Его веснушчатые щеки порозовели.

— Очень на это надеюсь.

Хадсон, из двоих явно более строгая, вошла в комнату к Арло. Приветливо улыбнулась, садясь с ним рядом, — она оказалась хорошей актрисой, потому что улыбнулись даже глаза.

— Я вынуждена все это делать, — сказала она. — Притом что склонна вам верить. Но нужно во всем разобраться, хотя бы даже ради вас.

— Давайте.

— Миссис Шредер явно драматизирует. Нам всем так показалось.

— Еще бы. У нее дочь погибла. Возможно, она вовсе не в своем уме.

— Вот именно. Ну, то есть, да ничего подобного. Вы ведь как-то раз поцеловали Шелли в щеку, было дело?

— Нет.

— Кока-колы хотите?

— Нет.

— Вид у вас потрепанный. Похмелились с утра маленько?

— Нет.

— Но в то утро, когда Шелли упала в провал, вы ведь пили, да? По словам свидетелей, от вас пахло спиртным.

— Не припомню.

— Можно взять вашу кровь на анализ?

— Нет.

— Ваша дочь Джулия сегодня утром остригла волосы. Как вы думаете, что могло подтолкнуть двенадцатилетнюю девочку на такой поступок?

Арло поморщился. Ему не нравилось, что эта женщина произносит имя его дочери.

— Нам сказали, что, когда Шелли упала в провал, вы за ней гнались. Вернее, за обеими девочками. И на вас ничего не было, кроме… — Она просмотрела свои записи. — Трусов в тигровую полоску. Одна из свидетельниц видела эрекцию. Можете сказать, почему вы возбудились?

Предательская краска поднялась от шеи до самой макушки. Эрекция? Да кто мог такое придумать — а уж тем более сказать вслух?

— Нет.

— Вы знаете, почему Шелли Шредер остригла волосы?

— Нет.

— Вам правда нужна вся эта возня с адвокатом?

У меня складывается впечатление, что вы не спешите оказывать нам содействие. Вы ведь не хотите, чтобы я так думала?

Хотя в комнате было холодно, у Арло со лба упала капля пота. Да, может, если все рассказать по седьмому разу, его это и спасет, однако вряд ли.

— Нет.

— Ну так скажите, что вообще происходит. Почему вы здесь.

— Без понятия.

Инспектор Хадсон встала со стула. Маска безразличия наконец-то слетела. Судя по виду, она не сердилась, но и не сочувствовала. Просто поставила точку. Сделала, что смогла, можно двигаться дальше.

Их обоих оставили в покое на пару часов — ждали адвоката, который так и не появился. Может, его задержала полиция? А это вообще по закону?

Герти не выдержала и снова расплакалась. Когда при тебе что-то говорят вслух, ты волей-неволей начинаешь гадать, правда это или нет. Если у тебя есть дети, ты просто обязана предвидеть все мыслимые опасности: чашку кофе рядом с младенцем, скользкий камень на пляже… А что, если по причине тяжелого прошлого она проглядела очевидную угрозу? Если Арло действительно мог такое сделать? Она подумала об этом, а потом о детях, Ларри и Джулии. Не поэтому ли Ларри начинает себя теребить, когда нервничает? Его водили к врачу. Это не аутизм, вообще не из этого спектра. Не умственная отсталость. Собственно, ай-кью у него поразительный, и ей сказали, что у чрезвычайно одаренных детей бывает задержка в развитии социальных навыков. Все специалисты твердили: с возрастом это пройдет. Детям случается развиваться неравномерно. Он просто немного странный — в детстве такое бывает.

Но что, если с ним действительно делали что-то нехорошее?

Сама Герти в детские годы прошла через столько надругательств, что, возможно, не в состоянии объективно оценить ситуацию. А что, если все так, как пишут в книгах? Она, сама того не зная, воспроизводит ситуацию своего детства, потому что травмированные люди всегда ищут новые травмы.

А Джулия? Прямо сегодня она обвинила мать в том, что та никогда ее не защищает. Что она хотела сказать? А что, если в одну из ночей, когда Шелли у них ночевала, Арло добрался до обеих девочек? И это сблизило их сильнее прежнего, дружба стала крепче, но и мучительнее прежней. Тогда понятно, откуда эта скрытность, взаимная откровенность — а потом внезапный разрыв.

Что, если обвинения не беспочвенны?

Герти вспомнила себя в детстве. Как было страшно. Вспомнила свою уверенность: она сама во всем виновата. Рот она открывала только тогда, когда с ней заводили беседу, да и в этих случаях говорила исключительно то, что от нее хотели услышать. А что люди хотят услышать, она понимала без труда. Иначе бы не выжила. Ларри другой. Если рассердился — сразу видно. Умеет за себя постоять, и сколько бы его не дразнили, с самооценкой у него все более или менее в порядке. У Джулии тоже. Вдвоем они могли войти в любое помещение, и все понимали, кто тут главный. Не вырастут дети сильными и счастливыми, если их предали те, кому положено их любить больше всех. Такого не бывает.

Да, Арло. А он охотник? На него только посмотри — сразу виден буйный нрав. Но за все годы их знакомства он ни разу не утратил над собой контроль. Это Герти была способна в запале шлепнуть Джулию или схватить Ларри за руку и потащить к двери, потому что они опаздывают. Да, Ларри мог на них орать, угрожать. Но пальцем их не тронул.

Настоящий вопрос в другом: охоч ли Арло до маленьких детишек? Собственная их сексуальная жизнь была вполне обыденной. Никаких экспериментов. Впрочем, по ее вине. Она вся в шрамах. Ей просто необходимо быть сверху — потому что ей этого не позволялось с другими мужчинами. Чтобы по-новому, так, как ей хочется. Но банально же — так он что, пошел искать новенькое на стороне?

В принципе, он именно такой типаж. Запуганный человек, с которым отец в детстве вытворял что-то мерзкое — даже вслух не скажешь. В результате вырос податливым, неуверенным. Слишком мягким в присутствии людей с сильной волей, но если загнать в угол — начнет огрызаться. Таким темным чувствам нужен какой-то выход.

Может, он выплеснул их на детей.

Сердце неслось вскачь. Герти ухватилась за стол, потому что все вокруг поплыло. Дышала медленно, представляла себе, что нюхает шоколадное печенье, пока головокружение не отпустило. И тут она приняла решение. Нужно выбросить все это из головы. А то умом тронешься. Даже если Арло виноват, ее задача — вытащить его отсюда и вернуть к детям.

Она вытерла глаза, набрала в «Гугле» важный вопрос: «Могут ли арестовать адвоката?» Оказалось, что интернета в комнате нет. Она некоторое время таращилась на телефон, а потом вдруг сообразила, что можно же, блин, и встать. Дверь была не заперта. Ее никто не остановил. Она вышла на улицу — там светило солнце, было тепло, дрожь быстро унялась.

«Может полиция арестовать адвоката?» — спросила она свой телефон. Коллективный разум выдал ей решительное «нет». Потом она стала разбираться с тем, что ее действительно тревожило: «Что происходит с детьми, если родителей лишают прав?» Оказалось, передают в приемные семьи. Прямо сегодня Джулия и Ларри могут остаться наедине с незнакомыми людьми. В полном распоряжении незнакомцев.

Она уставилась на телефон: жаль, что некому позвонить и попросить о помощи. В ее жизни был один только Арло.

Для Арло время тянулось еще медленнее. Как положено себя вести, если тебя обвинили в самом страшном преступлении? Он чувствовал, что за ним следит объектив камеры — в помещении наверняка велось наблюдение. Стал прокручивать в голове прошлое, оставался ли он наедине с этой девочкой, Шелли Шредер. Может, случайно зашел в комнату, когда они с дочкой переодевались? А это противозаконно? Может, ходил по дому без рубашки? А так не положено? А если это попадет в газеты? Они любят скандалы из жизни былых знаменитостей. Прямо на первой полосе. Интернет-тролли накинутся на все электронные почтовые ящики, которые сумеют отыскать. Его в одночасье уволят.

А что будет с Джулией и Ларри? Как он им все это объяснит? Сомнения расползутся, отравят все его отношения с друзьями — никто и никогда не станет ему доверять.

В итоге Арло сообразил, что и он может выйти наружу. Выкурил три «Парламента», набрал номер Фреда. Фред через некоторое время перезвонил, сказал, что адвокат застрял в пробке. Через час Арло позвонил снова. Выяснилось — они звонят друг другу одновременно. На сей раз уже Фред встревожился, сказал, что сейчас разберется. По дороге обратно Арло заглянул в комнату, где сидела Герти. Понял, что сидеть врозь — полная глупость.