Нет, мне по большому счёту всё равно, какая у неё фамилия, но Королёва всё таки лучше, чем Сидорова или, допустим, та же Иванова. Для уха приятнее звучит.

— А мне Алёхин больше нравится — улыбнулась мне Лиля, но тут же прикрыла рот рукой. — Нет, ты не подумай ничего такого. Я не заставляю тебя…

— Лиль, всё нормально. Я понял, что ты имела ввиду. Ерунда. Ты лучше скажи, что с отцом будем делать? В таком состоянии, его нельзя здесь оставлять.

Решение пришло быстро, хотя и не само собой. Лилька разрыдалась, я начал успокаивать её, говорить разные хорошие слова. А потом, когда ничего не помогало, как то незаметно для себя, пообещал, что уговорю Алексее Сергеевича не бросать любимую дочь. Она моментально за эту фразу ухватилась и через двадцать минут её отец, решительным шагом спустился вниз и тут же начал давать указания, что оставить, а что наоборот, срочно забрать с собой.

— Не понимаю, почему он так реагирует на тебя? — спросила меня Лиля, выбрасывая из сумки то, что приказал её «оживший» отец.

— А, что тут непонятного? Мы с ним думаем на одной волне — бросил я, чтобы отстала.

— Насмешил. Ещё один нашёлся. Мыслитель. Да ты нашему папе в подмётки не годишься.

— Вот, как? Тогда почему ты решила ехать, с таким дураком?

Небольшую перепалку, завязавшуюся между нами, прекратил дядя Жора, прибежавший с улицы, домой.

— Я что то не пойму, мы что, все вместе едем? — спросил он, поглядывая то на Лилю, то на меня.

— Да, папа согласился — ответила дочь, расплываясь в улыбке.

— То то я смотрю, он мне: возьми вот это, отсюда всё выкинь. Получается, «буханку» тоже будем собирать?

— Наверное, раз он поедет? — ответил я, не зная прежних планов.

— Ладно. Тогда ребятам дам отбой — сказал Жора и пошагал на выход, но замедлив шаг, бросил уже на ходу. — Да, кстати, багажник я тебе нашёл. Сейчас его поставят.

К девятнадцати часам, по московскому времени, у нас всё было готово к отъезду и мы, дружной компанией, сидя за столом, пили обжигающий чай с остатками сдобного печенья. Разговаривать уже никому не хотелось, до этого наорались будь здоров. Алексей Сергеевич и Жора, между делом, разглядывали какие то бумаги, Лиля листала «Советский экран», а я, раз за разом, мысленно просматривал содержимое своего автомобиля, мне всё время казалось, что чего то не взял.

— Так — пошёл я, уже по третьему кругу. — Пистолеты, пять штук — у меня под сидением. Автомат — и пять рожков в сумке лежат. Ящики с патронами или, как их называет Жора — цинки, сзади. Гранаты, двадцать штук и к ним запалы, тоже припрятаны, в одной из картонных коробок, сейчас они мне не нужны. С оружием всё, ничего не забыл, ничего не оставил. Одежда и обувь, наверху, там же, где пристроился баул с вещами Лили. Прав был её папа, без надстройки нам никак. Канистры в багажнике, закрыты плотно, запаха в салоне нет. Там же домкрат, ключи и непонятные запчасти. Запаска под капотом, если что, помогут оттуда достать. Теперь продукты. Их стало в два раза больше и смысла проверять, что, где стоит — не вижу. Ещё что? Кружка, ложка, туалетная бумага, паста, щётка. Стоп, а Лилька свои туалетные принадлежности сложила?

— Ты зубную щётку взяла? — наклонившись к ней, шепнул я девушке на ухо.

— Блин. Забыла — вздрогнула она.

— А ложку, кружку?

— Нет. Я думала, что ты сложил.

Ага, только мне и оставалось, что думать про её зубную щётку и кружку. Немаленькая, сама о себе могла позаботиться. Или маленькая ещё? Ладно, с этим потом, по дороге разберёмся.

Пока Лилька судорожно собирала новый пакет, я медленно прошёлся по дому, присматриваясь к нему и соображая, чего отсюда ещё можно прихватить. На кухне понравился самодельный ножик, больше похожий на огромный тесак, в сарае топор, с металлическим топорищем и парочка, почти новых, холщовых мешков. В коридоре нашёл аптечку, в металлической коробке, с огромным количеством таблеток внутри. Взял. Кроме них есть там йод, бинты и вата. Пригодятся, ехать очень далеко. С кровати, в комнате для гостей, сдёрнул шерстяное одеяло, а из шкафа вынул новый плед. Может они и не понадобятся, но ничего похожего в машине нет. А, как известно, потребность в том, чего нет, рано или поздно возникает.

Затолкали с Лилей в машину, ещё два пакета и несколько мелочей. Постояли минут десять возле неё, поговорили ни о чём и снова вернулись в прогретое помещение.

— Ну что, готовы? — встретил нас у входа вопросом отец.

— Да. Давно готовы — сказала Лиля и взглянула на меня, наверняка требуя поддержки.

Я молчал, а Алексей Сергеевич нет.

— Ну раз готовы, тогда присядем на дорожку и выходим — заявил он и первым уселся на стул.

Вначале со двора выехала «буханка», за рулём которой сидел Георгий, а следом за ней выскочили мы. За воротами я притормозил, вышел из машины, закрыл их на висячий замок и сев за руль, попытался тронуться с места.

— Подожди! — вдруг громко крикнула Лиля и заметив, что напугала меня, сказала немного тише: — Подожди. Постой ещё немножко. Я выйду, на дом посмотрю.

Девушка подошла к запертой калитке, взялась за неё рукой, постояла так какое то время и быстрым шагом вернулась назад.

— Всё, попрощалась. Можем уезжать — проговорила она и как ей казалось, незаметно вытерла слёзы с лица.

Я её понимаю, с детством прощаться не легко. Хотя, что я могу об этом знать. У меня его не было никогда, я всю жизнь, сколько себя помню, был взрослым и не по годам самостоятельным.

Колонна растянулась чуть ли не на триста метров, только выйдя из машины, я сумел это определить. Во главе всего стоял новенький грузовик, из плеяды ЗИЛов, как рассказал мне его водитель, именуемый в народе номером: сто тридцать один. Сзади у этого, уже виденного мной, супер проходимого автомобиля, имелось обитое железом помещение, с выведенной наружу трубой, с двумя маленькими окошками на каждой из его сторон и дверцей, протиснуться в которую, лично я, могу с огромным трудом. За ним примостились две санитарные машины, в данный момент перевозящие грузы и людей, дальше шли УАЗики с брезентом вместо крыши, потом снова «буханки» — пять штук, затем две, ярко жёлтые, милицейские машины, с надписями ГАИ и наконец я, на своей белоснежной Ниве, с багажником наверху. Жора пристроился за нами, хотя ранее, согласно утверждённого списка, должен был стоять далеко впереди. Наверное, отец Лили, его так сделать заставил. Через пять УАЗов позади, пристроился ещё один ЗИЛок, а замыкал огромную процессию, красавец, тентованный УРАЛ. Не успел я оценить размеры автопарка, разместившегося, этим поздним вечером в длину, как спереди раздался протяжный, звуковой сигнал. Стоящие возле транспортных средств люди, моментально засуетились и вскоре на улице не осталось никого, а ещё через пару минут, где то снова мощно загудело, что означало: колонна тронулась вперёд.

Первую остановку сделали на кольцевой, непривычно тёмного, столичного города. Машины мы не покидали, но к каждой из них подходил человек, в белом комуфляже, спрашивал, всё ли у нас нормально, напоминал о месте, где будет организована следующая стоянка, ещё раз просил без особой нужды не включать фары и дальше убегал. Проехали совсем немного, но дорога по заснеженному полю забрала не только время, но и огромное количество физических сил, особенно у тех, кто до этого вождением почти пренебрегал или мало зимой тренировался. В основном это касалось верхушки, из экономии вынужденной отказаться от услуг персональных водителей. Наверняка, именно из-за неё вся эта катавасия, по поводу предупреждений и краткосрочного отдыха, и была организована.

Теперь нам предстояло добраться до Ленинградского шосее, где будет произведена очередная перекличка. Затем, уже без остановок, едем до Солнечногорска. Там пробуем заправиться и дальше, независимо от результата, катим прямиком в Клин, на одной из окраин которого будем маскироваться, отдыхать и ждать тёмного времени суток. Передвигаться днём колонне строго запрещено, хотя я не очень пойму, почему. Если смотреть по карте, лежащей у меня в бардачке, за эту ночь проедем очень мало. До Клина всего то, километров сто и в обычное время, даже я, со своим крошечным стажем автомобилиста, преодолел бы это расстояние часа за полтора. Но сейчас, когда толком неизвестно, где чужие, а где свои, лучше, конечно, не торопиться, проблем меньше будет. Мы и не торопились. Зил, возглавлявший нашу колонну, упорно не желал ехать быстрее сорока. Монотонность движения, в машине темнота, на улице ничего толком не видно, от таких факторов, кого хочешь в сон свалит. Ладно я, ко всему привычный, а вот девушку, сидящую рядом, он всё таки сморил. Казалось, вот только сейчас, она о чём то говорила, а тут раз и ничего не слышит. Ладно, пускай поспит, до Солнечногорска можно, а когда остановимся, я её разбужу.