Уже вовсю чувствую, как Гриша возбуждён. Прижимает меня всё сильнее, упираясь своим стоячим другом. Эй! А я есть хочу!

Когда всё же один голод перевешивает другой, я кладу руки на его грудь и надавливаю, отодвигая от себя и прекращая поцелуй.

— Сначала поедим! Я умираю с голоду!

Он снова смеётся и, укусив тихонько меня за нос, отходит сесть за стол.

А я веду носом, учуяв запах горелого…

— Твою налево! — вскрикиваю и быстро выключаю конфорку. Моя бедная яичница пала в бою храбрых! Тыкаю лопаткой в горелку и ещё раз неприлично ругаюсь.

— Иди ко мне, — хватает Гриша меня за руку и сажает к себе на колени. — Я поделюсь с тобой.

Обнимаю одной рукой его за шею и впиваюсь в его профиль, разглядывая и наблюдая за тем, как сосредоточено он разделывает яичницу. Хотелось бы сказать, что всё как раньше. Совместный завтрак, я у него на коленях, он или я кормим друг друга. Смех и поцелуи. А потом и секс здесь же на стуле. Улыбаюсь воспоминаниям, пока в горле образовывается ком. Хотелось бы сказать, но всё уже совсем не так…

Сердце больно сжимается от понимания, что всё это лишь на выходные.

Гриша поворачивается ко мне с улыбкой, поднося вилку с кусочком к моему рту. Я медленно захватываю её, смотря ему в глаза. Где вижу всё того же весёлого и безбашенного Котова. Моего дикого тигра и ласкового котика одновременно. Где вижу лучшее время своей жизни. И он, похоже, тоже улавливает в моём взгляде отголоски прошлого. Улыбка медленно сползает с его лица, плечи напрягаются.

Не знаю, сколько мы смотрели так друг другу в глаза, но мой желудок внезапно прерывает наши гляделки.

Гриша тихо смеётся.

— Кто-то и правда очень голодный!

— Очень! — киваю я. И накидываюсь на бутерброды. Абсолютно не думая, как сейчас выгляжу, запихиваю, кусаю и запиваю всё кофе.

И Гриша не отстаёт, уплетает за обе щёки…

Доев всё до единой крошки, мы оба вздыхаем с блаженством.

— Уф! — откидываю я голову назад.

— Ага…

Смотрим друг на друга и разражаемся смехом.

Как же я скучала по всему этому. С ним всегда было так легко. Не приходилось строить из себя принцессу на горошине. Мы на одной волне. Он видел меня ненакрашенной, с похмелья, больной с соплями и всё равно говорил, что я самая красивая. И почему-то только недавно поняла, как же дорого это стоит.

Разворачиваюсь к нему лицом, оседлав. Обнимаю за шею и шепчу в губы:

— Я так соскучилась…

Гриша прикрывает глаза, несколько секунд молчит, а затем тяжело выдыхает.

— Я тоже скучал…

Зажмуриваюсь, улыбнувшись, а после начинаю покрывать его шею и подбородок короткими, нежными поцелуями.

— И что… теперь будет? — шепчу в перерывах.

— Не знаю, Тань… Вообще не знаю, — сминает мне ягодицы, откинув голову назад, ну а я начинаю свои медленные движения на нём.

Чувствую его потвердевшее подтверждение того, что сейчас будет жарко. Как и раньше. От моих движений создаётся трение, от которого между ног всё становится гиперчувствительным.

— А-а-а-х… — тихо постанываю, обхватив губами уже мочку его уха. Прижимаюсь грудью, зарываюсь пальцами в его волосы. Гриша тоже с каждой секундой всё больше увлекается. Его сжимания становятся более резкими и грубыми. А его глухие и хриплые стоны отдаются эхом у меня в голове, усиливая эффект.

— Что ты со мной делаешь?! — рычит он. Резко приподнимает меня, спускает боксеры, выпуская свой стояк наружу, отодвигает в сторону мои трусики и резко насаживает на себя.

— О, чёрт! — выкрикиваю я. Из глаз сыплются искры, а руки вцепляются в плечи Гриши мёртвой хваткой.

Котов тем временем снимает с меня футболку, сминает рукой грудь и берёт в рот, лаская и покусывая. А я откидываю голову назад и начинаю медленно двигаться. После вчерашних терзаний поначалу больно, но вскоре на смену ей приходит такое выкручивающее томление. Внизу стягивается узел, и мне до нестерпимости хочется развязать его. Освободить тело от этого напряжения. Трусь, немного ускоряюсь, а затем снова замедляюсь и выполняю круговые движения тазом.

— М-м-м… — закатываю глаза и прикусываю губу от наслаждения.

Но Гриша уже скоро не выдерживает такого темпа. Впивается пальцами в мои бёдра и принимается быстро, резко, глубоко насаживать меня на себя. Толкаться навстречу. Сотрясая мою грудь, но тут же обездвиживая её ртом и руками. Вырывая из меня крики и рыча, потому что возбуждение достигает своего апогея — хочется быстрее, сильнее, глубже, закончить, взорваться. Что сопровождается ещё и звуками пошлых шлепков.

Какой вкусный завтрак…

Не думаю, что нужно говорить о том, что наши выходные пролетели в таком ритме.

Но скажу!

Мы не вылезали из кровати целыми днями! Хотя вру, потому что секс у нас был не только там, но и на полу, в ванной стоя, а потом ещё и на стиральной машинке. У одной стены, у второй… Ну вы поняли! В квартире не осталось места, где бы он меня не оттрахал. Да! Именно! За эти два дня я была оттрахана, затрахана и перетрахана!

***

Вечером в субботу я звонила дочке по видеосвязи и уходила на кухню, поговорить с ней. Снова куча эмоций, разъедающая тоска и силы двигаться дальше. Я должна её забрать. Она моя жизнь, без моей крошки я не смогу.

А вернувшись в комнату, я застала Гришу, смотрящим в одну точку и о чем-то глубоко задумавшимся.

Аккуратно ложусь рядом, укладывая голову ему на грудь. А через несколько секунд она вибрирует от его тихого, грудного голоса.

— Расскажи мне о ней.

Сначала не понимаю, о чем он. Но когда доходит, сердце пропускает удар.

— Её зовут Мия, — начинаю свой рассказ. — Она очень хорошая и ласковая девочка. Иногда любит пошкодничать, но растёт умная не по годам, — улыбаюсь, вспоминая, как она всегда ласково называет меня «мамочка» и как иногда по-взрослому рассуждает на ту или иную тему. — Она очень любознательная, а иногда даже очень любопытная, — тихо смеюсь, уже выводя ногтем узоры на Гришиной груди. — Любит читать энциклопедии про животных. Знает даже такие виды, о которых я никогда не слышала. Отчего мне всегда становилось немного стыдно… Когда ей было четыре, я отвела её на бальные танцы. Ей очень нравится танцевать. Неоднократно занимала первые места на соревнованиях среди малышей. Она всегда очень гордится этим и пытается всем показать свои кубки и медали… Под награды у неё в комнате выделено специальное место. Розовый стеллаж с подсветкой…

Гриша хмыкает. А я продолжаю.

— И да, она любит розовый цвет, как, наверное, все девочки. Очень любит Новый Год и Рождество. Как научилась писать, сразу написала письмо Санта Клаусу со своими пожеланиями. Она написала не просто письмо с хотелками игрушек и прочего… Она пожелала, чтобы все её близкие оставались здоровыми и счастливыми. Пожелала поскорей вырасти и стать врачом… — снова смеюсь, но уже ощущая подступивший ком к горлу и пощипывание в носу. Глубоко вдыхаю и решаю не продолжать. Потому, что ещё чуть-чуть и я разревусь.

— Из тебя получилась хорошая мама, — вдруг еле слышно произносит Гриша.

— Не думаю, раз она там, а я здесь…

— Всё наладится, — обнимает меня крепче и продолжает гладить по плечу. Заставляет поверить в свои слова.

***

А в воскресенье вечером мне позвонил мой сорвавшийся секс.

Позвонил он очень «вовремя», ведь я скакала на Грише… И, естественно, трубку не взяла. Но когда Гриша увидел, кто мне звонит, то мне пришлось вспомнить, что такое анальный секс…

Его я пробовала только с ним. Много лет назад. Поэтому ощутить всё негодование Гриши мне пришлось на собственной заднице в прямом и извращённом смысле!

Я, конечно, долго упиралась…

— Не буду я ни к чему готовиться! Себе её вставь! Pirla!* Я живой не дамся! — истерически верещу и швыряю в Котова грёбанную, но красивую анальную пробку.

Гриша не говоря не слова, уехал. И я даже успела почти пореветь, думая, что он всё послал и не вернётся из-за звонка Митягина. Но вот он возвращается через час с полным пакетом всяких штук из секс-шопа!