Три дня бок о бок с Ларисой я приводил в порядок код программы. Змеюка из своей берлоги периодически выползала на сушу, как крокодил. Шпыняла, поругивала меня всякими забористыми словами, пилила моё руководство, заодно поругивая всех программистов на свете.

А молодого программиста несли с опухшей головой.

Наконец программа вылизана. Блестит. Временами цветёт, временами пахнет. Любо-дорого посмотреть. Акт выполненных работ подписан. Довольный собой, уже на выходе приоткрываю рот, чтобы сказать Ларисе: «Как вы только эту змеюку терпите?»

И за секунду до моих несказанных прощальных слов Лара, глядя на меня иссиня-небесными глазами, громко в сторону кабинета главного бухгалтера говорит: «Мама, Андрей всё сделал и уже уходит».

Мама.

Ещё секунда, и точка невозврата в деловых отношениях была бы пройдена…

С этой организацией я проработал до самой её ликвидации. А главный бухгалтер через пять, а может, десять лет превратился в симпатичную бабушку с внуками. Токмо внукам она будет запрещать называть себя бабушкой.

А можно обмануть судьбу? Но попытаться можно. Вот вы такой весь каратист, самбист и обладатель пояса по бальным танцам, подходите к подъезду поздним вечерком, а там компания, над вид не очень трезвая. Изловчиться и проскользнуть танцором мимо? Подойти, как каратист, и нагло так ударить кулаком под дых: «Вы что тут курите, придурки? Или тихонечко свернуть и часик погулять в сторонке? Какое решение правильное? Можно ли обмануть судьбу!

2001 год, июль.

Заурядная столовая ИВЦ КарУголь. Отличное место в начале двухтысячных, куда в сиесту (не Испания у нас, конечно, но плюс сорок в июле бывает) стекаются работники близлежащих, да и не только, офисов. Три поварихи на протяжении долгих лет придают этому общепиту уют.

Года через три в городе появятся первые культовые кафешки. Такие, как «Эгоист» или «Coffeein». «Coffeein» за оранжевый цвет невзлюбят вандалы и будут разукрашивать фасад надписями: «Вандализм прекрасен».

А пока столовая, которая в мужских умах имела неофициальное звание ЦПХ. И мы туда ходим, как на кадры.

Там я и увидел Олю. Сказать, что Оля была красива, значит прослыть лжецом. Оля была просто эталоном очарования. Очарование с аристократическими манерами. Есть такая порода людей, у которых еда на тарелке в процессе поглощения остаётся полноценным блюдом вплоть до последней крошки. Это про неё.

И тут я, сама обходительность и галантность в одном лице.

Завертелось.

Где-то день на десятый Оля представилась, или обернулась, это как вам больше нравится, ведьмой. Потомственной. Со всеми вытекающими. Оленька преподавала в вечерней школе колдунов. Школе со страшным названием ДЭИР.

Просто так народ в школу не завлечь, народ требует зрелищ. Дэировцы, или, как называл их Костя, «дырдыровцы» демонстрировали видео, где они перерубали карандаш денежной купюрой. Поначалу казалось, даже пережигали, а не перерубали. Видео было снято на камеру, на которую традиционно снимают Снежного человека и лохнесское чудовище.

ДЭИР – натуральная псевдонаучная секта по выкачиванию денег. Только дырдыровцам это не говорите. Иначе вас могут отдырдырить! Их этому учат.

«Не говорите. Потом сюрприз будет».

Но тогда это всё казалось романтикой. Девушка – психотронное оружие, вот ни у кого такой нет.

Ольга работала директором в инновационном агентстве и даже имела в подчинении секретаршу, которую звали очень по-турецки… Наташей.

В один из тёплых июньских дней Наташа позвала нас отметить первую зарплату, познакомить с женихом и вручить приглашение на свадьбу. Час в кафе пролетел незаметно. Наташа: «Отлично посидели, с каждого по тысяче». Прям жадинка. Чувствуя неловкость ситуации, все присутствующие в полном молчании полезли в свои кошельки за тысячей. Это был первый случай в жизни, когда я не заплатил за слабый пол. Теперь-то я знаю, что будет и второй.

Начало двухтысячных. Тогда ещё гаишники смотрели сквозь пальцы на свадебные гонки. Я еду в кортеже, дважды меня ловят на радар и штрафуют за превышение скорости. В этот бы миг и задуматься…

Свадебное застолье, ничего примечательного. Тамада в каждой шутке умело обыгрывал, по-моему, тот единственный факт, который он знал о невесте, – Наташа всю свою досвадебную жизнь провела в доме с красной крышей, который в городе имел очень точное название: «Красная Шапочка». По прошествии многих лет я для себя поставил галочку, что эта свадьба – единственная из тех, что я посетил, где гостям ещё засветло не хватило водки.

Лиза. Дружка Наташи. Девушка с вечно высунутым кончиком языка и причёской рапунцель. У Лизы имелся парень Миша, без рапунцеля, но с бубенцами. На свадьбу таких не зовут, но они всё равно приходят. И Миша пришёл. Возник аккурат в первый танец молодожёнов и с ходу засветил Лизе в глаз… а потом опустился на колени и обнял её. Лизонька стоит, вся такая обнятая Мишей, и даже танцует. Плачет, конечно. А народ смотрит, как медленно, с достоинством наливается под глазом синяк. Я спрашиваю Олю, может, пойти, успокоить Мишку? На что само очарование невозмутимо отвечает: «Не надо, ты разве не видишь, что над девушкой нависло родовое проклятье?» Тут меня самого едва родимчик не прихватил. Через час Лизе подбили второй глаз, но мы этого уже не увидим, уходить надо вовремя.

Вместе с многочисленной Олиной роднёй в конце августа мы поехали на турбазу. Пока я жарил шашлык, родня выпила и потянулась на откровенность, к которой я отнёсся с изрядной долей скептицизма. Олин дядя в восьмидесятых возглавлял в КГБ филиал «Аненербе» (другого названия для такой службы я не придумал) и готовил ликвидаторов. Ликвидаторов методом отождествления. Стоишь ты рядом с фраером, ждёшь электричку, отождествил себя с жертвой и сделал мысленный шаг под поезд, а фраер шагнул совсем не мысленно. Бытовой пример – достали тебя соседи, а ты ментально сунул голову в кипящий борщ, а соседи вовсе не ментально…

Дядя рассказывал, как достучаться до важного начальника. У начальника всегда маленькая приёмная и большой кабинет. Пока ты ожидаешь в приёмной, ощущаешь свою ничтожность. Надо заранее в предбаннике воображаемо надуться до размеров большого кабинета и чуть ли не пинком распахнуть дверь.

Я как на встречу попал, где рыбаки хвастают уловом. Даже руки чесались провести среди родственников беспроигрышную лотерею.

В средние века инквизиторы разоблачали ведьм, заставляя их брать в руки раскалённый брусок металла. Уронила – ведьма, не уронила – ведьма вдвойне.

Обратная дорога. Уставшие и обожжённые, мы возвращались домой. Остановились возле зарослей ирги, окрасили себе языки в фиолетовый цвет и стали похожи на чау-чау. И всё бы ничего, но у меня в ходе проведения операции «Ирга» заклинило шею. Я вёл машину, сидя к рулю вполоборота. Олина мама, глядя на мои страдания, молча два раза медленно рукой провела вверх-вниз по шее. Шею обдало огненной струёй и отпустило. Я пятнадцать лет потом не ведал, что такое остеохондроз. И скептицизм куда-то испарился.

Среди пациентов Олиной мамы – настоятель местного прихода. Поп. Тайком приходит лечить грыжу. Попам с дьяволом общаться не по чину, но если приспичит…

Я так хотел потолковать с духовным лицом, у меня для него столько информации накопилось, но он трусливо сбежал.

Скоро Олина мама уедет на родину Ярослава Гашека и Яна Жижки врачевать страждущих, оставив детей на Олю и папу.

Много чего ещё было. Я попал в оккультный мир, о котором раньше ничего не знал. Колдуны, гадалки, медитации, йоги… слёты магов, изумительные знакомства. Я подспудно чувствовал прикосновение к чему-то интересному, но из этого цирка надо было как-то выбираться. Выбираться аккуратно, чтобы тебе потом приключений на пятую или, не дай бог, на четвёртую точку не наколдовали.