— Это вы меня извините — Никита встал напротив Орловой и отпустил ее руку — я никогда себе раньше такого не позволял, не могу понять, что в тот раз на меня нашло.

— Все хорошо — Софа поддается чуть вперед и от боли падает вперед, прямиком в объятия Никиты.

Ружников ловит Орлову, которая теряет сознание от боли, мужчина аккуратно берет ее на руки и относит на диванчик. Сквозь светлую ткань ее спортивного костюма, проступает кровь, рана на боку разошлась.

— Вот просил же ее много не двигаться — недовольно пробурчал Никита, приподнимая кофту, все бинты были окровавлены.

Орлова очнулась через пару часов в своей палате под капельницей, а рядом на стуле сидел Никита, он наблюдал за девушкой.

— Как вы себя чувствуете? — спросил врач, поддавшись чуть вперед.

— Ну, уже не так стыдно, но больно — поморщившись, произнесла Орлова и попыталась сесть, но твердая рука Никиты, не дала ей этого сделать.

— У вас разошлись швы — сказал мужчина — и вам нужно поспать, вы ослабли вновь.

— Никита Сергеевич — облизнув пересохшие губы, произнесла Софья — я тогда извинялась за то, что поцеловала вас. Но мне на самом деле не стыдно, мне понравилось.

Ружников застыл на месте от ее признания. Она кажется, произнесла то о чем он даже думать боялся. Мужчина наклонился над ней, они смотрели друг другу в глаза. Знаете, бывает вот, так смотришь человеку в глаза и понимаешь его так, словно вы знакомы много лет.

— Давайте обсудим это, когда вам станет лучше — мужчина улыбнулся и поцеловал пациентку в лоб.

— Спасибо — благодарная улыбка тронула губы Орловой, и она прикрыла глаза.

Ружников оставил ее в палате и вернулся только, когда она уже спала. Его смена закончилась еще пару часов назад, но идти домой он не хотел. Тут он был нужнее, да и если честно, он хотел убедиться, как себя по пробуждению будет чувствовать Орлова, а еще ему нравилось смотреть, как она спит, мило причмокивая во сне.

Некоторые не умеют проигрывать или принимать факт того, что им указали на дверь. Некоторые люди настолько горды, что либо сразу задирают высоко головы либо же наоборот запихивают ее глубоко в землю, таким образом, перестают видеть и слышать, что происходит вокруг. Артем Соколовский — это птица высокого полета, которая никогда не признает тот факт, что его кто-то отверг или не нуждается в его обществе. Он болезненно воспринял холодный прием Орловой, это стало для него личным оскорблением.

Мужская часть семейства Соколовских находилась в кабинете Артема, мужчины обсуждали рабочие вопросы, но в какой-то момент Всеволод решил перейти на личные темы. Мужчина откинулся в кресле и взял кружечку с черным кофе.

— Ты навещал Соню после выписки? — спросил мужчина, делая глоток напитка.

— Нет, и не собираюсь — ослабляя галстук, ответил Артем.

— Боже Тема, я думал, вырастил мужчину, а не тряпку — рассерженно проговорил Сева. — Ты словно девчонка обиделся на ее резкое поведение. Девочка была не в себе после случившегося.

— И что? Мне два раза не нужно показывать на дверь — злобно сказал парень, откидываясь на кресле, его всегда бесило, что отец пытается влезть в его жизнь.

— Ты придурок. Иногда я думаю, неужели такой растяпа как ты, мой сын — ставя кружку с кофе произнес мужчина. — Ты сегодня же наберешь ее номер и отошлешь ей цветы. Я не позволю тебе совершить мои ошибки, сынок.

— Пап, а ты хоть на минуту задумывался о том, что я теперь женатый человек, а? У тебя скоро появится внук и мне некогда тратить свое время на друзей — Тема попытался вразумить отца.

Увы, они говорили на разных языках. Сын не понимал, о чем ему говорит отец. Сева проецировал на сына и Орлову, свою несбывшуюся модель поведения. Он всеми силами старался уже много лет свести Тему и Софью, но его сын не понимал этого. Даже сейчас он продолжал считать Орлову всего лишь подругу.

— Еще не факт, что это твой ребенок — поднимаясь из кресла и застегивая пуговицу на пиджаке, произнес Сева — да и брак, это всегда дело временное. Пока ты будешь наслаждаться своей семейной жизнью, Соню уведет, более расторопный мужчина и ты ее потеряешь навсегда.

— Что ты вообще несешь? — злобно протянул Артем.

Но слова отца застряли у него в голове. Много кто говорил ему в жизни, что Орлова его любит далеко не как друга, а он всегда отмахивался. И вот отец ему сказал в лицо, то чего он боялся больше всего, а вдруг Соня и вправду перестанет в нем нуждаться? А что, если он уже ей не нужен? Он гнал от себя эти мысли, но идти первым на перемирие с ней не собирался. Он знал, что Орлова не выдержит первая и придет к нему, так было всегда. И так должно быть и в этот раз. Так думал он.

Всеволод больше ничего не говоря, вышел из кабинета сына. Под дверью в приемной сидел Иван, который все-таки набрался смелости, чтобы поговорить с Артемом и все ему рассказать. Он понимал о словах Софьи и решился на этот шаг после разговора с ней. Помощник Соколовского пригласил парня зайти в кабинет. Хворостов поднялся и прошел внутрь. Он не знал о чем и как говорить. В такие моменты голова пухнет от мыслей, и собрать их в единое предложение бывает невыносимо трудно.

— Антон сказал, что у вас личное дело ко мне — пренебрежительно, протянул Соколовский, вновь затягивая галстук. — У вас — он поднял глаза на юношу — у тебя десять минут на все.

— Мне хватит и пяти — ответил Ваня и остался стоять у двери, он был готов к такому холодному приему. — Я твой брат, Иван Хворостов.

Артем засмеялся от слов юноши, это звучало нелепо, уняв смех через минуту, мужчина встал из-за стола и начал говорить:

— Если ты хочешь денег, то с такими новостями тебе нужно идти к моему отцу. А мне начхать на тебя. Ты его проблема, а не моя.

— Ты ошибаешься, я не сын твоего отца — спокойно ответил Хворостов. — У нас с тобой одна мать.

— Что? — улыбка спала с лица Артем, любое упоминание о его матери вызывало в нем волну гнева. — Она умерла много лет назад — холодно добавил он.

— Она говорила, что ты именно так отреагируешь на это. Для тебя может она и мертва, но она жива и здорова и — Ваня не сводил глаз с Артема — скучает по тебе и вспоминает практически каждый день про тебя.

— Эта женщина умерла больше двадцати лет назад — грозно прошипел Соколовский, слова о том, что она вспоминал о нем звучало словно насмешка и издевательство, столько лет она не вспомнила о его существовании, а тут нарисовался братец. — А ты убирайся прочь, ты не получишь ни рубля моих денег.

— Они мне и не нужны — ухмыльнулся юноша. — Мне нужен был брат, о котором я всегда мечтал. Но ты эгоист и не способен принять кого—то в свою жизнь на равных .Я это понял из рассказала Софы. Но, если все-таки, ты захочешь поговорить, свои контакты я оставил твоему помощнику — юноша отвернулся и уже готовился уходить, но обернулся к Артему. — Знаешь, мне жаль тебя, ты не смог стать Софье другом, которого она заслуживает. А я стану… — после этих слов он вышел прочь из кабинета.

Соколовского трясло, он схватил первое, что попалось ему под руку, и швырнул в закрывающую дверь. В дверь полетел степлер, который развалил от удара об дверь. Слова этого мальчишки о матери и Орловой, вывели его из состояния равновесия. О своей матери он старался не вспоминать любое воспоминание, связанное с ней вызывало в нем злость и обиду. Он до сих пор не мог простить ей того, что она оставила его на воспитание отцу, а сама сбежала к другому мужчине. Ему нужно было унять гнев и обернувшись, Артем опрокинул кресло, в котором несколько минут назад сидел его отец.

Иногда нам кажется, что нас ничего не способно удивить. Это не так. Жизнь, словно старая шкатулка из которой мы поочередно достает события. Они бывают однообразными, и нам кажется, что до самого дна мы будем вытаскивать схожие события, а потом бац и мы вытаскиваем на свет нечто неординарное. Сегодня Артем вытащил из своей шкатулки жизни то, что он не ожидал: новости о матери и брате.