Хлое и Се́нтии мойры выстроили собственные царства, где каждая стала единоличной правительницей: для Смерти – территории, приближенные к владениям Аида, для Жизни – к Олимпу. Для Алке́сты они не даровали подобного, сосчитав ту временной правительницей, на место которой придет тот, кто поможет возродить заброшенный континент, благословленный потомками богов.

И лишь после этого мойры покинули земли и, вернувшись в родную пещеру, обнялись и заснули, ожидая, когда судьба разбудит их. Час еще не настал. Нити судьбы теперь были в надежных руках Жизни и Смерти.

Дриады изначально были нимфами священных рощ, обитая на континенте Вре́клинг. Обладая вполне человеческой внешностью, они все же считались красивее любых смертных женщин.

В зависимости от сезона необычные создания могли менять цвет. В зимнее время их древесина, напоминающая человеческую плоть, становилась темнее, а волосы, подобные колосьям с яркими цветами, наоборот, светлее. В осенние же месяцы их «кожа» окрашивалась в желтый и красный, а летом и весной древесные нимфы сохраняли насыщенный зеленый оттенок. Подобные метаморфозы служили отличной маскировкой.

Дриады любили уединение. В одной большой роще редко обитало более дюжины древесных нимф – не чурались общества сестер, но и не искали его. Исключения наступали лишь в тех случаях, когда между духами природы и сатирами вновь разгоралась вражда, а случалось это не так уж и редко. Пищей дриадам, как растениям и цветам, служили солнце и вода – человеческая еда дев не привлекала.

Изначально домом для каждой дриады служило дерево, к которому она была привязана, будь то массивный многолетний дуб или стройная олива. Когда сгущались сумерки, нимфа забиралась на верхушку, где был прорублен специальный путь в само дерево, где внутри ствола располагалась небольшая комната, расширяясь при помощи магии. В углу высилась кровать из стружек, застеленная листьями, по другую сторону – небольшая емкость из глины, в которую дриады собирали утреннюю росу. Постепенно жилища на деревьях стали невыгодными, быстро прогнивая, – и лесные обитатели решили обустроить дома, как это делали другие существа и смертные. При помощи древесины, глины, добытой из земли, и больших листьев, которые служили крышей, строились небольшие лачуги, укрывающие лесных нимф от мороза и ветра, пробирающего до костей. Многие дриады были против подобных новшеств, но со временем поняли, что такие дома практичнее и удобнее укрытий на деревьях. Природа даровала им силу, чтобы они защищали флору и фауну, но вскоре они начали ломать и перекраивать ее творения под себя.

Однако прекрасные создания чувствовали себя будто в заточении, неспособные покинуть на долгое время дерево, к которому были привязаны. Чем дальше дриада отходила от него, тем меньше сил у нее оставалось, а коварный человек, обнаружив покинутое убежище, мог не позволить хозяйке вернуться обратно, пока нимфа не клялась ему служить.

Правда, как обнаружить такое дерево, легенды не говорили.

Дриад привлекала красота. Поэтому они стремились себя украшать: вплетали в волосы живые виноградные лозы и цветы, а запах каждой соответствовал ее дереву – аромат смолы хвойных или эфирного масла оливы.

Легенды, слагающиеся о древесных нимфах, были стары как мир, воссозданный проклятыми богами-потомками. Их придумали, чтобы сделать дриад слабыми, никчемными, не способными отвоевать собственную жизнь из рук смертного, сердце которого было одержимо злобой и тьмой.

Кожа перестала выдавать истинную сущность, сменившись обычной человеческой плотью, как только многие из дриад начали влюбляться в людей, которые еще не были извращены жестокостью, и производили на свет потомство, ничем не отличающееся от смертных детей. До тех пор, пока магия, словно лавина, не обрушивалась на хрупкие тела. Тогда дриада, мать ребенка, забирала его и уходила в лес. Отец младенца забывал о тех годах, которые он прожил с чудовищем, окутанный магическим флером. Мужчина даже не помнил о собственном ребенке. Из-за кровосмешения дриады походили на смертных девушек, ничего в них не выдавало магических способностей, которые они стали использовать все реже.

С течением времени дриады научились покидать свои убежища, жертвуя частью души, чтобы дерево, служившее тюрьмой, не могло стать преградой на пути к желанному будущему. Они подпитывались магией природы – черпали ее из листвы, самой земли, растений и животных, которые стали верными друзьями. Бывало, сокол или ястреб замечал, что дриада ослабла и нуждается в дополнительных силах, приземлялся рядом и обхватывал могучими крыльями тело лесной нимфы, отдавая часть сил и энергии.

Алке́ста, одна из Высших, которой был дарован континент Вре́клинг, не выполняла своих обязанностей и совершенно не заботилась о судьбах подопечных. Поэтому прошел слух, что теперь все необычные существа были под контролем и защитой Древних – лесных нимф, которые единожды жертвовали частью своей магии, чтобы объединить существ, сплотить против опасности истребления. Никто до последнего не верил в подобные домыслы. Но однажды, глубокой ночью, когда дриады мирно спали в лачугах, обласканные прохладным ветром, мощный толчок сотряс землю. Они с криками высыпали на ближайшую поляну, захрипели, пытаясь призвать магию, которую словно что-то блокировало. И тогда золотые браслеты, точно кандалы, защелкнулись на запястьях, делая прекрасных дев рабынями.

Так на континенте появились Древние – нимфы, головы которых украшали короны из виноградных лоз, – взявшие бразды правления в свои руки. Они говорили красивые речи о том, что защитят лесных нимф от надвигающейся беды, опасности, нависшей словно дамоклов меч. Но помыслы Древних больше вызывали вопросов, чем давали ответов. Никто не знал, откуда они пришли и кем являются на самом деле. Опасаясь за собственные жизни, дриады стали исполнять приказы этих могущественных существ, жертвуя собственной магией.

Древние даровали бессмертие, которое было неподвластно дриадам. Они смогли заполучить кровь последнего дракона, дав по капле каждой дриаде. Никто не знал, как они его нашли, ведь ящеры вымерли несколько столетий назад – последний потомок некогда могущественных крылатых существ был вынужден скрываться в пещерах и горах. Однако и он стал жертвой в безжалостной гонке за органами и чешуей, из которых варили эликсиры бессмертия и красоты по древним рецептам, что оказались ложными. Кровь дракона отравляла неподготовленные тела, и каждый, кто пробовал ее на вкус, сгорал в агонии за несколько дней. Но Древние научились дозировать алую жидкость, а также добавляли в раствор собственную плоть, отрубая небольшой кусок конечности и перемалывая его, чтобы дриады не умирали в муках и напитывались магией ящеров.

Теперь убить прекрасных нимф мог только священный огонь, и то, если в жилах нимфы не текла кровь дракона.

Они стали непобедимы.

Так наступила эра правления Древних.

Комната едва освещалась двумя свечами, воск с которых стекал на деревянный стол в углу помещения. Краска на стуле местами от времени начала облезать, рассыпаясь белой крошкой. Шторы темного оттенка преломляли солнечные лучи, погружая комнату в сумрак. Бочонок посреди комнаты до краев был наполнен горячим молоком. Плавающие на поверхности лепестки синей розы сжались от жара, отдавая нектар, который растекался неровными кляксами. Среди дриад ходили легенды, что подобное сочетание ингредиентов способствовало усилению магии, позволяя Древним впитать в себя больше, чем требовалось.

Нагая, я лениво наблюдала, как служанки метались по комнате, подготавливая все необходимое для ритуала. И только одна из них, крепко сжимая в руках белоснежную накидку, неподвижно стояла, плотно сжав губы. Лишь полный любопытства взгляд ее блуждал по комнате.