Только эта мысль парила в голове, пока он стучал по двери. Ну, не только эта, еще мне хотелось узнать, какой он на вкус, если я поцелую его и пройдусь руками по мускулам.

Он несколько минут делал все возможное, чтобы привлечь чье-то внимание, после чего я положила руку на его бицепс, чтобы остановить. Я всегда мечтала прикоснуться к Мэйсону. В ту секунду, когда наша кожа соприкоснулась, по моим венам растеклось желание. Я хотела этого мужчину так сильно, как никого в жизни. Мне было мало этого — совместного момента и мимолетного соприкосновения.

— Дай свой телефон, — попросила я, как только он обратил на меня внимание.

— Зачем?

— Ну, если бы у меня был мой, то я бы им воспользовалась, а поскольку у меня его нет, то мне нужен твой. Позвоню охране отца, чтобы нас отсюда выпустили.

Это нужно было сделать тайно, и я доверяла только лишь одному охраннику. Один Бог только знает, какие выйдут заголовки в газетах, если обнаружат, что дочь премьер-министра была заперта с представителем байкерского клуба "Шторм".

Он отдал мне свой телефон, и мое сердце ушло в пятки, когда я увидела, что батарея полностью разряжена. Поэтому отдала его со словами:

— Разряжен.

— Черт, — пробормотал мужчина. — Гребанные батареи на айфонах

Мэйсон опять начал стучать по двери и звать на помощь. Но проблема была в том, что я затащила его в кладовую, которая размещалась в коридоре, ведущем к конференц-залу. Сегодня была пятница, и зал был пуст, поэтому по данному коридору никто и не ходил. Нам повезет, если нас найдут до утра. И не удивительно, что это меня вообще не беспокоило.

Того мальчика Мэйсона я любила столько, сколько себя помнила. наши семьи вращались в одном социальном кругу и мы вместе росли. Помню, как мы встретились впервые. Я была напугана, и он сел рядом со мной, чтобы успокоить. С тех пор он всегда за мной присматривал, отгоняя Сэмьюэла Хэша, главного хулигана. В седьмом классе Сэмьюэл стал насмехаться над отсутствием у меня груди, и Мэйсон подрался с ним, чтобы заткнуть его рот. В десятом классе Хэш стал распускать слухи, что я отсосала ему в школьном лагере (поскольку я отказала ему, он решил отомстить, унизив таким же образом), и опять Мэйсон подрался с ним, встав на мою защиту. Когда мне было шестнадцать, парень узнал, что отец иногда поднимал на меня руку, он стал на мою защиту совсем по-другому.

Я хотела признаться ему в любви в семнадцать, но все пошло прахом в тот вечер, когда на вечеринке нас накрыли копы за употребление наркотиков. Ни у меня, ни у него их не обнаружили, но общественность тогда не очень любила моего отца, а он делал все возможное, чтобы в будущем стать премьером. Он запретил мне дружить с Мэйсоном за несколько месяцев до этой вечеринки, поскольку парня застукали за курением марихуаны. Но я находила способы не обрывать нашу дружбу. Однако после вечеринки отец пригрозил, что уничтожит его, а это были не пустые угрозы, поэтому я поступила так, как должна была — оборвала все связи с парнем, которого любила, и притворилась, что в моей жизни ему нет места. Никогда не забуду, какая боль отображалась в его взгляде, когда мы проходили мимо друг друга в школе. Большинство считало, что это была ненависть, но я знала, что эта боль была очень глубокой и сильной.

Мэйсон продолжал бить по двери в попытке вызволить нас из заточения, а я осознавала тот факт, что мы скорее всего застряли здесь на ночь. Один Бог знает, как разозлится отец. У него был список лиц, с которыми я должна была пообщаться на благотворительном вечере, не говоря уже об объединении семей, которое он так хотел показать миру. Именного из-за этого я и надела красное платье. Это был акт неповиновения после всех лет театральной постановки, которую я исполняла по его приказу.

Мой отец был лживым мошенником, который думал только о своих интересах. Мама смирилась с его любовницами по непонятным для меня причинам. И грязная политика, в которую он так рвался. Я всегда поддерживала его образ из чувства долга, но достигла точки — больше меня это не волновало. Я хочу жить той жизнью, что выберу я, а отцу было на это плевать.

Я села на стол, сняла туфли на шпильке и села, положив нога на ногу, все это время наблюдая за Мэйсоном. В конце концов заявила:

— Не думаю, что это поможет.

Он остановился и повернулся ко мне.

— Есть идеи получше?

Я пожала плечами.

— Подождать.

Я всегда любила его боевой дух. Он никогда не сдавался. Всегда шел вперед. Если кто-то сдавался на пути к цели, то он всегда шел до конца. По выражению его лица, девушка поняла, что он остался таким же целеустремленным и упертым, каким и был.

— Ты шутишь? Ни у тебя, ни у меня нет свободного времени на ночное заточение.

Я отклонилась назад, упершись ладонями о столешницу.

— Единственное, что я пропущу — это благотворительный вечер отца. А с этим я завязала. А где ты сегодня должен был быть? — мне хотелось, чтобы он сказал, что нигде, однако знала, что Мэйсон так не ответит.

Мужчина оперся о дверь спиной и прислонился к полотну затылком, уставившись в потолок на несколько минут. Мой взгляд был прикован к его мощной шее, затем переметнулся на точеный подбородок и бороду, что покрывала его. Отдала бы все на свете лишь бы поцеловать его шею и медленно двинуться вверх к губам.

Возможно, когда-то я вырвала Мэйсона из своей жизни, но никогда не переставала думать о нем или следить за его жизнью. Не сталкерила, конечно, но временами заходила посмотреть его профиль в соцсетях, чтобы посмотреть, что в его жизни было нового. А также рассматривала его мускулы и татуировки, покрывавшие тело. Стыдно признаться, сколько времени я тратила, залипая на его татушки. Я искала признаки того, что он меня не забывал все эти годы, ведь я так и не забыла его. Также помогала дружба с его сестрой Алексой. Хотя Мэйсон не так и близко общался с родителями, а вот с братьями и сестрами был очень близок. Алекса рассказывала всякие истории из жизни братьев, и я ловила каждое слово о Мэйсоне.

Когда он снова посмотрел на меня, то в его взгляде читалась мука.

— Мне нигде сегодня быть не нужно, но и быть запертым здесь с тобой тоже не безопасный вариант.

Я подняла голову и спросила:

— Что ты имеешь в виду?

Он молча смотрел на меня, не отвечая на вопрос. В действительности он так долго хранил молчание, что мне показалось, что ответа я так и не дождусь. Но вдруг он сказал:

— Помнишь, когда Сэмьюэл Хэш рассказал всем, что ты отсосала ему в школьном лагере?

Я совсем не думала, что разговор повернет в это русло, но была заинтригована продолжением нашей беседы.

— Да. И что?

Пылкость его взгляда ударила меня под дых.

— Сначала, я ревновал. Мне хотелось, чтобы ты отдалась мне. Когда ты сказала, что это была ложь, я почувствовал несказанное облегчение. А когда увидел, какую боль он причинил тебе, мне хотелось сделать все возможное, чтобы он тоже ощутил такую боль. — Мэйсон замолчал. — Ты всегда была моим крептонитом, Челси. И мы оба знаем, к чему это меня привело. Очень опасно быть принудительно запертым рядом с тобой.

Мой пульс замедляется.

Или ускоряется.

Скорее всего переходит в галоп.

Не уверена.

Единственное, в чем я могла быть уверена, было то, что признание Мэйсона спутало все мои мысли, а это со мной происходит крайне редко. Многие годы я доводила до совершенства способность владеть собой и контролировать действия. Я отношусь к тому типу девушек, которых можно назвать рациональными, предусмотрительными, всегда совершающими правильные поступки. Безусловно, в последнее время я слегка бунтовала, но только для того, чтобы привлечь внимание отца и впоследствии изменить его ожидания от моей персоны. В душе я ни капли не изменилась. Я все еще была взвешена в действиях, но хорошо обдумывала их.

И никогда не сбивалась с пути.

Я не беспечна или безрассудна.

И, черт побери, уверена в своих способностях продумывать свои намерения.