После этого в поселке начался грабеж. Злые люди врывались в дома, забирали все, что хотели, а тех, кто осмелился встать на защиту своего добра, жестоко избивали, а нескольких убили. С наступлением рассвета они отбыли из поселка, пообещав, что в любой момент вернутся.
Помимо Собира, тот же самый Эсвад Башир, по слухам, побывал и в других поселениях. В них он говорил жителям те же самые слова, а его люди так же грабили и расправлялись с теми, кто пытался не пустить их в свои жилища.
А самое-то страшное – после себя эти люди оставили небольшие картонные прямоугольники, на которых была изображена оскаленная морда каракала и два слова – «неуловимые каракалы». Так, мол, эти люди называют сами себя и велят, чтобы и все прочие называли их так же.
Вот такие это были слухи, и им приходилось верить. Обитатели сирийских полупустынь – люди, знающие цену слову, и потому ничего напрасного, а тем более вымышленного говорить не станут. Пришла беда, и она не сегодня так завтра нагрянет и в Шахик. Быть того не может, чтобы не нагрянула, потому что Шахик ничем не отличается от других поселений. Значит, следует ожидать этого Эсвада Башира вместе с его людьми, кем бы они ни были, если не нынешней ночью, так следующей…
По этому поводу все мужское население Шахика собралось на местной базарной площади, чтобы посоветоваться и принять какое-то решение. Женщины в совещании не участвовали, потому что защищать свои хижины – дело мужчин.
Совещание не дало никаких внятных результатов. И все из-за того, что на нем не было принято никакого конкретного решения. Одни предлагали немедленно организовать отряд самообороны. Другие на это возражали: какой, мол, отряд самообороны, чем обороняться? Старыми охотничьими ружьями? Кольями и камнями? У этих «каракалов» – автоматы и пулеметы, и к ним – много патронов. Те, кто проживает в Собире, так и сказали…
Третьи предлагали немедленно отправить посыльных за помощью. Но тут сам собой возникал вопрос – у кого просить помощи? У сирийских властей? Ну, так они, должно быть, уже и сами знают об Эсваде Башире и его людях. А коль знают, то должны предпринимать против них какие-то действия – на то она и власть. К тому же вдруг может случиться такое, что эти самые «каракалы» и есть настоящая власть? Какая-то новая, пугающая, неправильная, но власть? А тогда у кого просить защиты? Может, у русских? Ну, так где они, те русские? Где их искать? Может, их уже и вовсе нет в Сирии. Может, они уже отбыли домой, в Россию…
В итоге решили ни к кому за помощью не обращаться и никакого отряда самообороны не создавать. А вдруг эти самые «каракалы» не завернут в Шахик? Вдруг обойдут его стороной? Вдруг подадутся в какие-то другие места? Сирия – она большая… Словом, подождем, может быть, беда и минует.
Но не минула беда поселок Шахик и его обитателей. «Неуловимые каракалы» вскоре нагрянули и к ним. Случилось это ночью, как и во всех других поселениях. Люди, утомленные ежедневными заботами, уже спали. Разбудил их громкий и резкий звук моторов. Звук, казалось, раздавался со всех сторон. Впрочем, так оно и было – «каракалы» окружили поселок. В бархатисто-непроницаемой темноте южной ночи заплясали лучи фар.
В ветхие двери жилищ загрохотали удары – это ночные гости будили жителей и сгоняли их на базарную площадь. Не всех, впрочем, жителей, а лишь мужчин – женщинам и детям велено было оставаться дома. Тревожно между собой переговариваясь, мужчины потянулись к указанному месту. Они еще не знали, кто именно вломился в их поселок, но, однако же, за непрошенными визитерами чувствовались сила, и это была грубая сила, которой волей или неволей приходилось подчиняться.
Судя по всему, базарная площадь была окружена автомашинами и людьми. Резкие лучи света пронзали тьму со всех сторон и сходились в одном месте – в центре базарной площади, на которой толпились испуганные и недоумевающие люди. Отовсюду слышалось низкое и надсадное рычание моторов и грубые мужские голоса. Говорили на арабском языке, и при желании можно было угадать, о чем говорят, но трудно было вслушиваться в смысл слов, звучавших из темноты, когда тебя подняли с постели и велели немедленно отправляться на базарную площадь. Это страшно, а страх всегда мешает правильно понимать смысл сказанных слов, особенно если слова звучат из темноты, а говорящих не видно.
Неожиданно рев моторов утих, смолкли и голоса. Наступила тишина, которая для собравшихся на ночной базарной площади людей была еще страшнее, чем человеческая речь и рычание машин. Испуганные люди сбились в кучу. Никто не знал, что последует вслед за неожиданным безмолвием.
Впрочем, ничего погибельного не случилось. Неожиданно из темноты раздался голос. Это был громкий, грубый и властный мужской голос. Говорящего видно не было, а потому казалось, что голос звучит сразу со всех сторон. Слова были понятными, тот, кто их произносил, говорил на знакомом жителям поселка наречии.
– Я – Эсвад Башир! – сказал голос из темноты. – Я и мои люди – ваши защитники. Мы – власть. Единственная правильная власть во всей Сирии! Никто вас не защитит, кроме нас: ни те, кто называет себя правительством Сирии, ни американцы, ни русские. Только мы! Нас много, мы – сила. У нас оружие. Вы должны слушать нас и подчиняться нам. Вы не должны сопротивляться нам. Вы должны выполнять все наши требования. И тогда вы будете жить мирной, спокойной жизнью. Тогда никто не причинит вам зла: ни те, кто называет себя законной властью, ни американцы, ни русские. Всякий, кто захочет оказать нам сопротивление, будет убит, потому что тот, кто выступает против нас – он выступает против Сирии и всего сирийского народа. Вам все понятно? Я Эсвад Башир, и со мной мои люди. Мы называем себя «неуловимыми каракалами». Почему мы так себя называем? Потому, что мы похожи на этих зверей. Мы такие же злобные и беспощадные, как они. Нет, не к вам, а к нашим врагам. Так что не становитесь нашими врагами. Потому что мы расправимся с вами так же, как расправляются со своими жертвами настоящие каракалы.
Голос умолк. Какое-то время лишь всеобъемлющая тишина витала над ночной базарной площадью. И неизвестно было, что последует за этой тишиной – добро или, может быть, зло. Впрочем, жители поселка больше ожидали зла, чем добра. Логика такого ожидания была проста: тот, кто называет себя каракалом, не может быть добрым. Люди прекрасно знали повадки и нрав этого зверя…
– Нам нужна ваша помощь, – вновь зазвучал голос из темноты. – Деньги, еда – все это поможет нам защищать вас от врагов. Если у кого-то есть транспорт – джип или грузовик – отдайте их нам. Ничего не жалейте! Мы ваши защитники. Мы охраняем ваш покой. Мы принесли мир в ваши дома.
После этих слов по толпе пробежал ропот – будто бы вдруг из темноты подул ветер и затронул верхушки деревьев. Лишиться еды и денег, когда в стране идет война, – ничего страшнее этого и быть не могло. Это было, во-первых. А во-вторых, какие же это защитники, если они требуют от людей все, что у них есть, обрекая, таким образом, на муки, голод и смерть? Так истинные защитники не поступают, так делают самые настоящие разбойники!
– Вы недовольны? – произнес голос из темноты. – Вы не хотите нам помогать добровольно? Что ж, тогда мы возьмем все, что нам надо, силой. Мы ваши защитники, и мы имеем на это право. А тот, кто встанет нам поперек пути – того мы убьем. Да, убьем! В стране идет война, а война ‒ это смерть. И в первую очередь это смерть для предателей. Тот, кто не желает отдать нам добровольно все, что мы просим, – тот предатель страны и народа и его следует убить. Я ясно выразился? Я – Эсвад Башир, и я не говорю напрасных слов.
Тот, кто называл себя Эсвадом Баширом, опять умолк. Всем было понятно, что он выжидает. Он ожидал, что скажут согнанные на ночную базарную площадь люди, как они себя поведут. Если они станут протестовать, то… Никто из жителей поселка в доподлинности не знал, что конкретно может последовать за этим «то», но все понимали, что ничего хорошего. Может быть, и впрямь смерть…