Владимир замкнул Трон на портал, обеспечивая стабильность потока, и подойдя к порталу, выглянул сквозь него наружу.

В комнате где-то пять на пять метров, заполненной останками мебели, каким-то тряпьём и мусором на полу, стояли ведьмы, ощетинившиеся своими энергоэффекторами. У кого-то это была суковатая палка, у кого-то кость, отполированная руками и временем, а у Зои Бураковой настоящий жезл явно очень старинной работы. Сестры выглядели сильно потрёпанными, а у двух алели повязки прямо поверх одежды.

— Всё, девоньки. Отгулялись. — Владимир сделал приглашающий жест, и отошёл в сторону, пропуская ведьм. Затем, словно прислушиваясь к чему-то шагнул в комнату, и подошёл к окну, чтобы посмотреть на этот Лондон, по которому прокатились орды хаотических тварей, и атомная бомбардировка, но не успел сделать и пары шагов, как с громким хрустом портал скрутился, в кривой бублик, сжался в точку и погас, отрезав его одного в городе захваченном монстрами.

[1] Чрево Парижа (фр. Le Ventre de Paris) — роман французского писателя Эмиля Золя, в котором большое внимание уделяется описанию рынков и продуктовых лавок.

Воровство — плохо, но, если украсть у вора, история сразу приобретает оттенок благородства и определённый флёр робингудства.

Канцлер империи Никифор Белобородько.

Постыдный дебош устроенный сёстрами Валентиной Рублёвой, Александрой Гурьевой, Энже Анверовой и Екатерины Де Шталь, стал предметом разбирательства в Общественном суде города Москвы.

Вопиющий случай, когда совершенно обнажённые женщины. устроили гонки на мётлах по Московским улицам, взбудоражил общественность города, и стал причиной многочисленных дорожных происшествий. Всего пострадали два десятка автомобилистов, засмотревшихся на женщин, пролетающих над дорогой, в развевающихся плащах, вовсе не давая никаких оснований для фантазий, а открывая всё без остатка. Кроме того, имеются граждане, выпавшие из окна, поперхнувшиеся едой и напитками, а также, провалившиеся в раскрытые люки, поскользнувшиеся и слёгшие с сердечным приступом.

Общественный суд, строго взыскав к гражданскому самосознанию уличённых в безобразии, постановил, вынести сёстрам строгое порицание и приговорил к штрафу в размере пятьсот рублей на каждую из нарушителей гражданского спокойствия.

Московский Рабочий 20 июня 1965 года.

То, что он оказался в тысячах километров от дома, и один, особо не радовало, но все перевешивал вид на дымящийся и полуразрушенный Лондон.

Из окон дома, открывался вид на широкую улицу, с полуразрушенными остовами домов, а вдали виднелась какая-то площадь, с высокими шпилями. В комнате где он оказался, полы были испятнаны кровью, усыпаны останками мебели, со следами зубов, и стенами, по которым тщательно прошлись магией сжигая краску и обои до унылого тёмно-серого цвета.

Проверять разгрузку не было необходимости. Владимир и так знал, что там, до последней крошки. Верёвка, фонарик, аптечка с десятком фиалов способных поднять даже человека на смертном одре, еда на двое суток, пять литров воды, в контейнере, за спиной, накопители на сто миллионов эрг, и пистолет крупного калибра с парой магазинов. Без всякой реальной необходимости. Скорее, как дань привычке, как и боевой тесак.

Коты солидно и неторопливо выбрались из пространственного кармана, смешно морщась обнюхивали и оглядывались.

В дверь, заложенную обломками гарнитура, настойчиво постучали, и толстые плахи створок затрещали, сопротивляясь некой силе, что давила на них с той стороны. Владимир, одним движением разметав баррикаду, заставил двери распахнуться, чтобы увидеть стаю собакоподобных тварей, каждая размером с телёнка, толкущихся у входа, пытаясь зайти все разом.

Коты, сидевшие полукругом возле входа, беззвучно словно выброшенные пружиной, рванулись в атаку, раздирая шкуру монстров длинными когтями, и сокрушая черепа длинными острыми зубами.

Со стороны это выглядело словно в плотную массу иномирных тварей вгрызся механический комбайн, с жутким хрустом фонтанируя обрывками плоти и желтовато-зелёной кровью. Коты всегда дрались молча, а вот убиваемые ими твари, визжали словно циркулярная пила, на все тона, создавая достойный звуковой фон битве.

Идти за котами было непросто, очень грязно, хотя довольно быстро. Зачистив коридор фамильяры по широкой лестнице спустились в холл на первом этаже, быстро порвав матку собачьей стаи, сели полукругом, горделиво поглядывая на Соколова.

Владимир обошёл всех, потрепав загривки и выглянув наружу увидел чудовищно раздувшуюся фигуру чего-то двуного и двурукого, пяти метров высотой, что гулко топала по брусчатке, оставляя подпалины, и окружённая мелкими огненными вихрями, словно пеленой, прикрывающей обнаженное тело.

Такое в России уже как-то завалили, и информации по объекту имелось достаточно. Тогда пограничная Стража, заманив монстра в ловушку обрушила на Демона Огня, целое озеро воды. Испарить такое количество тот не смог, и помер, превратившись в валун, занявший почётное место в музее Академии Энергетики. Но кроме применения противоположной стихии, всегда оставался вариант воткнуть что-нибудь существенное в ядро. Конечно существовал риск взрыва этого самого ядра, но тут уж ничего не поделать, приходится рисковать.

Подпрыгнув, Владимир зацепился за край оконного проёма, подтянулся, зацепился ногами, и прыгнув ещё раз и ещё, взобрался на третий этаж, откуда уже хорошо было видно площадь в конце улицы, и сама улица из старинных особняков от которых осталось совсем немного. Где-то там судя по карте, нарисованной ведьмами, находился Тауэр — старая крепость английских монархов, с сокровищницей в подвале.

Тяжело бухая ногами, демон подошёл к дому, и обернулся, когда Владимир оттолкнувшись ногами спрыгнул прямо на загривок монстра целясь шестом в точку на шее.

Тот видимо что-то услышав задрал голову, и раскрыл пасть, но сделать ничего не успел. Шест вошёл на всю глубину, пробив ядро, насквозь. Демон постоял пару секунд, ноги его подломились, и он ничком рухнул на брусчатку, чуть не запустив Соколова в полёт, но тот удержался, и под ним тело монстра мгновенно истлело, окутавшись тысячами мелких огоньков, оставив на земле, лишь контуры тела из мельчайшей пыли, и оружие Владимира, превратившееся из полупрозрачного в длинную палку, сверкающую алым блеском, и гладкостью полированного металла. А взяв шест в руки, Владимир ощутил вес, которого в оружии ранее не чувствовалось, словно он дрался лучом света.

Восьмигранный шест, с острием словно у копья, послушно втянулся в браслет, и Владимир стряхнув с одежды прах демона, не особенно скрываясь, двинулся в сторону крепости.

Коты двигались сложным строем, словно подвижное охранение и даже с передовой разведкой, и тыловым заслоном. Нужды в таких сложностях Владимир не видел, но коты как-то пару раз увидели передвижение колонны на марше, и сделав свои выводы, изменили способ движения вокруг Соколова.

Коты вообще прогрессировали, и если вначале они находились где-то на уровне грудничков, то быстро поднялись на уровень подростков, и не собирались останавливаться. Это помогало фамильярам справляться с более сильными врагами, а тех, что находились примерно на их уровне — рвать словно мясорубка, поглощая ядра хаотических тварей десятками.

Вот и сейчас, они словно походя затоптали несколько стай относительно мелких тварей, и даже не останавливаясь, разорвали одиночного монстра, верещавшего словно мелкая шавка попавшая под колесо.

По всему городу виднелись следы артиллерийских ударов, а в одном месте точно виден эпицентр ядерного взрыва не очень большой мощности, с ровным словно каток, стекловидным пятном, и мелкой щебёнкой по краям. Атомная бомбардировка в целом помогла уничтожить большинство порталов, и даже стёрла десяток Гнёзд тварей, но в целом проблему решить не могла. И пехота всё также, как и сотни лет назад, шла в атаку, меняя свои жизни на квадратные метры.