Комната на секунду кружится, и небольшая доза паники пронзает меня. Я пила немного, но, возможно, выпила достаточно, чтобы меня стошнило.

— Насколько сильно ты меня хочешь, цветочек? — Он отпускает мой сосок и переходит к другому, и я шиплю, когда он вцепляется в него. Его член упирается в мой клитор, и я вскрикиваю от внезапного и сильного удовольствия. Я чувствую его низкий смешок до самых кончиков пальцев ног.

— Настолько сильно, да?

Он падает на спину рядом со мной и притягивает меня к себе.

— Сядь мне на лицо.

— Что? Я думала, ты хочешь…

— Садись мне на гребаное лицо, Вайолет. Сейчас же.

Еще один приказ, который я не осмеливаюсь ослушаться. Даже не мечтала. Тепло разливается между моих ног, когда я оседлаю его грудь.

Его огромные руки хватают меня за задницу и толкают вперед, пока я почти не падаю ему на лицо. Моя киска соприкасается с его ртом, и он облизывает хлопчатобумажные трусики между нами.

Он целует и покусывает, остро ощущая мой чувствительный и ноющий клитор. Мой разум начинает ускользать, и я хватаюсь за спинку кровати, пытаясь привязать себя к этой кровати, к этому моменту, к Уэсу.

За исключением того, что сейчас весь мир вращается, то появляясь, то исчезая.

— Вайолет? — Его голос полон беспокойства, но как будто он говорит сквозь воду.

Теперь я смотрю в потолок, матрас подо мной мягкий, но холодный без его тепла. Его искаженное лицо надо мной, когда его губы снова произносят мое имя.

Последнее, что я вижу перед тем, как мои глаза закрываются.

Глава 25

После

Уэс

— Какого хрена ты ей подсунул?

Вайолет теряет сознание у меня на руках. Когда она упала без сознания наверху, она не пошевелилась, сколько раз я ни звал ее по имени или похлопывал по щеке.

Я снова проверяю ее пульс. Медленно, но ровно.

Трей откидывается на спинку дивана со стаканом в руке, ухмыляясь, как гребаный садист.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Я знаю, что ты что-то подсыпал в ее гребаный напиток, Трей.

— Ты намочил свой член до или после того, как она потеряла сознание?

Если бы она не была сейчас в моих объятиях, я бы обеими руками обхватил его за горло.

— В последний раз. Что. Ты. Подсыпал. Ей.

Он пожимает плечами.

— Просто немного депрессанта.

Господи. Он, блядь, накачал ее. Я так и знал.

— Во сколько еще напитков ты подсыпал?

Он закатывает глаза.

— Только в ее, Господи.

Боже, я ничего так не хочу, как уложить его.

— Я, блядь, говорил тебе держаться от нее подальше.

— Тогда тебе не следовало говорить ей приходить сюда, — говорит он. — Я знаю, что она пришла не одна.

Приглашение, которое я отправил Вайолет, было спонтанным. Сообщение, которое я напечатал, пока рыжая щупала мои трицепсы и мурлыкала мне на ухо, сколько бы раз я ни отмахивался от нее. Мне нужна была Вайолет. Мне нужна была она в моих руках, на моем лице, на моем члене.

Но Трей не должен этого знать. Он узнает, зачем я на самом деле пригласил ее сюда, и у нее за спиной появится еще большая мишень.

— Конечно, она этого не сделала. Я сказал ей прийти сюда, но смысл в том, чтобы держать ее в сознании, чтобы она знала, что происходит.

— Тогда трахни ее, когда она проснется. — Он отхлебывает из своего стакана, как будто накачать девушку наркотиками — это пустяк.

— В понедельник я сообщу об этом тренеру.

Улыбка сползает с лица Трея, и он поднимается, как будто у него есть шанс запугать меня.

— Да? Что ты собираешься ему сказать? Я подсыпал девушке в напиток? Где твои доказательства?

— В моих гребаных руках.

Его взгляд опускается на обмякшее тело Вайолет, с демоническим голодом обводя линии ее лица.

— Любой мог подсунуть ей что-нибудь. — Проходя мимо, он хлопает меня по плечу. — Увидимся на тренировке.

Я хотел бы, чтобы он ошибался, но это не так. Я не могу доказать, что именно он подсыпал ей в напиток. Даже если я скажу Тренеру, что он признался в этом, это ни хрена не будет значить, если Трей назовет меня лжецом, а у меня нет доказательств обратного.

— О, а Уэс? — Его широкая улыбка вернулась. — Дай мне знать, насколько тугая у нее киска. Я не могу дождаться, когда смогу размять ее.

Он мертв.

Вайолет

Кто-то спит в постели моей соседки по комнате, но это не Аниса.

Уэс лежит без сознания поверх одеяла, глаза закрыты, грудь плавно вздымается. Я впервые вижу его умиротворенным с тех пор, как умерла Хлоя. Он в той же одежде, в которой был вчера вечером на вечеринке.

У меня кружится голова, в виске пульсирует. Что, черт возьми, произошло прошлой ночью? Все, что я помню, это как мы с Уэсом поднимались наверх на вечеринку «Бета Тета Пи» и его губы на мне. Потом ничего.

Если Уэс все еще здесь, что бы ни случилось, это не может быть хорошо.

Я сбрасываю с себя одеяло, готовясь к худшему. Но я полностью одета, платье Анисы совершенно нетронуто. Мои трусики на месте. Моя рука метнулась к груди, облегчение захлестнуло меня. Слава богу.

Я не могу вспомнить, чтобы вчера вечером выпила больше одного бокала, но, может быть, я выпила так много, что просто забыла, сколько было на самом деле.

Или, может быть, Трей положил что-то в стакан, который протянул мне.

Уэс пригласил меня на вечеринку «Бета Тета Пи», чтобы перепихнуться, а не износиловать меня. Должно быть, это полностью заслуга Трея.

Верно?

Слова Анисы засели у меня в голове. Это просто еще один трюк. Ничего хорошего не может получиться от того, что ты будешь рядом с Уэсом Новаком.

Но нет, он не стал бы делать что-то настолько отвратительное, как давать указания своему товарищу по команде накачивать меня наркотиками.

И все же мне нужно точно знать, что произошло со мной прошлой ночью.

Я вскакиваю с кровати и трясу его за плечо. Его глаза распахиваются, на секунду он сбит с толку, прежде чем слабая улыбка появляется на его губах.

— Доброе утро, красавица.

От этого комплимента у меня переворачивается в животе.

— Что случилось прошлой ночью, Уэс?

Он садится, потирая затылок.

— Трей подсыпал наркотик тебе в напиток.

Я смаргиваю слезы, даже когда мои руки сжимаются в кулаки. Трей — худший человек, которого я когда-либо встречала. Все, что он сделал со мной, намного хуже всего, что делал Уэс. Его нужно остановить.

Я уже знаю ответ, но все равно задаю его, потому что должна услышать это из его уст.

— Ты не знал, верно?

Уэс спрыгивает с кровати, разжимая мои кулаки и переплетая свои пальцы с моими. Я хочу раствориться в нем.

— Конечно, нет. Я бы никогда ни с кем так не поступил, не говоря уже о том, кого я…

Он обрывает себя, но мое сердце болит, когда я хочу услышать остальное.

— Кто-то, кого ты что?

— Кто-то, о ком я… забочусь, — выдавил он.

Не совсем те слова, которые я надеялась услышать, но все равно это больше, чем я заслуживаю. Он заботится обо мне. Даже после всего.

— Ты потеряла сознание, пока мы были в постели. Я отнес тебя сюда. Ничего не случилось, — добавляет он, хотя я уже знаю, что он не воспользовался бы мной, пока я накачана наркотиками и без сознания.

— Значит, ты так и не оставил меня одну после того, как я отключилась? Никто… ничего со мной не сделал?

Его взгляд становится нежнее.

— Нет, я бы никогда не оставил тебя одну. Ни на секунду. Если бы кто-нибудь попытался что-то предпринять, я бы похоронил его заживо.

Мое сердце воспаряет при этих словах, и мне удается прошептать:

— Спасибо тебе.

Он проводит большим пальцем по моей щеке. У меня перехватывает дыхание.

— Хлоя вцепилась бы мне в задницу, если бы я позволил чему-нибудь случиться с тобой.

Удивленный, облегченный смех вырывается у меня изо рта, даже когда что-то болезненно сжимается в груди. Он упомянул Хлою при мне. Без гнева или вины.