Мальчик задумался и неуверенно кивнул мне в ответ.

– Линн, ты уверена, что это необходимо? – тихо спросила меня Кинира.

– Да, – твёрдо ответила я и, снова протянув руку мальчугану, спросила его: – Как тебя зовут?

– Ранир Нэлиорт.

– Красивое имя, Ранир, теперь идём к твоим мачехе и отчиму, мне надо обсудить с ними несколько вопросов.

Мы прошли несколько кварталов, удаляясь от дворца в город, затем углубились в бедную его часть. Кинира ворчала, что надо было сперва дойти до катера, взять нормальное оружие, а потом идти в трущобы. Рэн был полностью с ней согласен. Ему было неуютно без клинков – на приём во дворец с оружием не пускали. Как обзавелась им Кинира, я старалась не думать.

Когда мы оказались у небольшого дома в довольно мрачном квартале, куда нас привёл Ранир, я подошла к двери и постучала Некоторое время мы ждали, и наконец из-за двери послышался мужской голос:

– Какой дранкз волумский ломится ко мне в дом?

Дверь распахнулась, и перед нами предстал полный краснолицый детина неопределённого возраста. Почёсывая свой не малых размеров живот, он, слегка пританцовывая, спросил:

– Ну чё? Чё надо?

Я, не представившись, показала на Ранира.

– Хочу забрать его.

Мужчина посмотрел на мальчика и замахнулся в попытке ударить его.

– Что ты натворил, гадёныш?

Пелена ярости упала мне на глаза. Я схватила детину за его пухлую руку, вывернула её в болевом захвате и прошипела:

– Не сметь поднимать руку на ребёнка!

Я усилила нажим, затрещали кости.

– Забирай, психованная девка, это отродье, – закричал он. И, несмотря на боль, аш всё же решил подзаработать. – Только за него деньги плачены!

Меня тронули за плечо.

– Не надо, Линн, – тихо сказал Рэн.

Я отпустила руку аша, вынула серёжку из своего уха и сунула её отчиму мальчика.

– Аквамарин с Орсеи. Этого хватит для покупки небольшого домика в приличном квартале на Науши. Завтра в десять утра жду в ратуше, подпишем бумаги о передаче опеки над мальчиком. Вторую серёжку получишь после того, как подпишешь документы. Ребёнка забираю сейчас!

Аш покрутил в руке мою серьгу, затем рыгнул, небрежно махнул рукой и захлопнул перед нашими носами дверь.

Всю дорогу к катеру я развлекала маленького Ранира. И вот мы добрались до него.

– Нир, не нужно не бояться, я рядом с тобой, – обратилась я к мальчику. – Ты ведь не был в космосе? Нет? – увидев, как малыш покачал головой, я добавила: – Смотри, – я указала рукой на созвездия, хорошо видимые в тёмном ночном небе. – Там прекрасно… там миллионы разных звёзд, некоторые из них светят ярко, некоторые уже затухают. А сейчас будет формироваться червоточина. Давай вместе скажем: «На маяк семьдесят тысяч семь!»

Мы произнесли это синхронно и засмеялись. Кажется, Нир немного расслабился. Я чуть прикрыла веки, и быстрый переход начал формироваться. Я болтала без умолку: так я не боялась сама и не давала бояться мальчику. Впервые я предложила ребёнку из другого мира переселиться на Франгаг. Чувство, что так нужно поступить, не покидало меня с момента встречи с мальчиком.

Выйдя из шлюза, я остановила Арэниэля:

– Рэн, ребёнка нужно осмотреть.

Тот кивнул, и мы вместе прошли в медицинский отсек маяка. Рэн присел на корточки перед мальчуганом.

– Мне нужно осмотреть тебя. – Сказал он ему. – А потом ты поспишь в амникапсуле, она приведёт тебя в порядок, – он показал на ближайшую капсулу.

Мальчуган со страхом посмотрел на неё.

– Не хочу туда!

– Я буду рядом, когда ты будешь засыпать, и рядом, когда проснёшься, – пообещала я.

Мальчик неохотно кивнул.

Когда Нир заснул, я спросила у Рэна:

– Мы можем сделать анализ крови?

– Конечно. Капсула определит биохимию крови и болезни, которые могут развиться в ближайшие тридцать или пятьдесят лет.

– Нет, Рэн, надо сделать полный генетический анализ.

Он внимательно посмотрел на меня и кивнул:

– Сделаю, займёт пару часов.

***

Я сидела с бокалом элейского вина в оранжерее, сбросив туфли и не заботясь том, что помнётся платье, – я так и не переоделась после приёма.

– Почему взрослые бьют детей? Бьют безжалостно и даже жестоко? – спросила я, не обращаясь ни к кому.

– Потому что могут, потому что сами из себя ничего не представляют, потому что так надо, потому что так делали родители, потому что так принято в этой культуре, потому что дети – это единственные, кто не сможет сдать сдачи, – ответил, вздохнув, Рэн за моей спиной.

Я вздрогнула и чуть не расплескала содержимое своего бокала.

Арэниэль крутил в руках точно такой же, но пустой.

– Асум сказал, где ты, – объяснил он своё появление и, немного помолчав, спросил, показывая глазами на бутылку превосходного элейского вина: – Можно я присоединюсь?

Я вяло махнула рукой:

– Не возражаю.

Он наполнил свой бокал, сел в кресло напротив меня, сделал глоток и сказал:

– Готовы результаты исследования крови мальчика.

– И что там? – спросила я, затаив дыхание.

– Он на четверть виг. – Рэн сделал ещё глоток. – Как ты узнала, Линн?

Я пожала плечами:

– Особенности расы. Ещё в школе навигаторов нас учили обращать внимание на любые предчувствия, сны, видения, интуицию. Никто не знает, как это работает, и дар ли это вообще. У кого-то его нет, а кто-то умеет с его помощью делать поразительные вещи.

На следующий день на станции осталось Нарино. Мы же полетели танцевать национальный танец Тауши. На репетициях непрерывно стоял хохот. Удержаться было невозможно, ведь танец представлял собой трясущуюся походку. Тряслось всё: попа, грудь, руки, ноги. И этим дело не кончалось. Был ещё национальный костюм! Ну как был… На голое тело надевалась юбка из травы и… всё! Женщинам дозволялось использовать ряды бус из зубов животных, а мужчинам – украшать предплечья венками из той же травы, что и юбка. Нет! Я была не готова танцевать, в чём родилась!

Выручила мама. Сначала она долго смеялась, вытирая слёзы, пока смотрела запись одной из наших репетиций, а я сидела перед экраном и терпеливо ждала, когда она успокоится. Потом мама предложила нам с Кинирой надеть «голые» костюмы. Порывшись во всекосмической сети, я обнаружила несколько вариантов. Подобрала подходящие нам с Кинирой. Это оказались комбинезоны из очень тонкой эластичной ткани под цвет кожи. Естественно, его нужно было носить без белья. Бррр. Неприятные ощущения: вроде бы одежда есть, а кажется, что нет. Мы с Кинирой сделали из волос птичьи гнёзда, умудрившись на некоторые пряди нанизать бусины. Встретившись около шлюза с Горритом и Арэниэлем, мы замерли. Как ни странно, ничего смешного в их нарядах не было. Над гортом вообще никто не собирался подшучивать, а Рэну этот наряд шёл. А ещё мне хотелось обвести пальцем кубики пресса и провести по дорожке светлых волос, убегающих под юбку. Я сглотнула, покосившись на серьгу в ухе Рэна. Сегодня её не было! Да… к этому образу она не подходила. Я выдохнула и заметила, что и ребята нас осматривают с интересом. Чтобы скрыть неловкость, я решила сделать им комплимент:

– Вам очень идёт!

И получилось, что сказали мы это одновременно. Все рассмеялись, и напряжение, витавшее в воздухе, немного отступило.

Нарино, провожая нас, тоже не упустило возможности поднять всем настроение.

– Танец Тауши вы теперь прекрасно танцуете, – обратилось оно ко мне, косясь на Рэна, – но лучший в этом деле, я считаю, Вардис!

– Ты преувеличиваешь, я плохо танцую этот танец, – спокойно возразил Рэн.

– Зато твои подёргивания получаются смешнее, чем у других, – рассмеялось Нарино и на всякий случай шагнуло мне за спину.

Я наклонила голову, чтобы спрятать улыбку, но успела заметить, как Рэн закатил глаза.

На Науши, во дворце, где проходили тожества, в центре огромного зала был разведён огонь. Сначала я очень удивилась, но, присмотревшись, поняла – это очень искусная имитация костра. Свет был приглушён. Отблески огня играли на лицах.  Мы концентрическими кругами выстроились друг за другом. Зазвучали барабаны и бубны, задавая ритм. Рядом со мной танцевали Кинира и Рэн, Горрит находился в круге передо мной. Все движения у нашей четвёрки получались синхронными. Надо же, а мне казалось, что мы только смеялись, валяясь на матах, вместо того, чтобы репетировать.