– А если ваше предложение не устраивает меня?

– Малыш, мы не в игрушки тут играем, между нами заключён договор.

– А в нём было прописано, что вы бросаете меня бесконтрольно детерминироваться в джунглях?!

– Тихо, не расходись опять. Да, я принял решение не выезжать в циклон из леса и оказывал помощь тебе сам. Если тебе так захочется, я отвечу за свои действия перед тем, кем нужно. Предваряя дальнейшие замечания, скажу ещё кое-что, хоть меня и воротит от такого довода – при досрочном разрыве договора с твоей стороны твой отец должен будет выплатить приличную неустойку Ассоциации. Не будем усложнять ему жизнь.

Кулаки непроизвольно сжали простыню под ними…

– К тому же, малышка, не забывай и о себе самой, – изучающе меня разглядывая, он постучал зубами, прежде чем продолжить. – Не нужно терять понапрасну уже прошедшие два месяца своей жизни. Ты доводишь работу – получаешь навыки и положительную историю. Иначе псу под хвост всё, что делалось до сегодняшнего дня, верно? Ну?

– М-да… – только и могла прошептать я. – А если меня не пугает ни потеря двух месяцев, ни выплата неустойки?

– Тогда я сам тебя от этой дури и спасу, – охотник добродушно посмеялся. – Решение уже принято. Ты остаёшься.

– Да вы только своё газетное имя спасаете! – в возрождающейся злости крикнула я.

– Голос – на тон ниже, – он вмиг похолодел. – И не забывай, что я твой наставник, а ты по-прежнему у меня в учениках, ясно? Это касается всех твоих недавних проявлений. В твоё шаткое положение я войти готов, но только по физиологическим вопросам. Психику свою придётся учиться контролировать. Ручонок не распускать, рот лишний раз не открывать, следовать приказам. А обвинений этих чтобы я вообще больше от тебя не слышал. Тебе всё ясно? Ну?

– Мне всё ясно, наставник… – едва сумела выговорить я. – Но… позвольте последний вопрос…

– Позволяю.

– Вы когда мне говорили, что всё знали про топливо и детерминацию… вы как думали, я отреагирую? От счастья прыгать буду?

– А что, было б лучше, если б не сказал? – охотник как-то странно хмыкнул.

Вопрос почти философский! Я даже немного растерялась.

– Нет. Не лучше. Я теперь знаю, кто вы есть, и не буду жалеть о том, что охотником не стану.

– У, девочка, ты вообще потом мне за всё скажешь спасибо! – смеясь, Мичлав поднялся и с хрустом потянулся. – Когда именно – пока не знаю, конечно. Мнится мне, когда поумнеешь. А в том, что в будущем ты поумнеешь, я не сомневаюсь.

Апогеем беседы стало изъятие у меня часов. Он знал, что они лежат под подушкой, поэтому просто, без церемоний, их оттуда достал. На моих изумлённых глазах извлёк из них жетон связи и вернул устройство пустым, сказав, что жетон я получу обратно, когда «башка наконец протрезвеет». Без жетона я не могла подсоединяться к сети, то есть была лишена связи с внешним миром. Слабая надежда на звонок родителям пропала.

Можно легко представить себе, какое впечатление произвело на меня то утро. Особенно после ударившего сперва помутнения рассудка. Мне казалось, что мир сошёл с ума, всё встало на дыбы! Мало детерминации, прошедшей в лесу по совершенно тупой причине, ещё и не оправдавшейся, так теперь меня, по сути, лишают свободы! В висках пульсировала злоба и обида! Наставник, недавно казавшийся таким прекрасным и понимающим, в одночасье превратился в монстра! Надо было всё-таки выстрелить ему в башку!

Но при воспоминании о моменте с инъекцией и пистолетом у его виска, злость утихала, и подкрадывался страх…

Весь день прошёл так или иначе под его присмотром. Ждал, случится ли со мной новая истерика. Мне бы хотелось, чтобы она случилась! Зачем-то… Но нет. Всё, чёрт возьми, было тихо и спокойно.

Я лежала на постели, зарывшись в тонкое одеяло, либо с тоской смотрела на колышущиеся пятна солнечного света на помутневшем оконце. Хотелось выйти наружу. Но ненавистный начальник моей тюрьмы буквально поселился на ступеньках жилого модуля! В какой-то момент я услышала, что он бросает свои непонятные занятия и удаляется в навигационную. Тогда осторожно сползла на пол и выглянула с порога. У ступеней на земле лежал раскромсанный беспилотник и инструменты. А над кромкой джунглей в вышине светило тёплое солнце, и пели птицы…

В душе поднялась волна тоски. Стало невероятно жалко той безмятежной жизни, полной надежд на светлое будущее, оставленной в прошлом несколько дней назад. Чёрт с ним, с Мичлавом. Как теперь другим людям доверять, когда даже он…

Опустившись на пол, я сиротливо обняла колени, попыталась сжаться как могла под давно забытым жаром солнечных лучей. Плохо мне… Но вот, проверив показания приборов, охотник снова показался на горизонте. Завидев меня, он по обыкновению криво усмехнулся, но теперь эта усмешка показалась мне жутко мерзкой. Спрятав наливающийся злостью взгляд, я опять скрылась в тень жилого модуля.

В который раз заметила, что пребывать одной действительно лучше, чем иметь неприятную компанию…

А вечером, в преддверии возвращения этой неприятной компании на общую территорию, я вспыхнула справедливым возмущением – соседствовать с ним вот так, как сейчас, больше месяца?! Вступать в переговоры на эту тему желания не было – из принципа, ведь мне сказали лишний раз рта не раскрывать (и ещё немного от смущения, но только совсем чуть-чуть). Поэтому, оседлав волну решимости, я наконец вышла из «камеры». Мичлав всей своей громадой по-прежнему восседал на ступеньках, только теперь вокруг него веером лежали детали не одного только беспилотника. Не раздумывая, я просто молча спрыгнула с порога на землю, минуя эту широченную спину. И направилась в рабочий модуль – босиком и в пижаме. Там нашла один из канатов, покороче, специальный нож к нему, и пошагала обратно. Наставник оставил работу и ожидал моего появления, с интересом подперев щеку кулаком. Не глядя на него, я с некотором трудом шагнула обратно в модуль. Хоть это и было высоковато, но просить пропустить меня – нет уж. А он тоже не шевельнулся.

В итоге вокруг моей койки образовалась стена из простыни, натянутой по верёвке. Хоть таким формальным образом, но личное пространство было получено.

Под конец наладки господин начальник зашёл внутрь – наверное, решил проверить, не повесилась ли я на взятом со склада канате.

– О! Шикарно! – такова была его реакция на увиденное. – А то я уже начал тебя смущаться. Собирался перебраться в рабочий модуль, а так можно и не заморачиваться, а?

Насмешливо оскалившись, он посмотрел на меня, а я вспыхнула, но промолчала.

– Тем более, что мне по ночам нужно проверять у тебя температуру, – продолжил он в том же тоне и тут протянул здоровенную ладонь к моему лбу.

Вспышка злости! – и я резко оттолкнула её от себя. Мичлав столь же резко перехватил мою руку, но боли не последовало – он просто двумя пальцами взял в кольцо моё запястье и, склонившись ближе, грубовато произнёс:

– Я тебе что говорил по поводу распускания ручонок? Думаешь, раз стала девицей, я буду это терпеть?

– А вы сами?! – прошипела в ответ.

– Не передёргивай! На этот раз предупреждение последнее. И только из жалости, ясно?

– А что вы мне сделаете? – я с вызовом хмыкнула, но тут же пожалела об этом.

– Попробуй взбрыкнуть и узнаешь, – проговорил он так, что воздух зазвенел.

Впервые он смотрел на меня настолько каменным взглядом, да ещё и с тлеющей искрой гнева, готового подняться из глубины всей его чёрной громады. Сквозь злость я всё-таки испугалась. И опустила глаза, чувствуя себя просто крохотной рядом с этим человеком. Даже если не физически, то морально.

Удовлетворённо кивнув, охотник отпустил мою руку.

– А лапы-то у тебя уже девчоночьи. Как так получается, а? Всего за неделю? – и вот он уже снова лениво улыбается, располагаясь на своей койке. – И вообще… Был дисциплинированный школьник, гладкий и чёткий – просто мечта! А внутри, оказывается, такой зверёныш. Ну так показывай свою новую прыть в работе, а не в театральных драмах. Садись, поговорим о планах на завтра.