– Ты ничего не путаешь? – удивленно спросил мужчина. – Или вы ничего не путаете? Какое обращение предпочтительнее?

– Давай на ты. Так проще. И без выканий нервы на взводе. Да куда же она запропастилась, эта бумажка? – я перерыла кучу всего ненужного, а родословной не нашла. – Должна лежать тут, если ее сестра не переложила.

– Олеся – человеческое имя, – возразил пришелец. – Неподходящее для животного. Может, она Лесси.

Он посмотрел на экран телевизора, как раз начинался сериал про почти тезку нашей собаки.

– Лесси и всякие там Несси – змееголовые чудовища из озер… Это все в Англиях и Америках. У нас она Олеся Альбертовна. Ща… погоди… Откопаю тебе родословную.

– Но это неправильно, – опять возмутился космический гость. – Нельзя давать животным человеческие имена.

– Кто такое сказал? Тебе повезло, что ты не застал в живых нашу бабку с ее зоопарком. У нее был кот Васька, кошка Маруська, поросенок Борька, две свиньи – Фекла и Глафира, коза Дуняша и конь Степан. Там бы твои нежные инопланетные мозги сразу в трубочку свернулись.

– На моей родной планете животным дают особые имена, не как разумным существам, а по масти или повадкам.

– Зато у нас, вот, полюбуйся, – я ткнула ему в нос родословной. – Олеся Альбертовна из питомника Ред Прайд. Или Ред Прайм, нечетко написано. Видишь, отец у нее Альберт, мать Фаина. Тут мне все понятно. Олеся и Фаина – есть такие песни. Значит, хозяйка питомника их в честь песен и назвала. А интересно, откуда взялся Альберт? Хитов прошлых лет про Альберта не припомню. Может, у заводчицы так звали бывшего мужа? Она имя не говорила, но жаловалась, что был тот еще кобель гулящий.

– Кобель – самец собаки. Хозяйка питомника – человеческая женщина. Не понимаю, кто чей муж!

– Тебе не надо понимать. Побереги свои нежные нечеловеческие мозги для поисков моей сестры. Ты, главное, пиши под диктовку в этой своей справке: Олеся Альбертовна Редпраймовская и Ксения Викторовна Беловодская.

– Ксения Викторовна – еще одна собака? – он поднял на меня глаза. – Из другого питомника?

– Ну ты чудила с Нижнего Тагила, – удивленно протянула я.

– Я Нирлан с планеты Семанс, а не Чудила с Нижнего Тагила, – возмутился гость.

– Да, случай безнадежный, – я помахала у него перед глазами родословной, а потом полезла в комод за своим паспортом. – Ксения Викторовна Беловодская – это я.

– Ксения – типичное человеческое имя, – Нирлан озвучил подсказку электронного “друга”, спрятанного в шлеме. – Допустимое распространенное сокращение – Ксюша.

– Нет, недопустимое, – строго возразила я. – И даже не смей упоминать про юбочку из плюша. Терпеть не могу эту песню! Уж лучше Ксюхой зови, так серьезнее звучит. В самом крайнем случае просто Ксю! За все остальное огребешь…

– Ксения, ты не можешь лететь со мной, – покачал головой Нирлан. – У меня нет оснований для изъятия разумного существа из идеальной для него среды обитания.

– Ты это называешь идеальной средой? – я обвела руками кухню, которая больше двадцати лет не нюхала ремонта. – Скажи еще, что в живу в роскошном особняке, как авторитет Хрюндель на другом берегу речки.

– Условия для жизни человека здесь неоспоримо лучше, чем на Венере или Сатурне, – пожал плечами Нирлан.

– Ну ты загнул, – я поняла, что спорить с ним бесполезно, но не собиралась отступать и отдавать ему Лесю. – Я не отпущу с тобой собаку. Не отдам Олесю Альбертовну непонятно кому. Она полетит бороздить просторы вселенной только вместе с хозяйкой. То есть со мной.

– Это против установленных межгалактических правил, – Нирлан снял шлем и положил на стол.

Я поняла, что ждать ответа на запрос от его службы придется долго. Только бы не месяцами, как у нас бывает.

– Запиши меня второй свидетельницей, – я заискивающе посмотрела ему в глаза. Они были темно-синими, будто с легкой дымкой серого тумана. – Можно подумать, вы там у себя, на Сириусе, никогда не мухлюете с документами.

– Мы не используем документы для ловли насекомых, – опять у него что-то стряслось с автоматическим переводчиком. – И моя планета называется не Сириус, а Семанс.

– Тьфу, да какая разница? – я стукнула по краю стола. – Главное, ты должен понимать, что собаке будет плохо без хозяйки. Колли очень преданные и им вредно сильно нервничать. Не хочешь потерять единственную свидетельницу – возьмешь вторую в довесок. Пиши новую справку с моими паспортными данными и отправляй начальству.

Нирлан взял мой паспорт, приложил его к коммутатору, или как он это назвал. Тонкий писк означал, что заявка принята в обработку.

– Теперь что нам делать? Мне пора паковать вещи? Готовиться к космическому путешествию? – я согласна была оставить все: дом, работу, ради того, чтобы спасти сестру.

Каюсь, мерцал огонек надежды на то, что я вернусь на родную Землю с кучей инопланетных модных шмоток, которые Любашиному турку и не снились. Может, сразу смогу обзавестись палаткой или прикуплю целый ларек. Было бы неплохо, но пока рано увлекаться мечтами. Пока Саше грозят жестокие опыты и запекание на вертеле, не время витать в облаках. Пора отправляться в полет по космическим просторам.

– Пока мы должны ждать ответа, – нахмурился Нирлан, он сам был не рад проволочкам со справками.

– В таком случае угощу тебя тортом. Не оставлять же нам его здесь. Лучше съедим вместе, – я выложила из холодильника нарядно раскрашенную коробку, развязала ленточку и открыла ее. – Заварю черный чай. Ничего крепче не предлагаю, ты на службе, а я и так в растрепанных чувствах.

– Спасибо. Так у вас благодарят? – Нирлан приятно улыбнулся, и у меня на сердце потеплело.

Рейнджер вытянул из наруча доспехов тонкую железную штуку. Поводил ей над тортом, чтобы узнать, съедобно ли это для него. Тем же способом проверил воду, которую я подогрела в чайнике на плите, и пакетик заварки.

Наблюдая за мной, он старался повторять мои действия. Снял стальные перчатки, положил кусок торта на тарелку. Я не спешила приступать к еде, спрятала ложку под салфеткой. Соблазнившись клубничным ароматом, Нирлан подцепил на палец розочку из крема с ягодой посередине и отправил в рот. Еще и палец облизал.

Да, не все в порядке у них на Сириусе с правилами застольного этикета. Но мне почему-то нравилось смотреть, как инопланетный гость пробует, наверное, непривычную для него еду. Я не стала давать ему ложку, и без нее управился с тремя большими кусками. Себе оставила два тонких кусочка и не спеша ковыряла их чайной ложечкой.

Крепкая чайная заварка тоже пришлась инопланетному гостю по вкусу. Если бы не происки пиратов, мы бы так могли не один час просидеть за столом, принялись бы друг другу рассказывать о жизни на своих планетах. Но время поджимало, и как только прозвучал одобрительный сигнал в ответ на запрос, я начала поспешно собираться в мое самое необычное путешествие.

Собралась я оперативно, минут за десять. Прихватила удобную тряпичную сумку сестры вместо своей кожаной и набила ее под завязку всем, что удалось впихнуть. А для всего, что туда не влезло, пригодился капроновый клетчатый баул. Не забыла взять важные документы, денежную заначку, записную книжку, плеер с большими мягкими наушниками и к нему коробку кассет. Не оставила мышам на съедение чипсы, крекеры, шоколадные батончики и сладкую ароматную жвачку. Прихватила бутылки с водой и газировкой. Решила, что пара банок тушенки и одна бычков в томате могут пригодиться. Мало ли какую дрянь едят сириусяне. Меня напрягало то, с каким удовольствием Нирлан уплетал торт, который попробовал впервые в жизни. А вдруг привычную для него еду я даже в рот не смогу взять, настолько отвратной она мне покажется? Потому на край и чипсы сгодятся.

Мне очень не понравилось, что Нирлан сунул любопытный нос в мои вещи. Порылся в них и вытащил маленький пакет со сложенными клетчатыми баулами.

– А это тебе зачем? – не понял рейнджер.

– Ну как же, – ласково пропела я. – А компенсация за опасное путешествие должна быть или нет? Что скажешь? Я имею право на красивые платьишки, туфельки, ну может, пару комплектов сережек с цепочками из сириусийского золота с центаврианскими бриллиантами?