Облегчённо выдохнул.

— Мы заберём тебя отсюда! — заявила мама.

— Не раньше, чем я выпишу пациента, — послышался от двери голос ночного ангела и оперировавшего меня хирурга в одном флаконе.

— Да кто вы такая, чтобы что-то здесь решать! — взвизгнула мать.

Она не привыкла, чтобы кто-то оспаривал её желания. Отец не в счёт. Ну, я ещё могу, иногда.

— Роман Витальевич — мой пациент, — парировала Настенька. — И пока я не посчитаю возможным, ни выписки, ни перевода в другую больницу не будет! — в голосе девушки зазвучал металл. — Более того, кто вам дал разрешение на посещение палаты без халатов, сменной обуви?! Ещё и в таком количестве. Я молчу про то, что время для посещений с десяти до часу, а сейчас всего лишь начало девятого утра!

Губы моего доктора сжались в тонкую линию, глаза метали молнии. М-да, мама, похоже, нарвалась не просто на серьёзного противника, на кремень.

— Покиньте сейчас же палату! Вы, — доктор кивнула в сторону Дениса, — можете подождать меня возле ординаторской. Я выпишу пропуск на посещение больного. Остальных прошу удалиться.

— Да ты!.. Виталик, ты это слышал?! Какая-то малолетка мне будет здесь указывать! Я никуда отсюда не пойду! — мама, возмущаясь, закричала так, что я застонал.

— Катюша, пожалуйста, пойдём. Посмотри, Роме плохо. Давай не будем усугублять его состояние, — папа взял супругу за руку и повёл к выходу из палаты.

— Я этого так не оставлю! — не унималась мать. — Ты отсюда вылетишь с позором! — пообещала она врачу.

Анастасия Алексеевна Ожегина

— Я так понимаю, это были ваши родители? — посмотрела я на своего пациента.

Три часа сна и… утро начинаем с истерических воплей нервной мамаши. Можно подумать, я тут в бирюльки играю днями и ночами напролёт, а не работаю.

“Ты отсюда вылетишь с позором!” — ага, разбежалась, как же…

— Не обращайте внимания на маму, — послышалось сбоку.

Обернувшись, упёрлась взглядом в улыбающегося молодого человека, поразительно похожего на Романа.

— А вы?..

— Денис Витальевич Ворожбин. Волею судьбы, младший брат вашего подопечного и сын той женщины, что угрожала вам. Не беспокойтесь, отец её угомонит. Просто мама сильно перенервничала. Она у нас… — теперь уже мой собеседник замолчал.

— Никак не может поверить, что мальчики выросли, — со вздохом завершил фразу брата второй. — Ден, тебя вроде как в коридор отправили ждать. Нет?!

Парень широко улыбнулся, вскинул обе руки вверх в жесте “сдаюсь”, буркнул: “Понял” и вышел из палаты.

Всю некрасивую сцену наблюдали ещё двое мужчин, лежавших в этой палате.

— Ну, и как мы себя чувствуем? — собралась я с мыслями и попыталась вести себя непринуждённо.

— Вы, скорее всего, плохо. Я — ожидаемо погано, — улыбнулся мне пациент. — Анастасия Алексеевна, скажите, я тут надолго застряну?

Что? В смысле?! У него сотрясение, перелом, а он что, домой собрался уже?!

— Простите, я не верно высказался. Как долго я буду находиться на лечении в больнице? — попытался исправиться Роман.

— Это будет напрямую зависеть от того, как вы будете соблюдать мои рекомендации, — немного резче, чем надо было бы, ответила я. — А также от вашего организма. У кого-то кости срастаются очень быстро, а некоторые, — я выразительно посмотрела на ещё одного своего пациента, — долго лежат.

— Настень… Анастасия Алексеевна, я же не виноват, что она… — начал другой мой пациент. — Всё-всё, понял, умолкаю.

— Ну хоть какие-то сроки есть? Одна, две, три недели?! — он меня решил добить?

— Роман Витальевич… — начала я.

— Роман, — перебил меня мужчина.

— Что, простите? — не поняла я.

— Называйте меня просто Роман. А то я чувствую себя рядом с вами древним стариком, — смутился пациент.

— Ну хорошо, Роман, — выделила я его имя, — у вас сотрясение второй степени, плюс перелом ноги. Минимальные сроки для выписки — три недели. И это при ускоренной регенерации костной ткани, отсутствии нагрузки на травмированную ногу и… Ну что вы глаза закатываете?!

Вот прям совсем как маленький, ей-богу.

— Три недели в больнице?! Это же катастрофа! — выдохнул он. — Ладно, попрошу привезти мне ноутбук и телефон.

— Это исключено! — отреагировала я мгновенно.

— Что исключено? — обалдел Роман.

— Ещё раз повторяю, у вас сотрясение мозга. Две недели никакой нагрузки! Ни телефона, ни ноутбука, ни книг, ни телевизора, понятно?! — непроизвольно повысила я голос.

— В смысле?! Вы хотите, чтобы я умер на больничной койке?! — в тон мне ответил мужчина.

— Нет! Я как раз хочу, чтобы вы поскорее преодолели все негативные последствия и с минимальными проблемами выписались домой! — уже едва сдерживаясь, ответила пациенту.

— Это форменный произвол! Не верю, чтобы это всё было мне запрещено! — распалялся мой собеседник.

— Тот, кто оспаривает мои назначения, обычно задерживается подольше! Да, Виктор Степанович? — я повернулась к тому, кто нарушил предписания и попал на повторную операцию.

— Да, так и есть, Анастасия Алексеевна, — вздохнул мужчина. — Ты, Ромик, докторице-то не перечь. Она лучше знает, как надо.

С благодарностью посмотрела на поддержавшего меня.

— Ну, а ваше состояние как? Нога болит? — обратилась уже непосредственно к пожилому мужчине, подходя к его кровати.

— Нет уже, — было мне ответом. — Только сильно чешется. А сестричка не разрешает, — пожаловался пациент.

— И правильно делает. Расчешете кожу, начнётся нагноение. Оно вам надо? Потерпите немного. Послезавтра сделаем рентген. Если всё хорошо, снимем гипс.

— Спасибо, — тяжело вздохнул мой собеседник.

— Спит? — кивнула я в сторону третьего пациента.

— Да. Его Женечка наколола, — ответил мне Виктор Степанович.

— Знаю, — теперь уже я вздохнула. — Раз вопросов больше нет, то я пойду.

Роман пыхтел на своей кровати, сверля меня взглядом, но молчал.

Вот и правильно. Нечего спорить. От отсутствия гаджетов и книг ещё никто не умирал.

Двенадцатая палата была последней, так что я направилась в сторону ординаторской. Тем более, что там собралась толпа.

— Анастасия Алексеевна, — расплылся в улыбке наш заведующий отделением, — я бы хотел обсудить с вами некоторые моменты, касающиеся Ворожбина… Тет-а-тет.

— Хорошо, — я гордо прошла в ординаторскую мимо злобно сверкавшей глазами матери Романа.

Они друг друга стоят.

— Настя, что там, — сменив тон, как только мы остались одни, спросил Николай Захарович.

— Я бы из-за прихоти мамочки транспортировать не стала. Перелом, хоть и зафиксирован, но ему необходимо время. Там было несколько осколков. Сотрясение опять же. Если пациент будет сам настаивать, то через две недели я подпишу бумаги, но не раньше. Я всё же диплом защищала…

— Да знаю я всё, Настенька, не кипятись, — перебил меня Захарыч. — Пациента родным не отдадим, — подмигнул он мне. — Будет тебе отдушина, посреди “серости”.

Я уже было набрала воздуха в лёгкие, чтобы возмутиться, но тут открылась дверь, и без стука вошла эта самая…

— Екатерина Георгиевна, к сожалению, состояние пациента не позволяет его перевозить в другую больницу на данный момент. Если вы сомневаетесь в компетенции нашего врача, то можете заказать и оплатить видеоконференцию с вашим специалистом, — выдал ей Николай Захарович с ходу, не дав и слова произнести. — Что же касается посещения больного, то тут правила едины для всех. Пропуск Анастасия Алексеевна вам выпишет. А теперь прошу меня извинить, мне пора. До свидания. Здоровья!

И заведующий отделением, самый уважаемый врач местной больницы, просто ушёл.

— Да вы… Да я… — заело пластинку у возмущённой женщины.

— Ты всё слышала. Нет, значит, нет! Катя, пойдём. Когда ты уже начнёшь ставить здоровье своих родных превыше своих амбиций?! — отец Романа просто взял за локоть и увёл женщину.

— А я ей говорил, — услышала я шёпот ещё одного члена семейства Ворожбиных. — Доктор, а можно, вы в пропуске укажете ещё и вот этого господина. Ему крайне необходимо поговорить с Романом…