– Ты сама их придумываешь?
Славка выпрямилась, оглядела верхнюю полку с самыми свежими кошмариками и промолчала. Не знала, как объяснить свои способности, да и мама советовала оставить это при себе. Не впускать никого в мир снов. Славке так хотелось поделиться, но она сдержалась. В этот раз сдержалась.
– Ты думаешь, страшные?
Крис тронул горбатую лягушку с пастью на середине спины и тут же отдёрнул палец.
– Жуткие. Но сделано круто. Столько деталей. Блин, они как живые. А как ты металлические зубы сделала?
– Это свинец. Расплавила на костре и залила в песок.
– Витёк так делает.
– Я у них и подсмотрела.
Славка услышала скрип двери и вскочила:
– Мама пришла.
Крис отвлёкся от разглядывания пластилиновых фигурок и вышел из комнаты первым. Славка нагнала его в коридоре и, схватив за руку, переплела пальцы.
– Мам, это Крис.
Зофья остановилась в дверях кухни, чуть сощурилась. Крис тоже смотрел на неё во все глаза, искал горб, рот, полный кривых зубов, седую шевелюру и, возможно, костяную ногу. Местные так сильно запугивали ведьмой, но реальность даже несколько разочаровала. Зофья была красивой. И это он понял сразу, даже своим детским умом и несформировавшейся мужественностью. Она была яркой, красивой и очень непривычной, словно герцогиня или королева в костюме обычной женщины. С вечно лохматой Славкой их объединяли только пуговичные глаза, чёрные, как волчьи ягоды. Волосы Зофьи явственно отливали тёмной медью, а Славкины напоминали чёрный кудрявый дым.
Крис с трудом отвёл слишком уж пристальный взгляд и поздоровался.
– Добрый день.
– Так вот ты какой, Шинук.
Славка тут же выложила всё про побег Криса и необходимость собрать вещи. Не рассчитывая на отказ, прямо попросила:
– Мам, я с ним пойду. Мы запрыгнем на крышу поезда и поедем в Краснодар. Будем вместе искать его папу.
– Хорошо, – легко согласилась Зофья, – но сначала давай посмотрю, что там у Криса со спиной. Иди, поставь обед и чай. Твой гость, небось, голоден.
Славка тут же побежала на кухню, а Зофья пригласила Криса в другую комнату, выполняющую функции гостиной. Он бегло оглядел довольно маленькое помещение. Одну стену занимала большая белёная печка, точно такая же была у бабы Любы, но Крис воспринимал её как декор, потому что ни разу не видел, чтобы её топили. Летом в этом не было необходимости. На диване и кресле лежали плетёные из цветных тряпочек круглые коврики, а у самой печки – связка дров. И опять никаких ведьмовских атрибутов, всё обычное и не колдовское. Разве что множество тикающих часов намекало на странность этого места.
Зофья указала рукой на кресло.
– Снимай рубашку, погляжу на твою спину.
Пока Крис расстёгивал пуговицы и раздевался, старательно втягивая мягкий живот, Зофья достала из комода тёмный пузырёк и объёмный клочок ваты.
Крис принюхался, пытаясь уловить необычный лечебный аромат.
– Это какая-то особенная колдовская мазь?
Зофья хмыкнула.
– Очень особенная. Зелёнка называется. Я её в аптеке беру.
И сразу же прижала к длинной ссадине мокрый клочок ваты. Крис вздрогнул, закусил губу, но промолчал. Зофья с интересом заглянула в его лицо и обработала следующую рану.
– Не передумал бежать из дома?
– Вы думаете, я не могу? Ещё как смогу! Я её не боюсь.
– Боишься. Но ты не убежишь, потому что это сильно расстроит твоих родителей. Особенно маму.
Крис изумлённо оглядел непроницаемое лицо Зофьи.
– Так я к ним и побегу.
– Не добежишь. В лесу волки.
– Нет там никаких волков, – не очень уверенно запротестовал Крис и снова вздрогнул, ощутив жгучее покалывание на спине.
– Ну, допустим, нет, но есть кое-что пострашнее.
– Что страшнее?
Зофья помазала ссадины на пояснице и, только закрутив пузырёк, ответила:
– Твои собственные страхи, – убрав в комод вату, добавила: – Лето уже заканчивается. Потерпи немного. Рубашку пока не надевай. Пусть высохнет зелёнка. Если хочешь, накинь на плечи покрывало.
Крис оглядел цветастое тонкое покрывало, судя по всему, ручной работы и потянулся за своей рубашкой. За эти два месяца она превратилась в серую ветошь. Свои вещи он стирал сам, и его белые футболки давно расцветились трудновыводимыми пятнами. Этой рубашке досталось больше всех, в ней он чаще всего бегал в лес к Славке и даже прыгал в речку.
Ткань неприятно коснулась ноющей спины, но Крис нарочно сделал вид, что ему не больно. Зофья смотрела на него пристально, словно ждала от него жалоб или слёз. А ему очень не хотелось выглядеть слабаком. Славка порой казалась бесчувственной, постоянно ходила в ссадинах и синяках, но никогда не плакала от боли. Лепила на ранки подорожники, вытирала кровь смоченным в слюне краем платья, промывала царапины речной водой и бежала дальше топтать мир босыми пятками.
Зофья направилась к двери, но Крис остановил её.
– Скажите, пожалуйста, Славке, что нельзя прыгать на крышу поезда. Это опасно.
– Да неужели. А ты ей это почему не сказал?
Крис замялся, не знал, как объяснить. Но Зофья сама догадалась и сформулировала его смутное ощущение в ясную мысль:
– Не хочешь быть тем, кто обломает ей крылья.
До самого вечера Славка планировала побег: собирала рюкзак, обстругивала острую палку, чтобы ловить белок и енотов, если у них закончится еда, и окунала спички в расплавленный воск на случай дождя. Крис охотно участвовал в подготовке великого побега и только поздно вечером, когда они ложились спать, признался Славке, что завтра вернётся к бабе Любе и останется в деревне до конца августа.
Славка спустилась к нему и села на расстеленное прямо на полу одеяло.
– Ну и ладно, оставим рюкзак на чёрный день. Если что, знай, всё готово, и не забудь меня взять с собой. Обещаешь?
Крис неловко улыбнулся.
– Обещаю.
Они одновременно притихли, услышав шаги на горище. Переглянулись. Славка ответила на его немой вопрос:
– Нет, не голуби. Не знаю кто, но иногда словно кто-то бродит по дому. Мама сказала, что это свои.
Лунный свет выделил верхние полки с пластилиновыми фигурками, добавляя им потусторонней жути, Крис снова вздрогнул.
– Не страшно тебе спать с ними в одной комнате?
– Нет, – удивилась Славка, – чего их бояться? А тебе страшно?
Крис сделал вид, что вопрос его оскорбил. Хотел сказать, что это всего лишь фигурки и вообще глупо такого бояться, но наткнулся взглядом на белого кролика с вампирьими клыками и сказал правду:
– Страшно.
Славка вернулась на кровать, но сдвинулась к самому краю и, спустив руку, нащупала плечо Криса, потом тронула локоть, добрела шершавыми пальчиками до запястья и обхватила его ладонь.
– Не бойся, я буду охранять твои сны.
Крис ничего не ответил, но руку не выпустил. Хотя чувствовал себя очень странно: смущённо и одновременно радостно. Славка задремала чуть позже. Едва вывалилась из реальности, сразу же забралась в его сон. Он сидел за большим обеденным столом в окружении семьи. Но, несмотря на идеалистическую картинку и почти счастливую атмосферу, в воздухе чувствовалось напряжение, пахло не выпечкой, а свежей кровью, а над головами вместо потолка клубилось грозовое небо. Славка собрала букет тёмных дымных струек, скатала их в плотный клубок и разорвала на мелкие клочки. К сожалению, победить страхи таким грубым способом было невозможно, разве что очистить от них один-единственный сон.
Покидая его сновидение, она прошептала:
– Спи спокойно, Шинук.
Однажды она уже изменила его кошмар, хотела избавить его от страха перед бабой Любой, но в итоге наделила боязнью красноглазых белых кроликов. Зато теперь ночами Крис не проживал раз за разом собственное ошкуривание. Хотя от страха перед пожилыми людьми не избавился. Славка случайно затолкала его на нижний слой подсознания, а доставать оттуда пока не умела ни моменты радости, ни страхи.
Мама иногда ругала Славку, когда та плела слишком уж жуткие кошмары, особенно из мести. Поэтому Славка предпочитала мстить молча. Тогда в июле, сбросив обет молчания, чтобы защитить Криса, она создала самых жутких существ. Не пожалела ни Джека, ни Витька, ни тем более Диму. Всем подарила первосортных личных монстров. За Джеком всю ночь гонялся разъярённый Бибигаши, похожий на быка с горящими глазами и ветвящимися рогами. На рогах Бибигаши висели внутренности всех, кого он догнал. Джека он тоже догнал, несколько раз, после этого на его рогах прибавилось трофеев, а в теле Джека появились рваные дыры.
