Мой папа был областным руководителем крупной структуры, депутатом, членом бюро обкома КПСС. Одним из тех, кто руководил этим городом и влиял на его экономику. Я, Гарик ЗеБра, был единственным сыном в семье. Как сказали бы сейчас, я был мажором местного Павлодарского розлива. Тогда такого понятия как мажор не было, но положение вещей это не меняет. После окончания Павлодарского государственного университета им. С. Торайгырова, по специальности инженер-электрик, я получил распределение на ТЭЦ-3. ТЭЦ-3, новейшая электростанция Павлодарского районного энергетического узла, самого крупного энергетического узла в Казахстане, самая современная станция в городе и области, но в строй была введена пока только её первая очередь. Теплоэлектроцентраль располагалась между нефтехимическим и картонно-рубероидным заводами и была пущена в строй 2 октября 1972 года. Были введены в эксплуатацию три котлоагрегата БКЗ-420–140 и три турбины: Пт-60–130/13, Т-6–35 и Т-100/120–130–3.
Итак, я принял свою первую смену в должности начальника смены станции (НСС) и уселся в столь важное и желанное для каждого энергетика кресло на Главном Щите Управления (ГЩУ). На ГЩУ также находилось рабочее место начальника смены электрического цеха, его занимал Вася Артемьев и щитовая или как принято сейчас менеджер ГЩУ Оленька Амвросьева, которую впоследствии все мы стали называть «мама Оля». Она прекрасно пекла пироги, ватрушки, кулебяки и другую домашнюю выпечку. Все кулинарные изыски «мама Оля» приносила с собой на смену и потчевала нас. За эту заботу она и получила от нас своё прозвище.
Посменная или вахтовая работа строится на всех электростанциях одинаково: две смены с 08.00 до 16.00, две смены с 16.00 до 24.00 и две ночные смены с 24.00 до 08.00 утра, затем двое суток отдых и снова в бой.
В дневную вахту работы не много. Правда, если нет планового останова в ремонт турбины, котлоагрегата, питательного электронасоса (ПЭН), одного из двух конвейеров топливоподачи или другого оборудования, требующего допуска к разборке или сборке электросхем. В мою первую смену в новой должности обстановка была спокойная. Вкусно пообедав в компании начальника смены электрического цеха и «мамы Оли», испечёнными ею пирожками с капустой и кулебяками с рыбой и запив всё это индийским чёрным чаем «Три слона», я расслабился. Вальяжно развалился в кресле и, закинув ноги на стол, стал вспоминать – как же я в неполных двадцать шесть лет дошёл до такой жизни.
Я начал с самых низов – с должности младшего электромонтёра. Работа тяжёлая. Бегать по огромной станции и собирать электросхемы. Это вам не паяльником орудовать сидя в комфорте за столом. Необходимо разъединять и соединять тяжелые выключатели, которые хоть и на колёсиках, но двигаются с трудом. Быть предельно внимательным, что бы схема была обесточена и везде развесить соответствующие таблички «Стой высокое напряжение! Не включать!». Намаешься и прыг в прокуренную каптёрку без окон, под гудящие лампы дневного освещения. Оклемаешься с полчасика и снова собирать и разбирать всю эту историю. А в ночные смены извольте в цех топливоподачи менять электролампочки освещения конвейера. Вокруг в воздухе и на всём, что вокруг, угольная пыль. Длина цеха более ста метров и перегоревших лампочек надо сменить десятки. Перегорают очень часто, хотя и «живут» в защитных плафонах. Один конвейер стоит, а второй крутится, подавая уголёк в бункера дробилок котлотурбинного цеха. Приходишь в каптёрку весь покрытый, нет, не зеленью, а угольной пылью. До окончания смены душ принять нельзя – вдруг какая-то аварийная ситуация. Размажешь под краном водичкой черноту по фейсу и порядок. Вообще-то младший, как и старший электромонтёры получают эту работу после профтехучилища или техникума. Естественно после испытательного срока и сдачи экзаменов. Работа ответственная. Мой папа, чтобы не было пересудов, что двигают мажора вверх по крутой карьерной лестнице, поступил как всегда мудро. Он позвонил своему товарищу Борису Иванову Генеральному директору «Павлодарэнерго» и попросил, чтобы меня пристроили в самый низ пищевой цепочки, что для такого понтаря как я, было ударом под дых.
Через полгода, сдав экзамены, я стал старшим дежурным электромонтёром станции и стал участвовать вместе с начальником смены электрического цеха в серьёзных переключениях при выводе или вводе в работу трансформаторов, генераторов, открытых распределительных устройств (ОРУ) и другого ответственного оборудования. Работа связана с риском и постоянным вниманием. Начальник смены электрического цеха зачитывает последовательность действий, из специального, как мы его окрестили, «талмуда» (инструкции), а это многостраничный документ с многочисленными подписями вышестоящих лиц и печатями. Например: «Отключить верхние контакты выключателя N12» и старший дежурный электромонтёр повторяет: «Отключаю верхние контакты выключателя N12» и затем производит действие. И так в течение полутора, двух часов. Такие переключения – долгая песня. Часто и опасная.
Мой друг и одногрупник по университету, Виктор Брязкун, после получения диплома был распределён на Павлодарскую ТЭЦ-1. Став начальником смены электрического цеха при одном из переключений попал в тяжёлую аварию. Необходимо было отключить токоограничивающий реактор – электрический аппарат, предназначенный для ограничения ударного тока короткого замыкания. Это довольно внушительное устройство. От него отходят шинные мосты, питающие электроэнергией находящийся рядом алюминиевый завод. Напряжение 10 киловольт, ток до 20 мегавольт ампер. Реактор перед отключением необходимо было заземлить. Следуя инструкции, Виктор открыл ворота ячейки реактора для осмотра. Рядом с ним находился старший дежурный электромонтёр и мастер, который должен был ремонтировать реактор. ТЭЦ-1 станция довольно старая, в ячейке скопилась высокая концентрация угольной пыли. При открытии ворот образовался сквозняк, густая угольная пыль поднялась в воздух. Произошёл пробой индукционных токов. Ослепительная вспышка. Хлопок. Взрыв. Угольная пыль вспыхнула. Все трое на мгновение ослепли. Одежда, как и каски на голове, загорелись. Три горящих ослепших факела заметались, на ощупь, пытаясь выбраться из огненной ловушки наружу. Им повезло. Ремонтники, работавшие рядом, поспешили на помощь. Если бы не они, все трое сгорели бы заживо. Но ребята получили чудовищные ожоги.
Через несколько дней врачи разрешили мне навестить ребят. Я приехал в городскую больницу и рядом с палатой увидел сидящую на стуле жену Виктора. Она плакала. Врач меня предупредил, что зрелище не для слабонервных и просил меня настроиться. Я постарался. Вошёл в палату. Там были всего три кровати. На них и лежали пострадавшие ребята. У меня слегка подкосились ноги. На кроватях лежали три абсолютно чёрных обожжённых человека. Без волос, ресниц и бровей. Гноящиеся черепа, глаза и уши. Я не знал кто из них Виктор. Наконец на средней кровати глаза пострадавшего, слегка приоткрылись, и он сделал попытку приподняться. Я попытался изобразить бравый вид и улыбку. Шагнул к нему. Положил принесённые мной апельсины на тумбочку.
– Привет, Витёк – от волнения мой голос был с лёгкой хрипотцой – Ты, молодчага.
Я старался говорить какие-то слова, видимо, дежурные и получалась не очень. Виктор, всегда был серьёзным и умным парнем. Он понимал сейчас и своё, и моё состояние. Вкратце рассказал, как всё произошло. Я спросил:
– Чем могу помочь?
– Есть такое масло. Облепиховое. Дефицит. Если сможешь, достань.
Мы распрощались, и я рванул к отцу на работу, что – бы не терять время зря. Папа тут же принялся за поиски. Дело оказалось не лёгким. Павлодар, небольшой город в Казахстане, далёкий от центра с его возможностями. Даже со всем своим статусом и связями он только на третий день смог найти три небольшие медицинские склянки. Я их немедленно притаранил в больницу. Это спасло Виктору лицо. Я не знаю, как сложилась ситуация с двумя другими пострадавшими. У Виктора была долгая реабилитация. Он перенёс несколько операций по пересадке кожи. В то далёкое время носки и нижнее бельё обычно делали из синтетики. Конечно, оно всё оплавилось и вклеилось в кожу. Поэтому, моему другу брали кожу из неповреждённых мест и пересаживали куда надо. Что касается лица и головы, то благодаря свойствам облепихового масла кожа восстановилась, только поры первое время были неестественно крупными. Как ушко большой иголки. Со временем, они тоже пришли в норму. Восстановившись после аварии, Виктор через некоторое время перебрался под Ростов, где и продолжил работу на электростанции по специальности. Мы с ним на связи.
