— Мистер Лал, к Вам мистер Эммануил Ласкер. Проводить его сюда?

— Да, Бенедикт, будь так добр.

Услышав о прибытии главы дома риска, все тут же уселись вокруг стола, на котором, сложенные стопкой, лежали изъятые Лодуром из сейфа документы, и несколько листов сиротливо лежали рядом с рукой артефактолога.

Внешность мистера Ласкера оказалась довольно примечательной. Темные, почти черные глаза, орлиный нос — все это после обращения осталось прежним. Когда-то смуглая кожа приняла более светлый оттенок, зато губы стали насыщенного темно-красного цвета. Свои черные волосы Гроссмейстер зачесывал назад и укладывал с помощью геля для волос.

Одет мистер Ласкер был в черный костюм в едва заметную белую клетку — не понять, был ли это намек на шахматную доску, или цвет его одежды сегодня просто совпал с его известной репутацией шахматиста. Наряд вампира дополняли черные ботинки с квадратными носами, белый шейный платок и белые же перчатки.

Мистер Лал кивнул вампиру с некоторым даже подчеркнутым панибратством:

— Надо же, сам Гроссмейстер соизволил сегодня посетить мой дом.

Вошедший вампир обвел взглядом сидящих за столом и хмыкнул:

— А я думал, людишки совсем обнаглели, возомнили себя бессмертными с подачи ныне покойной леди Нуар. Однако, смотрю, мистер Лал, Вам не терпится развязать новую войну?

Маг пожал плечами:

— Если мы с Вами, мистер Ласкер, сейчас сумеем полюбовно договориться, то войны, скорее всего, не случится.

— Вы, мистер Лал, считаете, что я сюда договариваться с Вами пришел?

— Была у меня такая мысль. Но если я не прав — расскажите мне, зачем тогда Вы пришли.

Вампир пожал плечами и спокойно пояснил:

— Я пришел забрать то, что принадлежит мне.

— Да, мои поздравления, мистер Ласкер. Такой прелюбопытный архив… Наверное, грустно было бы его утратить, да?

Гроссмейстер ехидно осклабился:

— Было бы грустно, если бы я его утратил. Так что, с Вашего позволения… — вампир сделал несколько шагов в сторону стола, и вмиг посерьезневший маг произнес:

— Не так быстро, Гроссмейстер. Кто же Вам так просто отдаст настолько ценные сведения.

Вампир смотрел на артефактолога с нескрываемой насмешкой:

— Мистер Лал, заметьте, я прибыл к Вам в дом один, без сопровождения… Потому что не могу позволить себе уронить лицо перед собственными подчиненными. Пожалуйста. будьте благоразумны. Полагаю, вы неплохо удовлетворили свое любопытство теми маленькими секретами, с которыми успели ознакомиться за столь короткое время.

Джулиан кивнул:

— Что скрывать, это было весьма познавательное чтение. Только вот мое любопытство все еще остается неудовлетворенным. Благодаря тому, кто организовал смерть мисс Нуар, у меня было довольно свободного времени для раздумий… Но я хочу точно знать, пешкой в какой игре Вы меня сделали, Гроссмейстер.

Мистер Ласкер пожал плечами:

— Почему же сразу пешкой? Может быть, все-таки вполне могущественной фигурой?

Артефактолог поморщился:

— Присаживайтесь, мистер Ласкер. Расскажите нам, как Вы добились исполнения своего изящного плана. Как только Вы закончите свой рассказ, я верну Вам Ваши, надо сказать, не слишком хорошо защищаемые, бумаги, и мы расстанемся, надеюсь, крайне довольные нашим знакомством.

Мистер Ласкер еще раз обвел взглядом всех сидящих за столом, и, кивнув, элегантно опустился на свободный стул:

— А вы здесь все, как я посмотрю, азартны. Я чувствую это, и я… Впечатлен. Пусть будет так — я расскажу вам об одной из изящнейших интриг нашего времени, к которой я лично приложил немало усилий.

Друзья несколько раз переглянулись. Но все их невысказанные замечания о чрезмерном самомнении мастера-вампира дома риска остались только в мыслях.

Гроссмейстер посмотрел, как мистер Лал выкладывает на стол артефакт в виде голубого камня, благосклонно кивнул и заговорил:

— Все началось со слишком умной и амбициозной леди Нуар. Она буквально насаждала в столице этот их культ — как будто кроме скорби и смерти у людей в жизни больше ничего не осталось. И если похоть и ярость из бытия людей, даже похоронивших себя заживо, никуда деться не в состоянии, то азарт, яркость жизни, риск — все это присуще только живым людям, а не тем, кто уже мысленно положил себя в гроб.

Это было немного несправедливо — лишать людей способности рисковать, жить полной жизнью, вести интриги, пытаться достичь невозможного. И я знал, что Вильгельмина Нуар не остановится. С каждой минутой своего скорбного существования она становилась все более опасной для других вампирских домов.

— И Вы решили от нее избавиться? — подсказала Кейси. Гроссмейстер кивнул:

— Решил. И нисколько об этом не жалею. Мне пришлось искать союзников — тайных и явных. Пришлось искать способ устранить вампира быстро и чисто. Подозрения на меня пасть не должны были. Дом риска чаще всего предпочитает устранять свои жертвы чужими руками.

Я потратил на сбор информации и обдумывание возможностей несколько лет и небольшой капитал. Я платил людям, имеющим доступ в архивы других домов, за копии любых документов, что они смогут добыть для меня. Я полностью перетряхнул архив дома риска.

Признаться, я уже начал приходить в отчаяние, не находя ничего, что мог бы использовать в своих целях, когда мне в руки попал документ об артефакте графа Карштейна.

Видите ли, по свидетельствам современников графа, Карл был весьма тщеславной и самолюбивой личностью. Это и не удивительно. Он был красавец, любимец женщин… Граф кичился своей мощью, и старался подчеркивать собственное превосходство любыми способами.

Уверяю вас, если бы граф Карштейн сумел создать свой артефакт, делающий его едва ли не воплощением скорби и смерти, об этом немедленно узнали бы все. А если этого не произошло — значит, он не преуспел. Но, тем не менее, есть свидетельства, что артефакт был создан.

Думаю, и вам не сложно было бы сопоставить создание графом Карштейном своего усиливающего артефакта, его внезапный отъезд и смерть… От рук охотников на вампиров.

— Он никуда не уезжал. — мрачно заметил Джулиан. Гроссмейстер одобрительно кивнул:

— Все верно, да. Он никуда не уезжал. С ним случилось что-то… Что-то непоправимое. А мне как раз и нужно было, чтобы что-то непоправимое случилось с одной леди дома скорби. Когда знаешь, где и что искать, поиски начинают продвигаться быстрее. Не сложно было обнаружить людей, искренне ненавидящих вампиров именно дома скорби. И как удивительно, что у одного из этих… Союзников, скажем так, обнаружилась более подробная информация об артефакте графа Карштейна. Каким он был, как выглядел, какие функции выполнял…

Кейси сдавленно охнула:

— Но… Как такое может быть? Или Вашим союзником оказался сам призрак графа Карштейна?

Гроссмейстер рассмеялся:

— У Вас отличная фантазия, мисс. Но на практике все оказалось несколько более прозаично. После смерти графа его ближайшее окружение приняло решение разобрать творение Карла — то была широкая платиновая цепь-оплечье, со встроенными в нее шестью морионами.

Сами они даже под страхом смертной казни не прикоснулись бы к этой вещице, они ведь, полагаю, знали, что артефакт стал причиной смерти графа. Поэтому вампиры дома скорби заплатили семье магов, чтобы те сделали работу за них.

— Удивительное безрассудство. Ведь обязательно пошли бы слухи. — прокомментировал услышанное мистер Лал. Гроссмейстер кивнул:

— Согласен с Вами. Так все и было бы, если бы мастера дома скорби собирались оставить магов в живых и после окончания работы отпустить восвояси.

— Но они не собирались… — прошептала Кейси. Рассказанное мистером Ласкером было похоже на некоторые прочитанные девушкой романы. Только все это, если верить Гроссмейстеру, происходило на самом деле.

— Они не собирались. После того, как работа была завершена и артефакт разобрали, все маги были убиты.

— Или не все… — предположил мистер Лал прозорливо. Мистер Ласкер кивнул: