Он достал из подсумка листок и прочёл:

И в радости будь рядом, и в печали,

Взгляни на этот камень гробовой,

Его герой, добыв копьё вначале,

Там мирно спит под каменной плитой.

Тьма не укроет правды от очей,

А кто надел венец из жемчугов?

Он избран быть копьём среди мечей,

Вор, позабывший братскую любовь.

После этого он положил лист рядом с записками.

— И что это значит? — испуганно спросила виконтесса де Лапер.

— Кажется, что первая строфа рассказывает нам о Жирарде де Монтезье, который добыл серебряное копьё контаррена, после чего упокоился под могильной плитой, но на самом деле это не так. Ведь есть и второе серебряное копьё, и этот трофей взял совсем другой представитель вашей семьи, который, увы, так же нашёл своё упокоение в могиле.

— О чём вы? — нахмурился де Менар. — Ведь копьё привез Гийом!

— Он его привёз, — кивнул Марк. — Но он ли отнял его у врага? Или это был ваш брат Анри, так и не вернувшийся живым с той войны?

Де Менар изумлённо взглянул на лист бумаги, лежащий на покрове, и снова прочёл стихи, а потом гневно обернулся к графу де Монтезье.

— Обратите внимание на вторую строфу, — продолжил Марк. — Она указывает на какую-то тайну, а потом на того, о ком говорят три последние строки: он надел венец из жемчугов, то есть графскую корону, он, как носитель титула, имеет право на девиз рода де Монтезье, и он же — вор, позабывший братскую любовь. Выводы делайте сами!

— Гийом, — проговорил де Менар, не отрывая взгляда от побледневшего графа, — что всё это значит?

— Это ложь! — возмущённо воскликнул де Монтезье и кинулся к Марку, но его взгляд вдруг упал на две драгоценные цепи, поблескивающие на его груди. — Я не говорю, что вы лжёте, ваше сиятельство, — потупив взгляд, проговорил он. — Но вы введены в заблуждение! Тётя ошибалась, когда решила, что я украл у Анри копьё и обманом получил титул! Это нелепо, руководствоваться какими-то странными записками, чтоб обвинить меня в этом! Вы могли неправильно сложить строки или неверно их понять!

— Попробуйте сложить иначе, — пожал плечами Марк. — Хотя, не стоит тратить на это время, потому что я нашёл правильный порядок строк, а также указание на место, где спрятано доказательство, которое вы так долго и безуспешно искали, а потом попытались уничтожить, устроив пожар во флигеле.

— Меня тогда даже не было в Монтезье!

— У вас же есть слуги, можно кого-то нанять, как вы это сделали здесь в Сен-Марко. Но я не о том, а о доказательстве. Прочтите первые буквы каждой строки. Что вы видите?

Де Менар глубоко вздохнул, чтоб успокоиться, и склонился над запиской. К нему присоединился де Шарон.

— Иветта ов? — прочитал он. — Это акростих! Но что значит «ов»? Это фамилия или прозвище, вроде «овца» или «овальная»?

— Иветта Овернская! — воскликнула Ванесса. — Любимая святая тётушки!

— Вот она, Иветта Овернская, — Марк обернулся к статуе, стоявшей в одной из ниш. — Милая хранительница женских секретов!

Он внимательно осмотрел левую руку статуи, державшую сундучок для рукоделия. Нагнувшись, он заметил небольшой рычажок между пальцами и ручкой сундучка. Коснувшись его, он осторожно надавил, в тот же миг раздался тихий щелчок и сбоку из постамента выскочил край ящичка. Марк выдвинул его и увидел на дне пожелтевшее письмо.

— Вы в моём доме и не имеете права брать здесь что-то без моего разрешения! — закричал граф де Монтезье, кинувшись к нему.

— Я и не собирался, — пожал плечами Марк, делая шаг, чтоб заслонить от него тайник. — Жозеф, прошу вас!

Де Менар подошёл и взял из тайника письмо. Он приблизился к шандалу с горящими свечами и, развернув лист, начал читать. Его губы вдруг задрожали, а на глаза навернулись слёзы.

— Это почерк Анри, — прошептал он. — Он пишет тёте...

Прочитав письмо до конца, он снова гневно взглянул на де Монтезье, в то же время протягивая письмо де Шарону.

— Взгляни, Альбер! — проговорил он. — Это письмо моего брата нашей тёте, где он подробно описывает, как захватил серебряное копьё графа Анриэла. Здесь слово в слово твой рассказ, Гийом!

— Ты же говорил, что это было перед битвой при Сен-Жане, но письмо было написано задолго до этого! — проговорил де Шарон, тоже обернувшись к младшему кузену. — Здесь упоминается Пьемонт!

— Гийом, ты что, убил Анри, чтоб забрать его серебряное копьё? — спросил де Менар.

— Нет! Как ты мог подумать! — со слезами в голосе воскликнул де Монтезье. — Как она могла подумать, что я убил Анри? Он же был моим кумиром! Я встретил его в Сен-Жане совершенно случайно. Мы сидели в таверне, и он рассказал мне о том, как добыл это проклятое копьё. Он показал мне его, завёрнутое в один холст с его собственным. А потом он погиб... Его командир передал мне его вещи, потому что знал, что я его кузен. Жозеф, послушай! Анри больше не было, но у меня в руках было серебряное копьё! Дядя никогда не относился ко мне серьёзно, я был для него лишь младшим племянником! Я просто воспользовался случаем, чтоб...

— Чтоб обмануть его и стать следующим графом де Монтезье? — резко спросил де Менар. — И как мне верить теперь твоим словам? Ты обманул нас всех, а потом убил тётю...

— Она тоже не поверила мне, — произнёс тот. — Она спокойно наблюдала, как я увязаю в своей лжи, а потом сказала, что ещё полгода назад получила письмо от Анри, где тот написал ей о том, что пробрался в лагерь графа Анриэла и завладел его копьём. Она тоже решила, что я убил Анри, и сказала, что, если я не буду делать, что она велит, покажет письмо дяде и остальным. Мне нужно было тогда признаться во лжи, но я не смог. После смерти дяди я стал графом, а она продолжала шантажировать меня. Она переехала в Монтезье и взяла там всю власть в свои руки. Она распоряжалась моим имуществом и моей казной, как будто они принадлежали ей! Она раздавала мои деньги налево и направо! Она даже отняла у меня любимую девушку, выдав её за Альбера! Это было последней каплей. Да! Я не хотел оставаться в долгу и портил ей жизнь, устраивая эти жестокие розыгрыши в её доме. А она думала, что это дух Терезы де Мессаже! Смешно, ей даже в голову не могло придти, что за этим кто-то стоит. Она жаловалась мне и просила защиты. И да, я перерыл всё в её флигеле и в доме на улице военных баронов! Я искал это проклятое письмо, но добился лишь того, что она переехала ко мне и стала и здесь распоряжаться, как в Монтезье! Я просто устал от всего этого!

— И ты убил её, убил Марион и пытался свалить всё на Клода? — спросил потрясённый де Шарон.

— Мне бы не пришлось подставлять Клода, если б полиция магистрата закрыла дело и этим всё закончилось! Но Жозеф уговорил королевского сыщика взяться за это расследование. Я просто пытался защититься... Теперь уже неважно. Она сумела превратить мою жизнь в бесконечный кошмар, за что и поплатилась. Я не сожалею. Это вас она любила и старалась обласкать за мой счёт! А меня она презирала и называла вором и братоубийцей. Меня, кого после смерти родителей нянчила едва не с детства, кого таскала за собой везде, по всем храмам и обителям, кто стал свидетелем её собственного предательства и убийства подруги! Меня она обвиняла в том, в чём была повинна сама! Она считала меня убийцей, и я стал таким! Разве я не прав?

— Замолчи! — прогрохотал де Шарон и его мягкость вдруг куда-то делась. Он грозно надвинулся на тут же сжавшегося под его свирепым взглядом де Монтезье.

— Что ж, — произнёс Марк, взглянув на де Менара. — Я сделал то, о чём вы меня просили. Теперь сами решайте, что со всем этим делать.

— Вы его не арестуете? — возмущенно воскликнул Клод де Лапер.

— Нет. Я вёл это расследование в частном порядке. Нет ни одного протокола, ни одной записи об этом деле. И, я думаю, это к лучшему. Не хотелось бы, чтоб из-за одного негодяя позорное пятно легло на весь ваш славный род. Если вы решите дать этому делу законный ход, я сделаю это, а если нет...