— За несколько месяцев до вечеринки, на той последней, куда мы ходили вдвоем, отец запретил мне общаться с тобой. Он знал, что ты употребляешь наркотики, и считал, что ты дурно на меня влияешь. И я позволила ему думать, что перестала с тобой дружить, что было не так уж и сложно, поскольку он постоянно был на работе и даже не замечал, чем я занималась большую часть времени.

По выражению лица Мэйсона, я поняла, что у него в голове складывалась картинка.

— Это тогда, когда ты стала настаивать, чтобы зависать у меня дома, а не у тебя.

Я кивнула.

— И все было отлично, по копы не нагрянули на ту вечеринку и не сообщили нашим родителям. Отец был в ярости, когда понял, что мы общаемся. а еще был зол из-за плохой рекламы, которую спровоцировала та пирушка. Он угрожал, что покончит с тобой, если я не прекращу дружить с тобой с того самого момента. И я знала, что он сдержит свое слово, потому что видела, как он поступает с людьми, которые идут ему наперекор. — Буквально на мгновение я замолкаю, всматриваюсь в его глаза, а голос мой надрывается, когда я продолжаю: — Я не могла позволить, чтобы он также поступил с тобой, Мэйсон. Мне нужно было сделать так, чтобы ты был в безопасности.

Желваки мужчины заходили ходуном, помню, что он всегда так делала, еще с юности, когда был зол на кого-то, кто меня задевал. Он всегда был моим защитником.

— И ты решила, что если обрубишь все концы, то это был наилучший вариант? — Он был зол. На меня: — Ты решила не разговаривать со мной, не удостаивать меня взглядом, черт, не уделить мне и минуты, чтобы объясниться после десятилетней дружбы? потому что посчитала это наилучшим выходом для моей безопасности от своего мудака отца. — Мэйсон поднимается на ноги, запускает пальцы в волосы и начинает ходить из угла в угол. — Так друзья не поступают, Челси. Никоим образом.

Я поднимаюсь с пола, и меня охватывает гнев. В основном я злюсь на саму себя, но и на ситуацию в целом. Хватая его за руку, останавливаю мужчину.

— Сейчас я это понимаю. Боже, но только сейчас. Но тогда я была семнадцатилетней девчонкой, у которой тогда не было таких знаний. Меня до жути напугал отец, у которого были такие связи и силы, как ни у кого в мире. Я реально верила, что он выполнит обещанное.

От него исходят волны ярости, что должно послужить мне предупреждением, но нет. Меня притягивает к этому мужчине необъяснимо. Мы — смесь первой любви и разбитых сердец, наполненных страхами, но я бы все равно хотела бы быть только рядом с ним. Когда его лицо попадает в поле моего зрения, мне следовало бы отвернуться, но я этого не делаю. Не могу.

— У тебя было восемь гребаных лет, чтобы все исправить. Восемь!!! — он выдергивает руку из моего захвата и снова начал расхаживать туда сюда.

Мэйсон разгневан, но уверена, большую часть ярости он держит в узде. Именно поэтому ходит из угла в угол, и хоть мне и хочется подойти и обнять его, чтобы он меня услышал, я так не поступаю. Даю ему свободу, в которой он так нуждается.

— Извини меня, — говорю я, — понимаю, что слов не достаточно, но я…

В эту секунду он разворачивается и идет в мою сторону, ураган эмоций беснуется в его глазах. Я думаю, что он остановится напротив меня и спустит весь гнев, но все не так. Мужчина обхватывает меня за талию рукой и мы продолжаем движения, пока не упираемся в стену. Он буквально вдавливает меня в нее и выдыхает:

— Мы упустили столько времени. — Вторую руку он поднимает к моему лицу и обхватывает щеку. — Все эти годы ты должна была быть моей. Моей! — Сказав эти слова, он обрушивается с поцелуем на мои губы, и я наконец-таки впервые целую Мэйсона Блейза.

Ганнар

Разрази меня гром, всегда знал, что на вкус Челси будет очень сладкой, но даже и представить себе не мог на сколько.

Она раскрыла губы без всяких сомнений и позволяет целовать так, как я того хочу. Когда наши языки сталкиваются, она издает такой нежный стон, что я тут же вторю ей диким рыком.

Она запускает свои пальчики мне в волосы и прижимается всем телом ко мне. Словно хочет стать со мной единым целым. Такой посыл я понимаю. Однако не уверен, что когда-либо могу стать максимально близок к Челси Новак. Но знаю точно, что хочу сегодня сделать ее своей. А вот после мы уже решим все остальные мелочи. Единственное, что я больше никогда не сделаю — не отпущу ее больше.

Я углубляю поцелуй и трусь телом, чтобы она почувствовала, как сильно я хочу ее.

Откровение о ее отце повергло меня в шок. И до чертиков разозлило. Все эти годы я думал о ней наихудшее, что было сложно, поскольку для меня она была самым чистым и лучшим человеком из всех, с кем я рос. Это какой-то трэш — ее отец заставил сделать выбор, который она не хотела делать.

Сейчас, когда мне стала известна правда, я хочу наверстать все то, что было упущено. Мне нужны все те первые разы, что мы могли совершить вдвоем. Хочу свое будущее с нею рядом. Мы ничего из этого не делали, но здесь и сегодня мы наконец-таки обрели друг друга.

— О боже! — Челси отстраняется от меня и смотрит на меня шикоро открытыми глазами. Нет. Нам нельзя! — Она упирается руками мне в грудь и пытается оттолкнуть, тогда как я еще крепче прижимаю девушку к себе. — Отец уничтожит тебя, Мэйсон! Он не позволит нам быть вместе.

Гнев вскипает во мне, воспламеняя каждый мускул, каждый нерв, каждую мысль.

— Не позволю тебе снова сбежать от меня. Никогда, черт побери. Твой отец теперь ничего мне не сделает.

Страх в глаза Челси не исчезает.

— Но он может. Разве, ты этого не знаешь? Он задействует все свои возможности, чтобы получить то, что хочет.

— Он меня не запугает, Челси. Я имел дело с еще более серьезными персонажами.

Она хватает меня за рубашку.

— Они руководили штатом? У них есть политические союзники по всей стране? Они знают, где хоронить трупы тех, кто встал на их пути? Поскольку именно такой расклад будет с моим отцом.

Пытаюсь встретиться с ней взглядом, чтобы она выслушала меня. Поверила мне.

— Возможно, у твоего отца за спиной все эти люди, но за моей спиной тоже есть кому меня прикрыть. Они те, от которых твоего отца разобьет нервный паралич, если пойдут угрозы. Ты должна верить в то, что я могу постоять за себя. Нет ни единого чертового способа твоему отцу добраться до меня.

Челси замолкает, обдумывая мои слова. И я чувствую момент, когда в ней зарождается надежда. Ее тело слегка расслабляется и прижимается ко мне. А хватка на рубашке становиться слабой. Страх же потихоньку отступает.

— Я не знаю…

Поцелуем заставляю ее замолчать. В него вкладываю всю свою дикую потребность и необходимость, что переполняет меня. Сделаю все возможное, чтобы она поняла, что никакие отказы теперь не сработают.

Сперва девушка колеблется, но я углубляю поцелуй и заставляю отвечать мне с таким же пылом. Мне это нужно. Когда не чувствую от нее отдачи, то отстраняюсь и рычу:

— Чувствуешь, что ты со мной делаешь, Челси? Я так чертовски тверд, но больше того чувствую, что готов вылезти из кожи вон ради тебя. Я так долго хотел тебя, столько, сколько себя помню, даже тогда, когда считал, что ненавижу. Наши семейки повернутые, но это не значит, что и мы должны быть такими. Это шанс обрести то, что мы хотим. Не уходи от меня снова. Останься и борись за меня, потому что я тебе обещаю, что всегда буду бороться за тебя.

на несколько минут повисает оглушающая тишина, пока Челси приходит в себя, а затем она кидается целовать меня. Ее тело тесно прижимается к моему, и я знаю, что ее сердце неистово бьется ради меня.

Челси Новак моя.

Наконец-то!