Затушив окурок, Красина окончательно решила, что никуда не уйдет из своей квартиры. В свете последних событий – пробках на дорогах, оцепления белорусскими военными и бандитского беспредела – до Гомеля ей было не добраться, а ехать через полстраны в Сибирь при нулевых шансах на спасение… Нет. Лучше остаться здесь, в московской квартирке и погибнуть в одночасье девятого августа. Ударная волна со скоростью 15 тысяч километров в час сметет все. Весь город подчистую: со страхами, болью и больше ненужной памятью. Ирина сожалела только, что не увидит ни мать, ни отца с сестрой. Оставалась кое-какая надежда, что за оставшиеся дни удастся дозвониться до стариков и сказать: «У меня все хорошо. Очень хорошо. Я вас люблю. Прощайте».

Новости по НТВ закончились, через пару минут телеэкран погас, и перестал гудеть холодильник. Красина догадалась: отключили электричество. Скорее всего, отключили навсегда. Об этом ходили разговоры между жильцов соседнего подъезда – кто-то там работал в Мосэнерго. Она встала, распахнула дверь на балкон, чтобы видеть опустевший двор, березы над детскими качелями, шелестящие в теплом ветерке, и скамейки, где по вечерам любили сидеть старушки. Солнце на миг потускнело, по небу словно прошла тень. Наверное, где-то высоко у границы стратосферы пролетел инопланетный корабль. Ирина видела их лишь по телевизору, и всякий раз недоумевала, почему эти гигантские машины, прошедшие много парсек от миров Кафравы, обладавшие невероятной мощью, не способны разрушить или отвернуть от Земли астероид. Ведь некоторые из звездолетов даже превосходили размерами Голову Горгоны! Такой вопрос задавали в первые дни на многих языках Земли, и кафравцы всякий раз одинаково отвечали:

– Мы хотим вас спасти, но у нас мирные корабли – на них нет оружия. Мы скорбим вместе с вами.

Пусть нет оружия, думала тогда с возмущением Красина, но неужели на гигантских звездолетах нет других средств, чтобы остановить беду. Это казалось нелепым, как если бы медсестра отказалась подать больному воды, лишь потому что не носит в кармане стакан. Нет оружия! В конце концов, один лишь кафравский корабль способен перенести несколько миллионов землян, которые голыми руками растерзали проклятую Голову Горгоны на безобидные камешки. Расшвыряли бы их по вселенной!

От земных институтов поступали десятки предложений, как справиться с астероидом, задействовав инопланетные корабли: от доставки ядерных зарядов с американских и российских баз, до обстрела стальными болванками, всякий раз кафравцы отвечали одно и то же:

– Это невозможно.

Так вот просто, без всяких объяснений.

Немногим позже Ирина поняла, что «звездные братья» не заинтересованы в предотвращении катастрофы. Им нужен этот астероид. Им нужно, чтобы он упал на Землю. На шумной ассамблее в Штаб-квартире ООН они прямо сказали, что спасут часть населения планеты (2-3 процента – сколько успеют вывезти на другие далекие планеты). Спасут, только за эту услугу просят малость – всего-то отдать в их распоряжение, что останется от Земли после девятого августа. Какое кощунство: отдать им могилу человечества! И главы восьмидесяти шести стран подписали унизительное соглашение с Кафравой, трепеща не за спасение своих народов, а собственных шкур.

– А я здесь останусь, – произнесла Красина, прильнув щекой к занавеске, – как и многие. Как большинство. Вам, чертовы звездные братья, не ойкнется ходить потом по нашим костям?

У нее даже возникла совсем дурная мысль, будто Голову Горгоны направили к Земле именно сердобольные инопланетяне. Она не успела ее обдумать – вздрогнула от неожиданного стука в дверь. Возможно, пришел Руслан Агиев со 103 квартиры. Он ломился к ней в субботу. А вчера встретил в подъезде с дружком, и Красина едва отбилась, благодаря неожиданно вышедшему из лифта соседу.

Пока она бежала по лестнице вверх, ломая каблуки, Руслан кричал снизу:

– Жди вечером. Дверь не запирай – выломаем!

Его товарищ с омерзительным лицом и нагло-стеклянным взглядом обещал:

– Лучше не прячься, художопая сучка. Все равно тебя вые…ем!

Вечером они не пришли, наверное, разжившись наркотой в аптеке, в разбитые окна которой лазили подростки.

Из прихожки снова донесся стук. На этот раз требовательнее, злее. Красина глянула на инструмент, приготовленный вчера: скалку, кухонный нож и баллончик со слезоточивым газом, почти пустой и, скорее всего, бесполезный. Взяла в правую руку нож, осознавая, что не сможет пустить его в ход, даже если они ворвутся сюда и начнут ее насиловать. Тихим шагом двинулась по коридору. Она в который раз сожалела, что так и не нашла времени поменять слабый замок или хотя бы поставить задвижку.

На пороге стояла Хитрова. Рыжеватая челка торчала из-под бейсболки, в лисьих карих глазах притаилось беспокойство. Завидев в руке Красиной нож, который та не успела убрать за спину, Светка прыснула смехом:

– Радостно встречаешь, подруга!

– Я тебя не ждала уже. Честно, – оправдалась Ирина, хотела сказать про Агиева, но смолчала, отступая в прихожую. Лишь когда Светка зашла, добавила: – Звонила тебе раз двадцать на сотовый и городской.

– Сотовый – без толку. А дома меня не было с позавчера, – не разуваясь, она прошествовала в комнату.

От нее повеяло «Донна Каран», и Красина с легким недоумением подумала: «Откуда еще в Светке столько сил и желания ухаживать за собой: с завидной аккуратностью подкрашивать ресницы, так щепетильно накладывать макияж и не забывать ублажать себя духами? И зачем, если от мира вот-вот не останется ничего?!»

– Плохо, что меня не ждала. Очень плохо. Могла бы догадаться вещи заранее собрать, а теперь мы на эту ерунду потратим время, – Хитрова хмуро оглядела неубранную постель и разбросанные на столе книги.

– Я звонила два дня, сказать, что не поеду, – из-за ее спины проговорила Ирина.

– Что?! – Хитрова с резкостью повернулась к ней.

– Не поеду. Все бессмысленно, Свет. Если ты не в курсе: к Гомелю теперь не пускают. А за Урал мы далеко не уедем. Ты же знаешь, что на дорогах творится.

– Так, – Светлана шагнула к ней и, отбросив на кресло сумочку, приподняла подбородок подруги: – Ну-ка посмотри на меня! Не пускают… Ты еще сопли пусти от расстройства.

– Свет… – Красина качнула головой, освобождаясь от ее цепких пальцев.

– Теперь внимательно слушай меня, – Хитрова проницательно смотрела на подругу. – Если надо мы в Беларусь прорвемся с легкостью. И без проблем доедем хоть до самого Владивостока. Это я тебе обещаю. Ясно? Не пускают тех, кто нос повесил и лапки покорно сложил, а нас никто не посмеет остановить!

Ирина неуверенно кивнула и хотела сказать: «Спасибо за заботу. Я все равно останусь», но Светка перебила ее: – Я бы за тобой вчера утром заехала, мы собирались к гомельской посадке. Только перед отъездом благополучно расплевалась с Сережкой и Максом. Собирались ехать с ребятами с МЧС колонной в двенадцать машин – так надежнее и безопаснее – только они хотели навязать мне в нагрузку четырех пассажиров. Тебя в расчет не брали. Козлы еще, орать на меня начали. Зря я им бензин доставала. Но как говорится, дорогая моя, что ни происходит все к лучшему. Также? Ты собирайся – не стой!

– Свет, зачем все это…

– Сейчас объясню, зачем. Собирайся, давай! Или, ну тебя к черту! Иди, поставь чайник и смастери пару бутербродов. Иди! Пока соберу твои шмотки, а то будешь возиться как клуша целый час, – она шагнула к шифоньеру. Светлана прекрасно ориентировалась в этом необъятном гардеробе; как с лучшей подругой она не раз обменивалась с ней то платьем, то кофточкой, да и бежевый итальянский костюм Хитровой давно прижился в левой секции этого шифоньера. С пренебрежительной спешкой она начала вываливать на пол демисезонные и зимние куртки, свитера, джинсы, бесцеремонно вытряхнула ящик с нижним бельем, отбросила за книжные полки лисью шубу.

– Что слышала о местах и условии посадок? А, Ириш? – спросила Хитрова, отбирая наиболее полезное из одежды и укладывая в огромную нейлоновую сумку, которая пухла на глазах.