– Чёрт бы меня подрал… – наблюдая с ироничным интересом, протянул охотник. – «Сама», «вынуждена»… Ещё сутки назад я себе такого поворота и представить не мог.

Я бросила на него непримиримый взгляд.

– Вам некого в этом винить, кроме самого себя.

– Н-да, что верно, то верно, – оскалился он.

Мне было жутко некомфортно оставаться с ним в одной комнате. Не только из-за внезапно возникших половых различий, которые я и осознать-то ещё не успела. А больше от собственной злости. Но если и в самом начале рейда тесное соседство с чужим человеком доставляло неудобства, то теперь этот человек стал не просто чужим.

В общем, эту ночь я почти не спала. Думала о будущем. Жаждала справедливости.

К тому же процесс детерминации всё продолжался. На ней одной ничего не заканчивается. После завершения определения пола человек вступает в переходный период. Он активно растёт, видоизменяется внешне. А гормоны продолжают отлаживать организм по своим правилам. Это этап взросления, нестабильный и непростой, но его не избежать. Длится от года до двух лет с момента детерминации, проходит с переменным успехом и у всех по-разному. Мы многое проходили на эту тему в школе, но сейчас голову занимало абсолютно другое…

Зачем-то мне хотелось подняться обязательно раньше Мичлава – раз уж всё равно не спится, хоть раз его опередить! Но, как назло, под самое утро, измучившись от мстительных мыслей и остаточных болей, я уснула.

Проснулась очень поздно – от шума за порогом жилого модуля. Увидела как всегда пустующую койку начальника и успела подумать, какая же глупая идея взбрела мне ночью! Да, надо всё-таки помнить, что гормональные изменения могут неприятно сказываться и на мышлении, и на характере, и на…

Послышались знакомые тяжёлые шаги – и мудрые рассуждения захлестнуло волной свежего гнева! Я даже вся подобралась, вжавшись в тёплую стенку модуля, как дикий зверёк, готовая к обороне. Мирный агенский голосок прошептал, что такое поведение совсем на меня не похоже – а я мигом ответила, что это вина конкретного человека и его поступка.

Конкретный человек зашёл в помещение с полотенцем на плече. Одной рукой вытирая свежевыбритую физиономию, а с другой читая какие-то страницы на часах. Заметив же в каком состоянии пребывает подопечная, он остановился. Окинул взглядом окрестности и спросил:

– Тут кто-то ещё есть, кроме нас? Или это ты теперь на меня так реагируешь?

– А как вы хотели, чтобы я на вас реагировала после того, что вы сделали? – тут же метнула я.

Охотник в очередной раз с досадой вздохнул и, швырнув полотенце подальше, занял своё место на койке напротив.

– Малыш!.. Точнее, малышка, – он хмыкнул, – ты не в себе. Меня это адски бесит, но так как я сам через это прошёл, то должен через силу тебя понимать. Жутко не охота менять о тебе мнение! А время идёт, нам надо прояснить пару моментов, но от тебя просто искры летят. Давай вот что сделаем – вколем успокоительного, а поговорим, когда оно подействует.

– Я не хочу ничего колоть, хватит с меня! – прошипела не своим голосом, вжимаясь в стену, будто могла в ней исчезнуть.

– Пф, ну тебя и плющит, – явно решив сохранять спокойствие, начальник стал наполнять шприц из нужной ампулы. – Даже вчера адекватнее всё было.

– А вы чего ждали?!

– Сама, девочка, знаешь, чего я ждал. Хотя! Скорее всего, парнем этой хрени ты бы всё равно не избежала. Так, давай руку.

Я помотала головой, глядя на него исподлобья и натянув на себя одеяло, словно была под ним голая.

Ни единой мысли! Кроме той, что передо мной злобное существо, причинившее боль силой в сто девяносто часов. Изнутри накатывала жуткая и всеобъемлющая волна ненависти, заслоняя даже малейший проблеск сознания. Я не понимала, что происходит – потеряла способность понимать. Мне оставалось только зарычать.

– Ну ладно, сама себе вколи. Ну! – Мичлав протянул мне шприц.

– Откуда я знаю, что вы мне колете?

– Старая песня! Да вот, смотри!

Перед носом возникла использованная только что ампула. Да, это успокоительное…

– Я не хочу, мне оно не нужно!

– У тебя сейчас истерика начнётся, ты что сама не чувствуешь?

– Не ваше дело!

Меня уже трясло, взгляда не хватало, чтобы охватить комнату целиком – я даже не видела Мичлава, а только его руки перед собой. Страшные огромные руки со шприцем.

– Не трогайте меня!!

– Да чёрт бы меня подрал… – слышалось издалека. – Леока, по щеке сейчас всё-таки получишь, другого выхода у меня нет. Хотя погоди-ка…

В крохотном окошке мутного зрения вдруг появился пистолет.

– На, держи. Я буду колоть, а ты меня на мушке держи, договорились? Если что сделаю не так – сразу выстрелишь. Ну? Пойдёт?

Дрожащими пальцами я схватилась за рукоять.

– Так, а взамен? Дай мне руку, Леока.

Голос врага раздался совсем рядом, я направила трясущийся пистолет в ту сторону! Широкое лицо охотника проявилось на уровне с моим. Я сжала пистолет крепче.

– Правильно, я под прицелом, – улыбка нарисовалась на этом лице. – А теперь давай свою лапку.

Вторую мою руку согрело прикосновением. Её отцепили от одеяла, выпрямили, обработали холодным антисептиком.

Из жуткой дали сознания проступила картинка происходящего – Мичлав умело перетягивал мою конечность жгутом и почти нечувствительно вонзал в бледную вену тонкую иглу, а я держала пушку едва ли не у самого его лба.

Господи, что?..

В ужасе от самой себя я осторожно опустила пистолет на колени и зажмурилась.

Всего минут через пять вспышка потухла окончательно – так же неожиданно, как и началась. И успокоительное тоже делало своё дело, хотя, к своей чести, я протрезвела самостоятельно, даже без «получения по щеке».

На месте Мичлава, я бы себе врезала – когда дошло до такой степени!

– Мой Бог, когда это кончится?.. – прошептала, без сил глядя в тёмный потолок.

– Скоро, малышка, уже восьмой день идёт, – донеслось с соседнего койко-места.

Охотник, скинув ботинки, лежал параллельно моему вытянутому положению и лениво листал что-то в устройстве.

– Ради чего я всё это терплю?.. В больнице три дня в анабиозе – и готово – а я…

– Уймись, всё под контролем.

– Господин Мичлав, отпустите меня, прошу вас… Я нездоров, я больше не могу…

– Ну, во-первых, нездоровА. А во-вторых, скоро ты войдёшь в норму и вернёшься в строй.

– Ч-что?.. – я не поверила ушам своим.

– Не вижу никаких препятствий, чтобы нельзя было окончить работу в прежнем составе. Твоя голова, твои физические параметры остались при тебе. Вряд ли что-то в корень поменялось, если у тебя в штанах не совсем то, чего мы ожидали. По крайней мере, для этого рейда ты меня вполне устраиваешь.

Я не нашлась с ответом. Только качала головой на подушке, не веря ни себе, ни ему. Мне-то казалось, что мучения мои вот-вот закончатся, что обретение женского пола меня спасло!

– За несколько дней ты вполне восстановишься. И сможешь довести свою часть работы до конца.

– Но…

– Девочка, – бросив своё виртуальное чтиво, начальник сел в более официальную позу и заговорил почти доверительно: – описываю тебе ситуацию. Сегодня двадцать шестые сутки рейда. До назначенных сроков остаётся тридцать четыре дня. Мы очистили только половину Первой Полосы, а ко Второй даже не притрагивались. Потеряно уже восемь дней работы, а не покрыто даже сорока процентов территории, подлежащей зачистке. Мне некогда валандаться с твоим возвращением на родину. К тому же, необходимо довести эксперимент с командной охотой до логического завершения, даже если ты потом из него выбываешь.

– Я имею право выйти из него прямо сейчас, – слабое, прозрачное пламя гнева попыталось выползти из-под гнёта транквилизатора.

– Имеешь, – согласно кивнул мужчина. – Но я, твой наставник, не вижу объективных причин порывать раньше срока. Меня твоё предложение пока что вполне устраивает.