Chicken pie

Welsh rarebit

Goulash á la hongroise

Cassoulet comme á castelnaudary

Osso-bucco

Tendron de veau braisé Chez-soi

…Как можете видеть, это изысканный гастрономический выбор.

— Безусловно, но не слишком ли всего много?

— Полностью с вами согласен. Но если попробовать по кусочку от каждого блюда, это всего двенадцать легких закусок… Касательно desserts:

Assorted cake

Kirschkuchen

Camembert

Pumpernickel

Pineapple

— Оп Олооп, — раздраженно перебил его студент. — Скажите ему, чтобы огласил меню на испанском. Я не собираюсь есть какие-то тонги! Он только что упомянул какие-то креольские тонги.

— Fresh ox tongue, creole: свежий говяжий язык по-креольски…

— Понятно?

— Да, но меня прямо бесит столько непонятных названий подряд.

— Расслабьтесь. Здесь есть еда на все вкусы: икра, сельдь, черепаший суп, спаржа, куриный пирог…

— А косточка… для собак?

— Разумеется: osso-bucco.

Общий хохот, несомненно, развеселил бы и самого Робина, если бы к нему угодливо не присоединился maître. Это вывело его из себя:

— Послушайте, сеньор, вы здесь, чтобы прислуживать, а не чтобы веселить гостей.

Напуганный выговором, maître удалился, пятясь задом. При этом он не сводил глаз с Опа Олоопа и Мариетти, словно черпая в их понимающей прямоте силы, чтобы не упасть.

Разговор вернулся к прежнему неторопливому течению, и Ивар Киттилаа, рассказывавший своим соседям о скудной диете кинозвезд, по просьбе Пеньяранды вовлек в беседу и остальных участников ужина:

— В Голливуде любой знает, сколько калорий содержится в каком продукте. Все как один хотят стать звездой, и каждый буквально одержим проблемой overweight.[33] Это мания похуже ожирения. Диета обрекает человека на бесконечные расчеты и комбинаторику. Съедобные порции соответствуют ста калориям, или одной единице. Сто калорий — это, скажем, ложка меда, или два мандарина, или четыре финика, или двадцать стрелок спаржи, или бифштекс десяти сантиметров в длину и пяти в ширину с полпальца толщиной.

— То есть вы повсюду ходили с линейкой, пипеткой и весами…

— Бросьте. Это не шутки. Я заметил, что аргентинцы, в целом, предрасположены к сарказму, а вот юмора им пока не хватает. Они смеются над всем подряд и при этом скучают всей нацией… Вот где истинная непоследовательность!

— В яблочко!

— Возвращаясь к нашему вопросу, существует бессчетное множество любопытнейших диетических рецептов для завтраков, обедов и ужинов, которые, не выходя за ограничение в тысячу четыреста калорий, обеспечивают организм необходимым топливом для сбалансированного питания, избавляя его от ненужного жира. Хотите послушать menu Греты Гарбо и Кэрол Ломбард?

— Бред! Я требую срочно подать мне menu Опа Олоопа, даже если в нем будет триста тысяч калорий, — проревел капитан-подводник.

Подали икру.

Статистик отведал икры осетра. Сделал паузу, наслаждаясь ее вкусом. И, прежде чем съесть еще, с удовольствием произнес:

— Смейтесь, Слаттер, но Ивар говорит правду. Мне знакома статистика по этому поводу. Одна пятая всех янки страдает от ожирения. Ожирение — это отклонение от нормы: нарушение работы желез, обмена веществ. Больше всего от этой болезни достается страховым компаниям: она сокращает срок жизни застрахованных, высасывает из этих компаний средства и истощает бюджет. Поэтому, чтобы оставаться упитанными, они ратуют за всеобщую худобу через умеренность и спорт. Интересная новость: «Metropolitan Life Insurance», основываясь на результатах анализа данных двухсот тысяч медицинских осмотров, заявила, что…

— Пожалуйста, никакой статистики! Дай вам волю, и вы поведаете нам о годовых показателях мирового оборота лобковой вши…

— Браво, браво!

— Лучше скажите, по какому поводу вы хотите закормить нас насмерть двадцатью блюдами?

Ироничные поддевки Суреды и Пеньяранды выбили Опа Олоопа из колеи, поломав стройную логику его аргументации. Беззащитный перед пронзающими его броню взрывами смеха, он лишь произнес:

— Цитируя одного идальго, «чтобы вас победить, нужно вас накормить». Вы все узнаете в конце ужина…

В этот момент раздалось многозначительное покашливание. Так сутенер обозначил свое желание высказаться:

— Я признаю, что затронутая ранее тема теорий об избыточном весе и рациональном питании в высшей степени соблазнительна. Но при этом она еще и чрезвычайно сложна, друзья мои. В Марселе, Барселоне, Шанхае, Париже и в этом городе, когда моя embonpoint выходит за границы положенного, я прибегаю к очень приятному и эффективному средству. Я хожу только в самые роскошные grills и рестораны. И могу заверить всех, кто желает похудеть, что ни одна диета не сравнится с действием их заоблачных цен…

Официанты начали менять посуду и приборы. На мгновение жизнеутверждающая геометрия стола оказалась нарушенной.

Появление селедочных рулетиков спровоцировало оживленный спор, вызванный расхождением вкусов. Ивар, Эрик и Оп Олооп радостно приветствовали воцарение аромата селедки над скатертью. Остальные же, за исключением сохранявшего нейтралитет Слаттера, потребовали, чтобы рулетики заменили черепашьим супом.

— Пусть решает главный.

— Пусть решает главный.

— Мой отец — швед, — сказал Слаттер. — Поэтому мне не противна селедка и у меня не вызывает отвращения черепаха. Я абсолютно нейтрален.

— Решайте уже! Я не выношу эту вонь. Я всегда считал крайне мудрой привычку не совать нос в задницу, даже в свою собственную. А это блюдо лишает меня такой привилегии. Эта зараза прямо у меня под носом. Решайте скорее!

— Ура, Пеньяранда! Я-то полагал вас чертовски вежливым человеком…

— Господа, я вижу, что мнения «оч. разделились»… как у публики на той знаменитой корриде, когда одни честили мать, а другие отца горе-тореадора. «Оч. разделились»… И все же мне нужно принять решение, и вот оно: пусть принесут…

— Селедку!

— Черепаху!

— …Вина. И каждый съест того, чего ему будет угодно.

Бурные аплодисменты, казалось, превзошли все возможные пределы.

Оп Олооп закричал:

— Maître, вина, вина! Что за невнимательность!

И покраснел, как школьница, возможно припомнив постулат Брилья-Саварена: «Celui qui regoitses amis et ne donne aucun soin personnel au repas qui leur a préparé, n’est pas digne d'avoir des amis»[34]

На его счастье, в этот момент вбежал maître, потрясая двумя бутылками.

— Посмотрите, сеньор: «Wiltinger dohr.» тысяча девятьсот двадцать шестого и «Liebfraumilch Riesling» тысяча девятьсот двадцать пятого.

— Отлично. Несите нужное число бутылок. Но не забудьте и про шабли. Не все любят вина Мозеля и Рейна.

— Я обожаю жидкое золото Бургундии, но не откажусь от глотка «Молока любимой женщины». Рейнское вино — жидкая ласка для горла, — сказал Гастон, сглатывая слюну.

— А вам, сеньор?

— Нет. Шабли.

Maître вышел и тут же вернулся. С торжественным видом он открыл бутылку, и, как только струйка вина полилась в бокал Слаттера, свежий и зрелый аромат только что искупавшейся девушки взбудоражил обоняние трапезничающих.

Затем, подойдя к статистику, maître передал ему винную карту:

192 °Château Beychevelle, St. Julien.

1920 Mercurey, Beaume.

Champagne G. H. Mumm, Cordon Rouge.

Cognac Napoléon, Pellison Pere Grand Marnier.

— Неплохо, действительно неплохо. Но не лучшим образом соответствует блюдам. Вина должны подходить к еде, как аккомпанемент к пению. Их выбор задает правильные духовные тон и ритм, гармонирующие с легкостью или тяжестью поглощаемых блюд. К стартовому блюду, osso-bucco например, ни в коем случае нельзя подавать муссо. Кстати, здесь не хватает итальянского вина. Добавьте самого достойного из Бароло, что у вас есть. Ну и, в случае столь пестрого меню, задача которого — угодить всем, тороватое бордо и теплое бургундское закроют любой недосмотр.