– Да, пожалуйста, налево, – сказала Леночка, не глядя на него.
Когда мама шла обратно, остановилась спросить у Леночки, откуда постояльцы.
– Сейчас, – сказала администратор, посмотрела их анкеты, ответила: – Из Кирова оба, пишут, что в командировку.
– Интересно.
Встреча Чистякова
В полвосьмого позвонила Плотникова. Понятно зачем.
– Голубцова, – сказала она, – на вокзал идёшь?
Голубцова! Эля никого не называла по имени, разве что учителей и тренера. Поэтому и её все звали тоже по фамилии.
– Голбец, – отозвалась Маша, – сколько тебе повторять?
– Какой Голбец ещё? – спросила Плотникова, она почему-то тяжело дышала, будто бежит куда-то. – На вокзал-то идёшь, нет? Погнали!
– Слушай, ты математику сделала? Я что-то ещё не садилась.
– Здрассьте! А чем занималась в выхи? Там ерунда, быстро сделаешь, погнали?
– Да мы на кладбище с мамой были, потом я, короче, не сделала ещё. Давай сходи, расскажешь потом.
– Здрассьте, – снова сказала Плотникова, – и что там нового, на кладбище, интересно? Слушай, выходи, поговорим нормально. Тем более сегодня Чистяков должен приехать. Завтра на треньку придёт, Ольга Дмитна сказала. Не слышала?
– Это какой Чистяков? Тот самый, что ли? Сам?
– Господи боже мой, много ты знаешь Чистяковых? Сам, конечно.
– Ладно, – сказала Маша, – погнали. Тебя отпустили, что ли?
– Зачем, я маме сказала, что к тебе иду. Во двор. Погулять как бы. Открывай, я уже у двери.
– Ну ты даёшь, – сказала Маша, когда увидела Плотникову, – а я думаю, бежишь, что ли? А как ты в подъезд вошла? Ты же не звонила.
– Да входил кто-то, давай быстрее, поезд уже скоро.
– Может, он не на поезде приедет, на автобусе?
– На автобусе, на поезде… Какая разница? Пойдём проверим.
– Проверим, проверим, – сказала Маша, запрыгнула в пальто, забралась в ботинки – вышли. Сначала молча шли, потом Маша сказала:
– Хорошо, мама сегодня на работе, она бы не отпустила без математики никуда. О, кстати, она сказала, к ним сегодня постояльцы приезжают. Двое вроде. Может, один из них – Чистяков. Как его зовут, кстати?
– Вадим Никитич, неграмотная. А кто второй?
– Может, с ним кто. Мама придёт, спрошу.
На вокзале было людно, как всегда перед кировским поездом. Маша с Плотниковой сразу увидели своих, из команды «Родина». Гульки только не было, наверно, не захотела с такой шишкой являться.
– Привет! – закричала Плотникова так, что полвокзала на неё оглянулось. Вот она всегда так, то молчит, то как крикнет. Хоть стой, хоть падай.
– Скоро ли, скоро ли? – говорила Настасья и немного подпрыгивала на месте. – Когда он приедет уже?
Глядя на неё, Маша тоже начала подпрыгивать. И вот объявили поезд. Всех как будто слизнуло волной – вот были люди на вокзале, а вот их нет, все на перроне. И так – каждый день, вот уже сто лет. Каждый день люди для чего-то приходят встречать этот поезд, да и друг друга по-видать. Каждый день поезд приезжает, кто-то из него выходит, кто-то заходит. Тот, кто приезжает впервые, удивляется, как много людей на перроне. Вроде бы маленький городок, а смотри, сколько народу. И это только на вокзале, а что же в городе? Но потом они идут в город – и он оказывается пустым. Ещё бы – кто-то на вокзале, а кто-то дома давно, по вечерам тут не принято нигде гулять. Разве что на вокзале.
«Родина» смотрела на приезжих во все глаза. Но из вагонов выходили какие-то обыкновенные люди, совсем не похожие на спортсменов, а похожие на местных, которые откуда-то издалека возвращаются домой. Так оно и было, большинство пассажиров – это были местные жители, которые возвращались из Кирова. Кого-то встречали родственники, шумно здоровались, обнимались.
– Смотри, Ольга тут! – зашептала Настасья. – Чистякова ждёт, точно.
Всей команде было уже известно о приезде лучшего областного тренера Чистякова, только вот Маша почему-то эту информацию пропустила. Хорошо, что Плотникова вытянула её из дома. А то она так бы и не знала ничего до завтра.
Поезд стоит в Лузе только десять минут. За это время одним пассажирам надо успеть выйти, другим – зайти. А тем, кто встречает, – увидеть своих. Но как тут увидишь, если не знаешь, как человек выглядит?
Перрон постепенно пустел, пустел. И скоро не осталось никого, кроме «Родины» и Ольги Дмитриевны. Она позвонила кому-то, и девчонки столпились тесно вокруг неё.
– Вадим Никитич, – говорила она, – вы приехали? Я вас на перроне жду. Как на автобусе? А-а, ещё днём. Так вы в гостинице? В какой? Как на вокзале? Зачем? А-а, ну да, да, тут действительно лучше всего. Ну, приятного аппетита. Да, да. Тогда до завтра, да. Давайте.
И нажала отбой.
– Зря ждали, – сказала Ольга Дмитриевна, – он на автобусе днём приехал. А сейчас ужинает на вокзале. Идите домой, девочки. Завтра увидимся.
Можно идти домой двумя путями. С перрона сразу спуститься в город на Вокзальную площадь или пройти через здание вокзала. Все, конечно, пошли через вокзал. Мало того – каждая футболистка немного замедляла шаг, когда проходила мимо ресторана. Дверь была открыта, и можно было увидеть, кто там сидит.
– Сидит, – пискнула Сонечка, – у окна!
И все, кто проходил после Сони, смотрели, кто сидит у окна. И шли довольные дальше. Маша тоже замедлилась возле ресторана. Он был полупустым, а за столом у окна сидели двое мужчин – и мама. Маша быстро отвернулась и ускорила шаг.
– Видела? – спросила её на улице Плотникова. – Сидит такой.
– Не знаю, – ответила Маша, – может быть.
Ужин на вокзале
В гостинице «Луза» поселились два тренера по футболу. Фамилия молодого тренера была Мышкин, а того, что постарше, – Чистяков. Они приехали почти вечером, часов в пять. Поселились в гостинице, каждый в своём номере, сходили в душ, поскучали. Мышкин спустился в буфет, взял чаю с капустным пирогом и пошёл к администратору.
– Мужчина, куда вы со стаканом? – побежала за ним буфетчица. – Верните стакан!
– А где у вас ужинают?
– Пирогов ещё возьмите, вот и ужин, – ответила буфетчица по имени Варвара Матвеевна.
– Мне бы горяченького.
– На вокзал сходите. Или вот в «Рассвете», через дорогу, но они скоро закроются.
– Спасибо, – сказал Мышкин, залпом выпил чай и отдал стакан буфетчице.
Через полчаса оба тренера в одинаковой спортивной одежде стояли рядом со стойкой администратора. Мимо проходила Нина Васильевна. Мышкин с Чистяковым уговорили её проводить их к вокзалу.
– Я сто лет не был в Лузе, – сказал Чистяков.
От гостиницы до вокзала они шли недолго, минут десять.
– Вот, – сказала Нина Васильевна, – заходите на вокзал, а там сразу направо ресторан. Готовят лучше всех в городе.
– Подождите, – сказал Мышкин, – мы так не договаривались.
– Да, поужинайте с нами, – попросил Чистяков.
– Что вы, я дома. С дочкой поужинаю.
– Большая дочка? – спросил Чистяков.
– Одиннадцать скоро.
– Ничего, сама поужинает! – сказал Мышкин. – Не маленькая. А вы – с нами.
– Ну ладно, – сказала Нина Васильевна.
Официант быстро принёс им меню и долго стоял над душой, пока все выбирали, что заказать.
– Что посоветуете? – спросил Мышкин.
– Индейку с клюквенным соусом, – ответил официант.
– Пожалуй, – сказал Мышкин, – и рис.
– А я люблю чего попроще, – сказал Чистяков и заказал пюре с котлетой. Себе и Нине Васильевне.
– Спасибо, – сказала она, – я и сама могла бы.
– Понимаете, – объяснил Мышкин, – Вадим Никитич думает, что он всё решает самостоятельно. Особенно по воскресеньям.
– Да-да, – сказал Чистяков, – кушайте на здоровье.
– Понятно, – сказала Нина Васильевна. – Спасибо. А я по воскресеньям сама за ужин расплачиваюсь.
– Один – ноль в мои ворота, – сказал Чистяков. А Мышкин сказал:
– Браво, Нина Васильевна.
Ужинали в молчании. В ресторане было тихо, а вот на вокзале становилось всё шумнее. Потом разом всё смолкло.
