Она собиралась сразу выпалить Риду правду, но отец остановил ее порыв.

− Элиас, граф Руссель все знает.

− Знает? – обомлела Фелиция. Она зашла вслед за дочерью и после слов мужа тяжело опустилась в кресло.

− Я рассказал, − признался Франки. – Не сомневался, что сейчас сюда ворвется Элиас и выложит все, как на духу, − улыбнулся он.

− Рид, прости, − посмотрела на гостя Элиас.

Они давно знали друг друга. Их родители были дружны и, естественно, дети не могли не познакомиться. Рид Руссель считался в округе красивым мужчиной и завидным женихом. Густые темные волосы, такие же брови, выразительные глаза, правильные черты лица. Хорошо сложенная фигура, военная выправка. Всегда вежливый, спокойный и деликатный.

И он так долго ухаживал за ней. И Элиас не собиралась обманывать его. Она знала, что выглядит сейчас не лучшим образом. Помимо душевных мук по умершему возлюбленному, красоту и силы отбирала беременность. Наверное, Рид презирает ее, наверное, она ему противна сейчас и морально, и внешне, − думала Элиас.

− Граф Руссель, надеюсь, вы никому не расскажете? – дрогнувшим голосом спросила Фелиция. При этом глядела женщина с укором на своего мужа.

− Не расскажу, − пообещал Рид. – Все будут думать, что Элиас беременна от меня. А во избежание кривотолков, предлагаю сыграть свадьбу как можно быстрее.

Элиас не могла поверить. Она не ослышалась?

Видимо, ее мать подумала о том же.

− Граф, вы готовы жениться на Элиас? – с радостным удивлением спросила Фелиция. – Несмотря на такие обстоятельства?

− Готов, − подтвердил Рид.

Он смотрел исключительно на Элиас. Вообще не отводил от нее взгляда.

Девушке стало неуютно. Почему он хочет жениться на ней? Из-за приданого? Но в округе достаточно богатых, красивых невест и не беременных чужим ребенком. Да и сам Руссель богат. Он явно женится не на деньгах. Или он любит ее так же сильно, как сама она любит Бартлетта? – вдруг пришло Элиас в голову. Тогда его поступок можно объяснить. Она ведь сама прекрасно знала, что такое слепая любовь. Но все же… Все же ее беспокоила необыкновенная благородность графа.

Когда Элиас родила девочку, то сильно боялась, что Рид возненавидит ее дочь. Потому с опаской взглянула на мужа. Доктор разрешил войти ему.

Малышка уже поела и теперь спала на руках у мамы. Девочка казалась такой крохотной, выглядела так трогательно. Элиас все глядела и глядела на нее, не веря, что это она произвела на свет такое чудо.

− Как ты себя чувствуешь? – первым делом спросил муж.

− Сейчас уже лучше.

− Я переживал, − погладил он ее по голове. − Ты сильно кричала.

− Тебе следовало уйти из дома, пока я рожала.

− Я не мог оставить тебя, − сознался Рид.

Он перевел взгляд на малышку. Улыбнулся.

Элиас внимательно следила за ним. Улыбка вышла доброй, теплой, никакого отвращения или брезгливости на мужнем лице она не заметила. Мужчина аккуратно дотронулся до щечки девочки.

− Как ты назовешь ее?

− Заряна, − не задумываясь, ответила Элиас.

Элиас, вечерняя заря занимается, − погладил Бартлетт ее разметавшиеся волосы. – Скоро вернутся твои родители.

Она так часто воспроизводила ту сцену в своих мыслях, вспоминала его слова, что имя Заряна для их дочери сложилось само собой.

После свадьбы Элиас переехала в дом Рида. На земле графов Руссель на незначительном расстоянии друг от друга расположились два усадебных дома. В одном, что побольше, проживали родители Рида. Второй отстроили специально для будущей семьи сына, куда они и въехали. Элиас понравилось, что дом не огромный. Здесь все было новым и светлым.

Поначалу Элиас не знала, как строить общение с собственным мужем, как вести себя. Еще и беременность переносилась ею тяжело. Как бы она того не хотела, но большую часть времени была вынуждена проводить в постели.

Рид каждое утро отправлялся на крупном белоснежном жеребце на службу. А вечерами возвращался с подарками. Он привозил Элиас экзотические фрукты, дарил украшения, цветные ленты для волос. А однажды привез домашние туфли, сшитые на заказ.

− У тебя ноги сильно отекли. Я вижу, тебе тяжело ходить. Сапожник сказал, делает такие туфли специально для беременных женщин.

Обувь оказалась настолько удобной, что в следующий раз Рид привез ей такие же туфли, только уличные.

Он проявлял заботу. Элиас не могла этого не замечать, она искренне хотела полюбить Рида.

Как-то она попросила его:

− Рид, расскажи, как погиб князь.

Удивительно, но она до сих пор этого не знала. Так больно было думать о его гибели. Стоило только представить, сердце сжималось и дышать становилось трудно.

− Он призвал аспидов, − немного помолчав, ответил Рид. – Аспидов было так много, что они закрыли собою небо. Те, кто поджидал нас в засаде, испугались. Видимо, решили, будто мы все умеем призывать змиев. Они бежали. Но аспиды нагоняли их и раздирали на куски. А затем… затем забрали и Бартлетта.

− Князь не сопротивлялся? Не дал отпора?

− Это было бесполезно. Элиас, меня до сих пор пробирает, когда я вспоминаю легион аспидов. И у всех фиолетовые крылья. Я ведь живых аспидов раньше не видел. Думал, приукрашивают. А оказывается, крылья действительно фиолетовые. Они могли убить нас всех. Но забрали лишь князя. Такова оказалась плата за помощь.

Рид поднялся с кресла, на котором сидел, и подошел к Элиас. Стер дорожку слез с ее лица.

− Не плачь.

В отсутствие Рида ее часто навещала его мама. Лилиан. Милая, миниатюрная женщина. Она так радовалась, что скоро станет бабушкой. Всячески поддерживала невестку. Элиас стыдилась обманывать ее. Но тут уж приходилось молчать.

Навещала ее в новом доме и Илона. Встречаться подругам стало проще, чем раньше, так как владения графов Руссель граничили с землями семьи Ирвинов.

− Илона, скажи, Хендрик участвовал в том походе на юг, где погиб князь Мюрай? – осторожно задала вопрос Элиас.

− Участвовал. А ты почему спрашиваешь? – подозрительно спросила подруга.

− Хочу выяснить, кто предатель.

− Элиас, у тебя любящий муж, ты вот-вот родишь. Оставь это. Твое любопытство может оказаться опасным.

− Я не могу, Илона, − тихо сказала Элиас, покручивая на своем пальчике колечко с розовым бриллиантом. – Я никогда не успокоюсь. И буду искать ту тварь, кто предал Бартлетта. Пожалуйста, расспроси Хендрика, что он видел, слышал, что думает.

− Хорошо, − недовольно буркнула Илона. – Но лучше бы ты свое внимание направила на мужа, а не горевала по умершему.

Элиас не могла объяснить подруге, что полюбила князя раз и навсегда, что как бы ни была она благодарна Риду, ее сердце всегда будет принадлежать Бартлетту.

− А как вообще у тебя с Хендриком? – сменила Элиас тему. – Судя по тому, что он опять появляется в доме Ирвинов, ты простила ему танцы с Калиной Вьен?

− Хендрик утверждает, что Калина на том приеме сама прицепилась к нему.

− И не отлипала от него всю ночь?

− Ну, если бы я своими глазами не видела, как ты пригласила на танец Мюрая и затем не отлипала от него всю ночь, то словам Хендрика вряд ли поверила, − усмехнулась Илона.

Элиас рассмеялась. Действительно, удачное сравнение. Если сама Элиас в ту ночь проявила активность по отношению к мужчине, то почему, то же самое не могла проделать Калина.

− Выходит, он все-таки предпочел Калине тебя, − порадовалась Элиас за подружку.

− Или Калина дала ему отставку, − не витала в розовых облаках Илона.

− Когда ребенок родится, Лилиан хочет устроить бал-маскарад по такому случаю, − сообщила Элиас. – Ты придешь?

− Конечно, − обрадовалась Илона. Семья Ирвинов разбогатела на торговых сделках, могла позволить себе хороший дом, выезд, но не имела титулов, оттого девушку не так часто приглашали на светские мероприятия.

− Тогда захвати с собой карнавальную маску. Под конец бала всех будут разоблачать.