– Шиатид.

Она замерла, подняла на него удивлённый взгляд.

– Что?

Крис растерялся, он и не думал поднимать пыль прошлого, слово само как-то вылетело. Он кивнул в сторону её обуви:

– Босоногая.

Славка тряхнула головой, но ничего не сказала. Никак не могла понять, ей послышалось или нет? Листая книгу, она то и дело поглядывала в его сторону и сразу же отворачивалась. Чуть побледневшие воспоминания сна снова нахлынули красками, звуками и ощущениями. Ей казалось, она сама себя выдаёт. Крис вязал узлы на разных верёвках, запускал секундомер и отмечал время. В основном выглядел серьёзно-собранным, иногда удовлетворённо улыбался. Больше с ней не заговаривал.

На конкурс они ушли с разницей в несколько минут. Но Крис вернулся позже и при этом не сомневался, что управился лучше всех. Даже не хвастался, равнодушно доложил, что соперников там не было. Славка же пришла задумчивая. Не могла понять, как справилась с заданиями. Вроде почти все растения были знакомые, сложнее всего оказалось вспомнить их официальные названия, а не мамины устаревшие или собственные дурашливые.

Когда она обсуждала с Олегом Степановичем отсутствие команды КубГТУ, Крис сидел на бревне и вязал узлы, словно не знал, чем занять руки. Вроде не участвовал в разговоре, но явно всё слышал.

Олег Степанович вздохнул:

–У них неплохие туристы, но в этом году не собрали команду.

– Жаль, – Славка ковырнула носком кроссовки землю, – я надеялась, что они поедут.

Лука ещё несколько дней назад сказал ей, что участие под вопросом, она до последнего надеялась, что всё переменится, и он приедет в Неберджай. Пусть они представляли разные команды, но сам факт, что её Рыжик будет где-то рядом, очень ободрял. А так, всё незнакомое, чужое. Солнечный Лука слишком далеко, а сероглазый Крис слишком близко.

К вечеру травянистый пятачок между деревьями, выбранный для бивуака, превратился в уютный лагерь, словно простоял тут не один день. Такая комфортность отдаляла от самого леса и почему-то сильно раздражала Славку. Поначалу возбуждённая и радостная, она приуныла. Поездку в Неберджай представляла себе как-то по-другому. Лес был, но он казался ещё дальше и чужероднее шумного Краснодара. А постоянное присутствие Криса вызывало странные эмоции. Она старалась держать его в поле зрения, при этом остро ощущала двойственность этого странного желания. Воспринимала его как опасность, к которой нельзя поворачиваться спиной, и при этом не могла насмотреться. Отмечала, как ловко его пальцы вяжут узлы, как он смахивает упавшие на глаза волосы, как поправляет жёсткий воротник штормовки. Находясь в одном лагере, они практически не общались. За обедом пересеклись взглядами, и оба, будто уколовшись, сразу же отвернулись. Пока он с другими ребятами изучал карту для однодневного похода, она помогала рисовать стенгазету. Наконец-то определились с названием – «Азимут». Теперь ломали голову над девизом и речёвкой.

После ужина на судейской поляне устроили дискотеку. Половина их команды ушла знакомиться с другими туристами в неформальной обстановке, но часть осталась пить чай у костра, подтянулись дружелюбные, жаждущие новых знакомств соперники с гитарой и своим угощением. Олег Степанович делал вид, что не замечает подливаемый в чай алкоголь, но на всякий случай сделал внушение:

– Завтра в поход. Придётся идти пешком долго и вверх по склону. Поберегите силы и постарайтесь сохранить свежие мозги.

Славка сидела, подтянув колени, и смотрела на огонь. Когда чай в котелке заварился, она растерянно огляделась. Её кружку использовали как половник для киселя, обещали помыть и вернуть, но после ужина её никто не видел.

Крис набрал чай в свою кружку и сел рядом.

– Держи. Будем по очереди пить.

Славка нехотя приняла чай, с опозданием вспомнила, что нужно поблагодарить:

– Спасибо. Надо же, с чабрецом.

– И мятой. Аккуратно, он горячий.

Славка постаралась отодвинуться, но их зажали с двух сторон, и её ёрзанья привели к тому, что теперь они вплотную касались бёдрами. С другой стороны Криса сидели ребята из соседнего лагеря, как оказалось, его знакомые по хайлайну. Славка намеренно не подслушивала, но всё равно стала свидетельницей беседы с парнем по имени Лёха.

– …станции не снимают, только стропу.

– А кто навешивал?

– Тимофей. До четырёх на опорах делать нечего. Охранник бродит, а потом есть часа два, иногда час до темноты.

– Далеко?

– Минут двадцать на машине. Но там просто охрененное место. Тим вчера тебя вспоминал, кстати, сказал, что тебе бы точно понравилось.

Крис немного развернулся, забрал кружку у Славки, сделал несколько мелких глотков и снова отдал.

– Так вы каждый вечер стропу навешиваете?

– А что делать? Охрана бдит. Но там несложно. С двух сторон сразу поднимаем и крепим. Я ж говорю, Тим оставил станции. Но стропа нужна хотя бы метров тридцать, а ещё карабины и лайнлоки.

– У меня с собой сорок, но она для триклайна и рэтчеты.

Славка отпила чай, снова вернула кружку Крису, он взялся за ручку поверх её пальцев, она резко дёрнулась, чай едва не разлился на его запястье. Крис словно и не заметил этого, несколько секунд раздумывал, озабоченно сдвинув брови.

– Я с вами. После турполосы как раз будет время перед награждением.

Лёха одобрительно ткнул его кулаком в плечо.

– Тим так и сказал, что ты не откажешься.

Больше слэк не обсуждали. Играли на гитаре, пели и делились «градусным» чаем. Олег Степанович травил байки, всё чаще опрокидываясь в страшилки. Правда, пока ничего необычного и занимательного не прозвучало, лагерная почти детская классика типа «Чёрного пианино». Славка опустошила кружку, Крис набрал новую, отдал ей и ненадолго отошёл от костра, а когда вернулся, Лёха уже занял его место. Крис ничего не сказал, только красноречиво посмотрел, и тот сразу же сдвинулся.

– Я просто развлекал девушку, чтобы не скучала.

Славка свела локти, но Крис всё равно с трудом протиснулся в оставленное ему пространство. Чтобы не толкаться плечами, он отклонился и поставил руку за её спиной. Она чуть откинулась назад и сразу почувствовала поясницей его предплечье. Резко выпрямилась и замерла в неудобном положении. Старалась сидеть ровно, но стоило немного расслабиться, снова попадала в недообъятия. Чувствовала горячую руку сквозь все слои штормовки и вздрагивала, словно от холода, хотя от огня веяло теплом и лицо полыхало румянцем. Костёр трещал, выпрастывал языки пламени, облизывающие дно котелка. Славка обожала смотреть на огонь, забывала моргать и таращилась, пока глаза не начинало пощипывать. Но в этот раз не могла сосредоточиться, все её внимание, все ощущения сосредоточились на руке Криса.

Олег Степанович тоже принял горячительный чай и под осуждающими взглядами жены начал зловеще рассказывать местную страшилку про Пачуху. Он вспоминал её каждый год, благо состав команды менялся почти полностью, и всегда находились желающие приобщиться к местной культуре.

– Пачуха – это вам не какой-нибудь банальный медведь. Она напоминает большую гусеницу, метра три с кожистым телом и огромным ртом. В общем, червяк, но гигантский. Смотрели «Дрожь земли^»23?Вот! Там словно с Пачухи срисовано. Она заглатывает целиком, когда, например, пошёл в туалет или к реке помыть тарелку. Просто секунда, и всё, поминай как звали, натягивается всем телом на несчастную жертву, словно спальный мешок с головы до ног. Тут главное не сопротивляться. Сложить руки и задержать дыхание…

Крис слушал страшилку уже в третий раз, а потому замечал расхождения с предыдущими версиями. Но не вмешивался, шёпотом рассказывал Славке, в чем изменилась ежегодная легенда.

– Раньше Пачуха была два метра. Растёт, зараза.

Почувствовав щекотное дыхание у виска, Славка затаилась, вообще не расслышала слов, эхом переспросила:

– Два метра?

Крис не ответил, продолжил сравнение:

– О, зубы пошли. Миллионы миллионов. Раньше было заметно меньше: тысяча тысяч.