После этого Марк поехал к графине де Лафайет. Он застал её в задних покоях, уже наряженную к вечернему приёму в её салоне. Ей очень хотелось поболтать с Марком, которого она помнила ещё очаровательным и дерзким юношей, всегда сопровождавшим короля Армана, и потому считала едва не членом своей семьи, которой у неё никогда не было. Марк был почтителен и вежлив, но сослался на срочные дела и попросил ответить на несколько вопросов. Графиня, несмотря на весьма преклонный возраст, обладала удивительной памятью и без труда вспомнила тот роковой вечер, который для неё, впрочем, не отличался от других. Да, граф де Монтезье явился в её салон в компании со своим другом де Жюссаком. Она видела их в толпе своих гостей, но поскольку салон располагался в нескольких комнатах, она переезжала из одной в другую в своём кресле на колёсиках, чтоб присматривать за порядком и беседовать с гостями. Её верная камеристка Симонетта, так же внимательно наблюдавшая каждый вечер за гостями и обладавшая не менее хорошей памятью, вспомнила, что де Монтезье играл в карты с графиней де Реналь, баронессой де Люлли и графом де Вандомом. Потом он любезничал с дочерью богатого торговца, красавицей Анжель Турень, слывшей завидной невестой благодаря своей исключительной внешности и ещё более — огромному приданому, которое обещал за ней любящий отец.

— Я замечала его то здесь, то там, но не следила за ним постоянно, — кокетливо сверкнув выцветшими глазками, сообщила она. — Ваше сиятельство знает, что у нас бывает много гостей, салон её сиятельства пользуется большой популярностью. За всеми уследить невозможно, но то, что милый де Монтезье был у нас в тот вечер, я могу сказать точно.

— Мог ли он незаметно покинуть дом, а потом вернуться? — на всякий случай спросил Марк.

— У дверей в нижнем зале всегда стоят привратник и два лакея, но есть ещё дверь на кухне и боковая, для особых гостей. Через кухню гости не ходят, это непринято, и все это знают, что же до боковой двери, то о ней известно лишь тем, кто когда-либо ею пользовался.

— Граф де Монтезье среди них?

— Не припомню, чтоб мы показывали ему этот выход, — улыбнулась Симонетта. — Он не пользуется в этом доме такими же привилегиями, как ваше сиятельство.

— А не были ли здесь в тот вечер виконт де Лапер и его дядя кавалер де Шарон?

— Мне казалось, что его дядя — граф де Монтезье... Впрочем, у него же может быть несколько дядей! — камеристка захихикала, прикрыв рот бледной ладошкой. — Нет, этот проказник здесь не появлялся!

— Симонетта! — басовито одёрнула её графиня. — Не смей так фамильярно называть наших титулованных гостей, — и когда камеристка испуганно потупилась под её грозным взглядом, обернулась к Марку. — Я пока отказала от дома этому несносному мальчишке! Пару недель назад он напился и устроил скандал! Мало того, что разбил посуду и лез в драку, так ещё пытался вызвать на дуэль господина Вильре! Прямо в гостиной! Нам пришлось выгнать его на улицу, так он ещё какое-то время орал под окнами, угрожая мне судом, видимо, спьяну перепутал мой салон с трактиром. Я сказала, чтоб он не являлся сюда, пока не выплатит штраф и не возместит стоимость разбитого. Больше он не появлялся, подозреваю, что у него опять нет денег. Дядя, который де Монтезье, не слишком его балует, а двоюродной бабке надоело спускать на него деньги. Кстати, я слышала, что эта бедняжка баронесса де Морель умерла. Ты должен это знать, Марк! Это правда, что её убили на улице прямо в карете? Это ужасно! Сен-Марко стал таким опасным городом! Куда смотрит полиция? Я не о вас с Раймундом, а об этом напыщенном индюке Буланже! Он до сих пор ищет мою брошку в виде букетика, ты её помнишь. Я так её любила, ведь это подарок... сам знаешь кого.

Чувствуя, что сейчас последует поток воспоминаний об обстоятельствах пропажи драгоценной брошки или о том, о ком Марк должен был знать, он поспешно простился, извиняясь за то, что не может остаться дольше, и обещал наведаться в салон, как только выдастся свободный вечер.

Итак, у графа де Монтезье появилось не совсем надёжное, но вполне приемлемое алиби, чего пока не скажешь о его кузенах и племяннике. Визит к ним Марк решил отложить на следующий день и отправился домой.

Шарль уже ждал его в нижнем зале дворца де Лорма, он с хмурым видом сидел на ступенях широкой лестницы, ведущий в верхние покои. Сначала Марк решил, что он всё ещё дуется, но всё оказалось куда хуже.

— Вы были правы, ваше сиятельство, его зарезали, — с ходу сообщил юноша, поднявшись навстречу хозяину.

Выбежавшая встречать супруга Мадлен замерла, и быстро взглянув на их лица, поспешила тихонько удалиться.

— Я тут не причём! — поспешил добавить оруженосец. — Это случилось ещё до того, как вы дали мне поручение.

— Рассказывай, — кивнул Марк и, подойдя ближе, опёрся на натёртые до блеска перила лестницы.

— Как вы и приказали, я явился в «Белый мак» и расспросил хозяина. Он заявил, что к нему никто не обращался насчёт кареты, да к тому же его постоялый двор довольно далеко от улицы Монтегю. О том, что его карета была нанята, он узнал от полиции магистрата. Его допрашивал сыщик Брешо, и он же предъявил ему брошенную в переулке карету. Хозяин её опознал и назвал имя кучера — Паскаль Ремо. Тут и выяснилось, что к моменту моего визита этот Ремо уже был мёртв. Я выяснил, что он жил на улице Старых ворот в доме вдовы Сакарон. Я поехал туда, встретился с хозяйкой, но она сказала лишь, что общение с полицией ничуть не расстроило её жильца. Напротив, он был очень весел и внезапно расплатился с ней по долгам за комнату и даже заплатил за месяц вперёд. Она сказала, что вечерами он пил с дружками в соседнем кабачке «Старая слива». Я пошёл туда и поговорил с хозяином трактира. Он хорошо знал Ремо и считал его пройдохой. Тем вечером тот закатил пирушку, кричал, что разбогател, и заплатил за еду и вино серебром. Потом ушёл и больше его живым никто не видел. Утром его тело нашли в канаве за трактиром, вызвали полицию, но поскольку там постоянно случается всякая поножовщина, тело передали старосте квартала, а тот просто отвёз его в мертвецкую лазарета братьев ордена святого Иосифа. Я туда не поехал, потому что боюсь мертвецов и мне худо от одного их вида.

— Ладно, — Марк задумчиво кивнул. — Давай съездим туда вдвоём. Мне всё равно нужно осмотреть его труп, коль не позволили обследовать останки несчастной баронессы.

— Может, сначала пообедаем? — взмолился Шарль. — После мне кусок в горло не полезет!

— Подождёшь на улице, — отрезал Марк и снова направился к выходу.

Лечебница святого Иосифа располагалась на южной окраине и предназначалась для бедноты. Скромные и заботливые братья ордена занимались лишь тем, что собирали пожертвования и лечили всех, кто к ним обращался, будь то небогатый ремесленник или нищий. Оставив Шарля на улице сторожить коней, Марк вошёл в старое, уже немного покосившееся здание, которое было когда-то построено для сдачи комнат в аренду, а потом за бесценок выкуплено орденом для своих нужд. Внизу его встретил пожилой служитель и, внимательно выслушав, согласился проводить в мертвецкую.

Тело плутоватого возницы лежало прямо на полу, среди таких же трупов, уложенных рядами. Оно было покрыто грязным полотнищем, и Марк присел рядом на корточки, прежде чем откинуть его край. Служитель поднёс ближе свою лампу, и Марк увидел изумлённое и немного обиженное лицо покойника. Тот был уже немолод, одет во вполне приличную для его ремесла одежду, осмотрев которую, Марк обнаружил небольшой разрез на груди, края которого потемнели от запёкшейся крови. Распустив шнуровку куртки и развязав вязки на нижней рубахе, Марк обнажил бледную грудь убитого и увидел небольшую рану, которая выглядела так же, как рана баронессы на рисунке господина Брешо. Он сразу представил, как вошёл в плоть тонкий трёхгранный клинок, достиг сердца, а после того, как его вытащили, края маленькой ранки сошлись вместе, прекратив и без того скудное кровотечение.