Седьмой день уже близился к середине. Рем только что вернулся с вылазки, и сейчас должен был настать черед уходить Амелии. Они уже закончили обследовать территорию на предмет ее протяженности, расположения объектов и иных пространственных нюансов, и теперь решили искать ресурсы не столь необходимые в данный момент, но которые могут понадобиться в дальнейшем.

Рем вернулся в мрачном расположении духа, Амелия подметила это, но не стала расспрашивать. Она уже готова была пройти мимо него и направиться к выходу, как он схватил ее за руку и тихо сказал:

– Останься. Нужно поговорить. Без лишних ушей, – и он потянул ее в сторону уборной. Это не первый их приватный разговор, состоявшийся за эти несколько дней, и поэтому Амелию не удивило его внезапно возникшее намерение увести их в единственное обособленное пространство. Со стороны подобные беседы выглядели комично: тесная туалетная комната, два взрослых человека на пониженных тонах обсуждают свою стратегию, а затем с невозмутимым видом выходят в общее помещение. Но уйти от лишних глаз иным образом не представлялось возможным, к их сожалению.

– Я не думаю, что оставаться здесь дальше будет хорошей идеей. Они готовятся, это лишь иллюзия спокойной жизни.

– И что ты предлагаешь? Они дали понять, что жить мы должны вместе. Правила есть правила.

– Запрет на убийства был четкий, без возможности истолковать его двояко. За это и наступила расплата. Это же условие абстрактное. Нам не дали конкретики, относительно количества людей, которым следует жить вместе, а также самого объекта, в котором нам предусмотрено находиться за пределами уже истекающего сегодня ночью срока.

– Ты думаешь, такой вариант был прописан ими с самого начала?

– Я уверен в этом. Просто пришло время двигаться дальше. Мы узнали минимум того, что нам необходимо на первое время. Остальные участники тоже успели осознать то, что им было нужно.

– О тебе.

– Со страхом сложно бороться. Особенно когда он обретает телесную форму. Ты удивишься, насколько полезными могут оказаться «дурные» слухи.

– Предлагаешь уйти сейчас?

– Малоэтажный сектор – хороший вариант для начала.

– Его легко контролировать. Я тоже об этом думала.

– Я ухожу сейчас. И предлагаю тебе последовать со мной.

– Хорошо. Мне понадобиться пара минут, чтобы собрать наши самые необходимые ресурсы.

– Сделай так, чтобы это не бросалось в глаза.

– Конечно. В этом весь смысл, – и она бросила ему кожаный плащ, когда он выходил из комнатки.

– В это время года быстро холодает.

– Спасибо, – он накинул его на плечи и закрыл дверь.

Спустя пару минут, за ним последовала и Амелия. Услышав, что она рядом, Рем, молча, пошел по направлению к выходу из здания, а она за ним. Больше они туда не возвращались.

Рем уверенным шагом двигался по направлению к району малоэтажной застройки, чтобы обосноваться в одном из частных домов, наименее обветшалых от времени. С неба сыпалась легкая морось, осень с каждым днем вступала все больше и больше в свои права властительницы самого тоскливого сезона года. Его любимого сезона года. В юношеском возрасте Адремалеху всегда нравилось смотреть в окно на осыпающиеся листья огненных кленов, на царившие тишину и спокойствие, которые изредка нарушались лишь небольшими порывами ветра, подхватывавшими и кружившими их в воздухе. Картина по ту сторону стекла казалась ему столь чуждой собственной жизни в ослепительно белых стенах лаборатории, но такой желанной. Свобода за пределами золотой клетки. Медленно умирающий мир за окном напоминал ему о бесценности и быстротечности времени, но и, одновременно, давал надежду на возможность возрождения его потерянной души, также как природа, умирая, возрождается весной после зимней стужи. Надежда. Бывает, лишь одной ее достаточно, чтобы спасти от безумия человеческое сознание. Как бы он хотел еще хоть раз увидеть падающие осенние листья, а не ощущать лишь дыхание отчаяния, разносимое ветром.

Амелия следовала чуть позади, не желая прерывать его раздумья. Ей тоже нравилась осень. Но ее она любила за дождь, влажность и холодный отрезвляющий ветер, которые заглушали мысли в голове о свободе, неповиновении, справедливости и убивающей ее несгибаемости, как напоминание об истошном плаче собственной души, растерзанной и изнасилованной обязанностью быть человеком, которым она не являлась. Амелия любила осень за ее отчаяние и боль, что наполняют вместе с воздухом легкие при каждом вдохе, за возможность очнуться от кошмарного сна, в котором она пребывала всю свою жизнь. Осень значила для нее свободу. Здесь она надеялась найти истинную себя.

Они много петляли среди узких улочек, пока не дошли до неприметного небольшого домика, расположившегося в тупиковой части переулка. По дороге Амелия еще не раз задавала себе вопрос о том, как Рему удается так хорошо ориентироваться в городе, даже если учесть, что он заранее приметил этот дом. Картинка так и не складывалась до конца в ее голове. Она не знала, что Рем рассчитал всю дорогу по шагам, запомнил каждый поворот, и проделал этот путь не единожды, чтобы не ошибиться, когда придет нужное время. Как только они вышли из своего укрытия, он отсчитывал про себя каждый шаг, каждое движение, восстанавливая в памяти картинку маршрута. Тяжелый труд, невероятная внимательность и концентрация – и вот он результат. По этой же причине он не позволил бы Амелии обследовать территорию совместно. Но она на этом не настаивала, и таким решением он был удовлетворен, ведь в противном случае их пути разошлись бы гораздо раньше. Выходя за пределы основных улиц, он всегда и везде считал свои шаги, чтобы иметь возможность найти путь обратно. Он ощупывал стены зданий рукой, ходил от одной стороны улицы к другой, обследуя все в совершенно ином ключе, нежели посторонние могли себе представить. Жить без глаз крайне трудно. Остальные зачастую даже не задумываются об этом, не пытаются представить, сколько усилий уходит на достижение таких невероятных результатов владения своим телом. Но лучше быть калекой, которого таковым не считают, чем тем, в чьих слабостях уверены.

«А если он на самом деле видит? Он никогда не промахнется? Его невозможно победить?». Возможно. Но Рем предпочитал, чтобы остальные об этом не знали. Это облегчало жизнь. Причем, существенно.

– Проходи. В ближайшее время это будет нашим убежищем.

Амелия поднялась на крыльцо и зашла внутрь. Увиденное ее приятно удивило. Дом выглядел довольно мило и комфортно. Казалось, время здесь оставило свой отпечаток не так сильно, как во многих других зданиях, в которых она успела побывать. Да, конечно же, долгое отсутствие хозяев сказалось на обстановке не самым лучшим образом, на предметах скопился толстый слой пыли, по углам висела паутина, старые светлые обои с цветочками пожелтели, мебель обветшала, но в остальном все выглядело неплохо. В свои лучшие годы, этот дом был шикарен для его обладателей, нов, красив и ухожен. Сейчас же он послужит неплохим пристанищем для них.

– Хороший выбор. Пожалуй, стоит поискать ресурсы, пока еще не стемнело. Я начну со второго этажа.

Рем, как часто он любил это делать, не ответил ей, а остался стоять на крыльце, словно наслаждаясь прохладным вечерним ветерком. Амелия не придавала значения его привычке игнорировать других людей. Ее самолюбие это не задевало, ведь тогда, когда ее слова подразумевали необходимость реакции на них, он всегда ей отвечал.

Она неторопливо поднялась по лестнице и принялась обследовать две небольшие спальни, располагавшиеся друг напротив друга. Интерьер и обстановка напоминали стиль гостиной на первом этаже и находились в схожем техническом состоянии: те же пожелтевшие некогда светлые обои, пыльная мебель, оставленные нетронутыми старые вещи. В одной из прикроватных тумбочек Амелия нашла целую связку свечей и спички, чему несказанно обрадовалась, так как уже начинало темнеть. В это время года солнце вечером всегда быстро прячется за горизонт, погружая мир вокруг в сумрак и ночь. Более внимательное изучение этих комнат она решила оставить на следующий день и спустилась вниз.