Люди в комнате закивали.

– К концу этой смены каждому сдать мне отчеты, – продолжил Трой, впервые почувствовав, что он действительно чем-то руководит. – И если удастся связаться с кем-то из персонала АйТи из Двенадцатого, опросите их как можно подробнее. Я хочу знать – кто, почему и как.

Несколько вымотанных операторов в комнате связи напряглись, стараясь принять деловой вид. Собравшиеся в коридоре начали расходиться, поняв, что шоу закончилось, а в их сторону направляется босс.

Босс.

Трой впервые полностью ощутил свою должность, тяжелое бремя ответственности. Пока он возвращался в свой кабинет, люди в коридоре перешептывались и украдкой на него поглядывали. Ему кивали с сочувствием и одобрением – люди радовались, что занимают не столь ответственные должности. Трой прошел мимо них.

«Наверняка кто-то еще попытается выбраться», – подумал Трой. Несмотря на тщательно продуманную конструкцию укрытия, невозможно было сделать ее безупречной и неуязвимой. И теперь им оставалось лишь составлять планы на будущее, копить запасы и не скорбеть о темном и безжизненном цилиндре – он превратился в отработанный материал, и надо с надеждой смотреть на оставшиеся.

Вернувшись в кабинет, Трой закрыл дверь и на секунду прижался к ней спиной. От быстрой ходьбы он слегка вспотел, и рукава комбинезона прилипли к рукам. Трой несколько раз глубоко вдохнул, затем подошел к столу и опустил ладонь на книгу Правил. Его упорно не покидал страх, что они когда-то совершили некую фундаментальную ошибку. Ну как группа умников могла спланировать абсолютно все? И действительно ли станет легче потом, когда сменится несколько поколений, люди обо всем забудут, а шепот воспоминаний тех, кто еще помнил начало, канет в Лету?

Трой не был в этом уверен. Он посмотрел на стену, где висела большая схема со всеми укрытиями, разбросанными среди холмов, – пятьдесят кругов, расположенные как звезды на старом флаге, которому он когда-то служил.

По его телу пробежала мощная судорога, захватив мышцы плеч и рук. Трой вцепился в край стола и дождался, пока она пройдет. Открыв верхний ящик, он достал красный маркер и подошел к схеме, все еще ощущая, как подергиваются мышцы на груди.

И прежде чем подумать о необратимости того, что он собирается сделать, и что эту отметку увидят все будущие смены, и что это может стать тенденцией, действием, которое предпримут те, кто его сменит, – он перечеркнул Двенадцатое укрытие жирным крестом.

Маркер скрипел, когда им резко и сильно проводили по бумаге. Он словно плакал. Красный крест стал расплываться перед глазами Троя. Он моргнул, избавляясь от влаги в глазах, и тяжело опустился на колени. Подался вперед, пока не уперся лбом в высокую стопку бумаг. Старые планы шуршали и похрустывали, пока его грудь содрогалась от тяжелых всхлипываний.

Положив руки на колени, согнувшись под гнетом работы, которую ему навязали, Трой плакал. И старался рыдать как можно тише, чтобы его никто не услышал.

Дональд однажды был на экскурсии в Пентагоне, дважды посещал Белый дом, десятки раз в неделю заходил в здание Капитолия и покидал его, однако ничто из увиденного в округе Колумбия не подготовило его к уровню охраны вокруг госпиталя RYT Медицинского центра Дуэйн. Длительные проверки почти лишали смысла часовую встречу с сенатором.

К тому времени, когда Дональд преодолел просканировавшую все тело аппаратуру на входе в отделение нанобиотехнологии, его успели раздеть догола, облачить в зеленую спецодежду, взяли образец крови, обследовали глаза всевозможными сканерами и каким-то ярким светом и записали – как ему сказали – инфракрасную структуру капилляров на лице.

Массивные двери и крепкие мужчины блокировали каждый коридор, уходящий все дальше и дальше в отделение НБТ. Увидев агентов секретной службы – им разрешили находиться здесь в темных костюмах и таких же очках, – Дональд понял, что почти на месте. Медсестра просканировала его еще раз возле последней двери из нержавеющей стали. За ней его ждала палата нанобиотики.

Дональд настороженно осмотрел массивную конструкцию. Прежде он видел такие лишь в телефильмах, а наяву она выглядела еще крупнее. Вход в нее напоминал рубку подводной лодки, застрявшей на верхних этажах госпиталя. Пучки шлангов и проводов выходили наружу сквозь изогнутые и безупречно белые стены. Вдоль длинной стены палаты располагалось несколько стеклянных окошек, напоминавших корабельные иллюминаторы.

– Вы уверены, что мне ничего не грозит, когда я войду? – спросил он у медсестры. – Я могу подождать и навестить его позднее.

Медсестра улыбнулась. Ей было не больше тридцати, а каштановые волосы, собранные в узел на затылке, смотрелись просто и красиво.

– Там совершенно безопасно, – заверила она. – Его нано не будут взаимодействовать с вашим телом. Мы часто проводим процедуры для нескольких клиентов в одной палате.

Она подвела его к дальней стене машины и повернула запорное колесо. С вязким звуком от резиновых прокладок отделился люк, из отверстия подул ветер – в палате давление поддерживали выше, чем снаружи.

– Если все настолько безопасно, то почему стены такие толстые?

Сестра негромко рассмеялась:

– Все будет в порядке. – Она приглашающе махнула в сторону люка. – Когда я закрою эту дверь, после небольшой паузы прозвучит сигнал и внутренний люк разблокируется. Вам останется лишь повернуть колесо, толкнуть внутренний люк, и он откроется.

– Я немного подвержен клаустрофобии, – признался Дональд.

«Господи, да что я несу? Я же взрослый человек. Почему я не могу просто сказать, что не хочу входить, и все? Почему я позволяю втягивать себя в такое?»

– Зайдите, мистер Кини.

Сестра положила ладонь на затылок Дональда. Почему-то легкое давление руки молодой и красивой женщины, наблюдающей за ним, пересилило страх перед огромной капсулой, напичканной невидимыми машинами. Дональд уступил и пролез через небольшой люк, хотя страх сжимал ему горло.

Дверь за спиной захлопнулась с глухим стуком, оставив его в цилиндрическом пространстве, где едва смогли бы разместиться двое. В изогнутых боковых стенках имелись две крохотные металлические скамеечки. Дональд попытался выпрямиться и уперся макушкой в потолок.

Камеру наполнило сердитое гудение. Волосы на затылке встали дыбом, в воздухе запахло электричеством. Дональд поискал интерком, желая найти какой-нибудь способ общаться с сенатором через дверь, не заходя внутрь. Ему стало трудно дышать, отчаянно захотелось выйти. Но на внешней двери колеса не было. Он ничего не мог сделать…

Щелкнули замки внутренней двери. Дональд бросился к ней и нажал на ручку. Затаив дыхание, он открыл люк и вышел из крохотной шлюзовой камеры в камеру побольше в середине капсулы.

– Дональд!

Сенатор Турман взглянул на него поверх толстой книги. Он расположился на одной из скамей вдоль длинного цилиндра капсулы. Рядом на столике лежали блокнот и ручка, а также – пластиковый поднос с остатками обеда.

– Здравствуйте, сэр, – отозвался Дональд, едва разжимая губы.

– Не стой там столбом, заходи. Ты выпускаешь мерзавчиков наружу.

Преодолевая внутреннее сопротивление, Дональд вошел и закрыл за собой дверь. Сенатор рассмеялся:

– Можешь дышать спокойно, сынок. Они способны пролезть в тебя через кожу, если захотят.

Дональд шумно выдохнул и содрогнулся. Вероятно, то была лишь игра воображения, но он ощущал легкие покалывания по всей коже, похожие на укусы мошкары в солнечный день.

– Ты не можешь их почувствовать, – пояснил сенатор. – Все это только у тебя в голове. Они знают разницу между тобой и мной.

Дональд посмотрел вниз и понял, что чешет руку.

– Присаживайся.

Турман указал на скамью напротив. Он был в такой же зеленой больничной одежде, с трехдневной щетиной на подбородке. Дональд заметил в дальнем конце капсулы небольшую ванную комнату с гибким шлангом душа на стене. Турман свесил со скамьи босые ноги и глотнул воды из полупустой бутылки. Дональд повиновался и сел. От волнения на голове выступил пот. На краю его скамьи лежали стопка сложенных одеял и две подушки. Он видел, что скамью можно превратить в койку, но не представлял, как можно заснуть в этом тесном гробу.