенка? – интересуюсь я, хотя понимаю, что глупо о таком спрашивать. Но она воспринимает вопрос серьезно.

– А зачем люди вообще заводят детей? Видите ли, до последнего времени я постоянно чего-то ждала. Даже до тюрьмы: выходных, более подходящего времени, следующего года, еще чего-нибудь. Чего я только не ждала. Хватит, надоело! Буду просто жить.

Она с сияющим лицом откидывается на спинку стула, будто растерявшись от стольких открывающихся возможностей.

Я бросаю взгляд на экран. Мы превысили время на десять минут. Замечаю уведомление о пропущенном звонке, а за окошком в двери маячит Найджел. Он нас не торопит, но я не хочу испытывать удачу.

– Благодарю, Алекса.

На сегодня мы закончили. Я встаю и нажимаю кнопку открытия дверей на стене. Украдкой заглядываю в телефон. Звонила Каро, а не Марк. Разочарование так велико, что я буквально чувствую его горечь. Никакой работы ему не предложили. А я на миг почти поверила. Ну, ничего. Все еще будет.

Внезапно звучит сигнал, запоры открываются, и в комнату входит слегка удивленный Найджел.

Я выключаю камеру.

Воскресенье, 4 сентября

Положенные слова произнесены. Марк надевает мне на палец тонкий золотой ободок.

Его глаза, лицо. Его руки на моих. Музыка. Холодный камень под тонкими подошвами туфелек. Ароматы благовоний и цветов. А может, лучших парфюмов восьмидесяти человек. Счастье. Чистое, абсолютное.

Мы целуемся, за спиной звучат знакомые голоса. Орган разражается титаническим трудом Мендельсона, громоподобным свадебным маршем.

Мы выходим в сентябрьскую прохладу Лондона, а вокруг нас падают, падают, падают лепестки. Мы – муж и жена.

Я просыпаюсь от тихого стука в дверь. Марк сладко посапывает рядом со мной на огромной гостиничной кровати. Мой новоиспеченный муж. Новобрачный. Спит. Тихий стук повторяется. Я скатываюсь с постели, набрасываю халат и на цыпочках выхожу в гостиную.

Нам принесли кофе. У двери меня ждут два серебряных кофейника на покрытой белой скатертью тележке. Дежурный официант сияет и шепчет мне «доброе утро».

– Большое вам спасибо, – шепчу я в ответ, разворачиваю тележку и везу ее по неподатливому ковровому покрытию в номер. Подписываю и возвращаю счет, добавив к нему чертовски щедрые чаевые. Сегодня я должна делиться с людьми своей радостью.

Шесть часов утра, воскресенье. Кофе я заказала с вечера, надеясь сгладить ранний подъем. На самом деле чувствую себя отлично. Сна ни в одном глазу, и не терпится отправиться в путь. Хорошо, что вчера почти не пила. Не было настроения. Мне хотелось сохранить ясность ума, запомнить, прочувствовать, насладиться каждым мгновением.

Я качу тележку через роскошно меблированную гостиную в спальню и оставляю там, а сама заскакиваю в ванную. Надеюсь, Марка разбудит восхитительный аромат кофе. Мне очень хочется, чтобы сегодня все для него было идеально. Он любит кофе. Я запрыгиваю под душ и намыливаюсь, стараясь не намочить волосы. Через полчаса мы должны выйти из отеля и мчаться в аэропорт.

Строго говоря, сегодня будет самый длинный день в нашей жизни. Мы пересечем в обратном порядке одиннадцать часовых поясов и международную линию смены дат, чтобы через двадцать один час в воздухе и на воде очутиться на противоположной стороне планеты, а на часах будет всего десять. Горячая мыльная вода омывает мои плечи, руки, новое золотое колечко у меня на пальце.

Перед глазами мелькают картинки вчерашнего дня: церковь, Фред произносит тост, потом Марк, Каро любезничает с родителями Марка, наш первый танец. Последний танец. Ночь, когда мы, отчаянно соскучившиеся друг по другу, наконец остаемся наедине.

Из спальни слышен перезвон фарфора. Марк проснулся.

Я выскакиваю из душа, вся мокрая, и оказываюсь в объятиях любимого.

– Что ты вскочила ни свет ни заря, – сонно возмущается он, наливая в чашки горячий кофе.

Я осыпаю его поцелуями и каплями воды.

Он протягивает мне чашку, и я пью кофе, стоя в чем мать родила. Я знаю, что выгляжу просто замечательно, и не собираюсь этого скрывать. Не каждый день выходишь замуж. Марк пьет кофе, устроившись на краю кровати и лениво скользя взглядом по моему телу.

– Ты прекрасна, – сонно произносит он.

– Спасибо, – улыбаюсь я.

Мы торопливо одеваемся и выписываемся из отеля. «Мерседес» рассекает утренний воскресный полумрак. Водитель, которого зовут Майклом, почти всю дорогу до Хитроу молчит. Мы плывем по пустынным улицам, надежно укутанные в пахнущий дорогой кожей кокон салона. Редкие прохожие, что попадаются на нашем пути, – загулявшие полуночники, не успевшие добраться домой из баров. Где-то там в сумраке, в Северном Лондоне, в запертых холодных камерах, которых я никогда не увижу, спят узники: Алекса, Эдди и Холли, готовясь прожить день, недоступный моему пониманию. Я будто заново ощущаю свою свободу.

В Хитроу Марк проводит меня мимо змеящихся очередей «Британских авиалиний» к пустым стойкам регистрации в конце зала. Первый класс. Я никогда раньше не путешествовала первым классом и теперь испытываю смешанное чувство возбуждения и вины. Я хочу роскоши, и мне стыдно. Марк летал первым классом с клиентами – и заверяет, что мне понравится. Хватит об этом думать.

Женщина за стойкой приветствует нас ослепительной улыбкой, будто впервые после долгой разлуки встретила лучших друзей, которых уже и не чаяла увидеть. Ее зовут Фиона, и она проявляет безграничную приветливость и услужливость, помогая нам с регистрацией. Как мило! Видимо, за деньги можно купить время, то есть внимание. Приятно. «Сколько можно рассуждать, – говорю себе. – Просто радуйся жизни. Скоро вновь станешь бедной».

Мы проходим контроль. У охранников такой вид, будто им стыдно проверять наш багаж. Как только я обуваюсь, Марк указывает на дальнюю стену за залом досмотра. Справа в стене – дверь, неприметная, белая. Без вывески, знаете, как бывают двери для персонала.

– Дверь для миллионеров, – усмехается Марк и вскидывает бровь. – Ну что, пойдем?

Делать нечего – иду за ним. Марк целеустремленно шагает через зал, а я ужасно боюсь, что нас вот-вот остановят. Всю дорогу так и жду, что на мое плечо опустится жесткая рука и нас проведут в какую-нибудь тесную камеру, где будут долго допрашивать, как потенциальных террористов. Ничего подобного не происходит. Мы беспрепятственно пересекаем зал, проходим через незаметную дверь и попадаем в прохладный кондиционированный ВИП-салон.

Это секретный короткий путь только для пассажиров первого класса. Сразу после быстрой проверки – в ВИП-салон «Конкорд».

Так вот как живет другая половина населения? Точнее, один процент. Я понятия не имела.

Как выяснилось, «Британские авиалинии» платят аэропорту Хитроу миллион фунтов стерлингов компенсации в год, чтобы пассажиры первого класса не подвергались унижению, проходя мимо магазинчиков дьюти-фри, набитых всяким хламом, который им совершенно не нужен, как и нам сегодня.

Зал для миллионеров – настоящий рай. Я счастлива оказаться по эту сторону двери, о существовании которой пять минут назад даже не догадывалась. Странно, правда? Когда ты уверена, что можешь отличить хорошее от плохого, и вдруг осознаешь, что существует совершенно новый уровень качества, а ты даже не подозревала. Страшно подумать, как быстро меняются стандарты – все познается в сравнении. Может, лучше бы мне этого не видеть. Надо же, всех остальных в аэропорту специально направляют к магазинам, чтобы обобрать до нитки, в то время как нашим карманам ничто не грозит.