Ехать-то особо было некуда, в городке был всего один магазин стройматериалов, но именно туда решила отправиться Памела. Она даже не стала переодеваться, только скинула дождевик и напялила свою безразмерную куртку и так, в сапогах, направилась к «транспортеру». Машина стояла под навесом, и ее круглые фары, казалось, были до сих пор широко открыты от ужаса ночной стихии. Но Виолетта, Виолетта пошла в дом, я в таком виде – не поеду, мне надо переодеться, да для кого ты там будешь наряжаться, это же строительный магазин, а не парфюмерная лавка, нет, я – переоденусь. Пудриться она, конечно, не стала. Виолетта оглядела себя в зеркале, иду-иду, еще очень ничего, да и прежние мешки под глазами, то ли от слез, то ли от виски, давно сошли на нет. Она вышла из ванной комнаты, накинула висевшую на веранде стильную, под хаки, куртку, сунула ноги в легкие кожаные сапожки, взяла из ящичка на стене ключи от машины и вышла на улицу. Старушка не теряла времени и копалась в клумбе. Виолетта подошла к грузовичку и призывно, королева бензоколонки, постучала по капоту – поехали.

Поездка в строительный магазин вышла неудачной. Мало того, что он располагался на другой окраине городка, так, что пришлось объезжать центр по проселочной дороге между полями артишоков, но и в самом магазине их подстерегало разочарование. Хозяин магазина был шапочный знакомый Памелы, они иногда выпивали по рюмочке в кафе, но сейчас, дорогие женщины, у нас своего стекольщика – нет, конечно, мы можем пригласить, только он с вас за нарезку и установку возьмет столько, что вам проще и выгодней съездить в коммерческий центр и купить в тамошнем строительном гипермаркете сборную пластиковую теплицу, а вашу, так и быть, мы же соседи, за пару стаканчиков, мы – аккуратно разберем. Памела упрямо замотала головой, у меня там запасов стекла еще с войны – хватит до третьей мировой, не буду я покупать никакие пластики, какой-то еще карбонат, они что, его из свиных костей делают, что ли?, поехали отсюда, подруга.

Они опять выбрались на проселочную дорогу. Артишокам тоже досталось от града, везде виднелись поломанные стебли и разбросанные по грядкам еще не созревшие плоды. Памела не переставала ворчать, вот, приедете ко мне за цветами, такой кукиш вам покажу, как вдруг, почти у самого кладбища, им брызнул в глаза яркий солнечный свет. Виолетта автоматически нажала на тормоз. Машина остановилась. Женщины увидели, как на краю поля, рядом с каменной хозяйственной постройкой, какой-то мужчина орудует с кусками стекла, разбрасывавшего вокруг солнечные лучи. Памела хлопнула в ладоши, на ловца и зверь бежит, вылезай, это то, что нам надо.

Виолетта послушно вылезла из машины и тут же растерянно посмотрела по сторонам. Вокруг была сплошная грязь. Памела уже захлюпала по ней в своих резиновых сапогах к постройке но, увидев, что Виолетта остановилась, ага, говорила тебе – не выпендривайся, тоже остановилась, затем опять повернулась к сторожке и замахала рукой – эй, нам нужна помощь.

Мужчина издали оглядел женщин, поставил стекло к стене постройки и медленно, словно нехотя, направился к ним. Виолетту ударило током. Мужчина был одет в хорошо ей знакомый клетчатый зимний спортивный костюм. Он подошел к дороге:

– Что-то с машиной?

– Здравствуйте, – Памела немного фамильярно поприветствовала незнакомца, – нет, с машиной все в порядке, просто мы увидели, что вы возитесь со стеклом.

– Да, мне хозяин разрешает на зиму вставлять раму, но ночью,.. да вы сами все видите.

– И что вы теперь будете делать?

– Как – что? Пойду искать стекло. Найду, вырежу, вставлю.

– Так вы – стекольщик? – голос Памелы задрожал от нетерпения, а Виолетта все молча разглядывала лыжный костюм, крупное лицо, заросшее густой бородой, грубые руки с грязными ногтями. Какой он стекольщик, презрительно надув губы, подумала она, это же – бродяга.

Мужчина почувствовал настроение Виолетты и немного вызывающе ответил Памеле, не отрывая взгляда от ее спутницы:

– Я – профессиональный бродяга. И, по совместительству, – он окинул рукой поле, -сторож всего этого добра. Мой устав, – еще более вызывающе, продолжая смотреть на Виолетту, закончил фразу мужчина, – не запрещает мне сторожить.

– Но стекло же вы вставлять – умеете? – Памела почувствовала смену интонации и попыталась вернут беседу к интересовавшему ее предмету.

– Я много чего умею вставлять.

Да ты еще и грубиян, подумалось Виолетте:

– Откуда у вас этот костюм?

– Не все люди такие заносчивые, – мужчина достал из кармана носовой платок и стал вытирать им руки, – мне его подарил один добрый человек.

– Виолетта, что ты пристала к костюму, – Памела почувствовала, как птица удачи ускользает из ее рук, – мы вам тоже можем сделать подарок. Если вы нам сделаете одно одолжение.

– Мне – цветов не надо.

– Так вы нас – знаете? – Памела изобразила радостное удивление.

– А кто вас – не знает?

– Вот как хорошо. Но, если вам не нужны наши цветы, мы вам подарим – стекло.

– Да ладно, не дурите.

– Правда-правда, – Памела протянула руку и легонько взяла мужчину за рукав, – поехали с нами.

– А у вас – что стряслось? – мужчина наконец повернулся к Памеле.

– То же самое, что и у вас. У нас – разбилось стекло. В оранжерее.

– И, что, у вас есть запас?

– Еще какой. Военный. Стекла – толщиной с мой мизинец.

– На такое нужен добрый стеклорез. Алмазный. Сейчас такого и не сыскать.

– А у меня и стеклорезы есть. И всякие молотки, клещи и рубанки.

Виолетта вспомнила про деревянный шкаф под навесом для «транспортера». Как ей рассказывала Памела, этот шкаф, со всем его хозяйством, остался от прежнего арендатора, я как-то показала его Максу, хозяину кафе, он просто в восторг пришел, помнишь, у него на двери на кухню вместо ручки – старинный рубанок, это – из моей коллекции, ничего выбрасывать не буду, вдруг пригодится.

– А лестница или стремянка у вас есть?

– А как же.

– Ну, хорошо, – мужчина опять посмотрел на Виолетту, – только давайте попозже. Я – сам приду.

– Еще лучше, – обрадовалась Памела, – Виолетте там надо еще прибраться, а я сделаю нам всем спагетти с фаршем. Болоньезу. Надо же работника покормить. Идет?

Виолетта с удивлением смотрела на раскрасневшуюся Памелу, – интересно, где это мне надо там прибраться, ты что, старушка, раздухарилась?

– А ваш устав, – Виолетта подчеркнуто-презрительно сделала акцент, – ваш устав – клошаров – разве не запрещает – работать?

– Нет, не запрещает, – вызывающе ответил – Виолетте – мужчина, – строительные работы – это доброе дело, – и, уже подчеркнуто-учтиво – Памеле, – через час-полтора – вас устроит?

– Устроит. Видишь, Виолетта, молодой человек решил нам помочь. Поехали, – и уже обращаясь к мужчине, – мы ждем вас в гости. Да, а как вас величать?

Мужчина помялся, посмотрел опять на Виолетту и – ответил:

– Питер.

Женщины уехали, а мужчина еще долго стоял у дороги. Да, мальчик, твой нездоровый фатализм сыграл-таки с тобой свою шутку.

Он обратил внимание на эту женщину несколько лет назад, еще тогда, на набережной. Да, на нее нельзя было не обратить внимание. Она так отличалась от праздной заезжей публики, да и от той публики, которая заполняла на выходные Центральный парк города, для которой он, презирая ее за показную праздность, когда совсем припирало, писал на продажу экспромты. Увидев ее издали сидящей в креслице у входа в салон, он впервые за многие годы застеснялся своего внешнего вида и поспешил поскорее уйти, чтобы не броситься ей в глаза. Так все то лето он, боясь встретиться взглядом, и смотрел на нее издали. Мальчик, это не сказка про красавицу и чудовище, это – жизнь, точнее, часть той жизни, от который ты отказался раз и навсегда, так что выбрось ее из головы. Но это оказалась очень непростым, теплые ночи будоражили плоть, и тогда она вставал, окунал лопату в бочку с фосфором и начинал выписывать под звездным небом разбрызгивающие зеленые искры круги – эй, цыгане, придите ко мне, чтобы я вас – разогнал, сейчас мне так хочется набить кому-нибудь морду.