Через некоторое время к полицейскому подоспела подмога из второго автомобиля, и его коллеги начали наперебой стучать в дверь в нелепой надежде, что их просьбы окажутся более убедительными. Меня снова накрыла волна паники, и сквозь шум в голове до меня доносились лишь обрывки их фраз.

– Не открывают… соседка говорит… борьба… крики…

– …уверена?.. А другие что?

– Нет дома… Не можем… Что делать?

– Что делать… что… вскрывать будем!

– Нельзя же… Надо сообщить…

– Если очень хочется, то можно. Отойди, сейчас отожмём, – услышал я уже отчётливый голос второго полицейского, когда подошёл ближе к двери.

Бежать было некуда, мне оставалось только смириться с неизбежным. Я вцепился в волосы, застонал от бессилия и уже хотел ринуться к окну, чтобы избавить себя от этого кошмара, но тут послышался громкий скрежет ломаемого косяка, потом последовал сильный удар – и дверь с грохотом отворилась. В проём тут же хлынули полицейские. Один из них, увидев хмурого мужчину, покрытого кровью, тут же потянулся к кобуре.

– А ну, лицом в пол, руки за голову, живо! – скомандовал он грозным голосом, нелепо цепляясь за кобуру, но не вытаскивая оружие.

В этот же момент послышался крик с кухни от его напарников.

– Твою же… Скорую сюда, быстро!

Кабинет старшего следователя оказался весьма просторным, светлым и чистым. Пусть он не щеголял великолепной отделкой и изысканным убранством, а скорее, наоборот, отчаянно вопил о необходимости ремонта, укорял тут и там облупившейся краской на стенах и ссохшимися от времени окнами, но всё равно помещение выглядело весьма ухоженным и уютным. С одной стороны кабинета находились два рабочих стола с компьютерами, телефонами и необходимой оргтехникой, пара шкафов, забитые до краёв документами разной степени важности, сейф и непременно несколько квартальных календарей на стенах. На противоположной стороне – небольшой уютный диванчик, предназначенный скорее для отдыха следователя и его помощника, чем для подозреваемых, а также большие кварцевые часы почти под самым потолком. Позади широкого и мягкого рабочего кресла, где восседал старший следователь, на стене в обязательном порядке виднелись портреты первых лиц государства. Казалось, что они смотрят в душу оступившимся гражданам и взывают к их совести не меньше пытливых и внимательных глаз хозяина сего кабинета.

Сейчас внутри находилось трое: умудрённый годами и опытом старший следователь, вольготно развалившийся в своём любимом кресле, его молодой помощник и по совместительству стажёр за соседним столом, а также поникший мужчина в тюремной робе на месте подозреваемого. Его руки были скованы, а лицо выражало лишь усталость и глубокую скорбь вселенских масштабов. После задержания с него сняли всю одежду, забрызганную кровью жертвы, а взамен дали какой-то серый балахон, оказавшийся на несколько размеров больше и свисающий с него бесформенной грядой. Прямо перед столом следователя поставили скромный деревянный стул, усадили туда подозреваемого, где он понуро сверлил глазами пол и периодически потирал запястья, болящие от туго затянутых наручников. Ему явно с большим трудом давались воспоминания о последних минутах перед задержанием, он тяжело дышал и еле шевелил губами.

Следователь в глубокой задумчивости слушал сбивчивый рассказ подозреваемого, часто почёсывая щетину на подбородке, и расстроенно вздыхал время от времени. Скорее всего, в тот момент он думал, как безумно устал от глупых историй и скользких увёрток негодяев, застигнутых на месте преступления. А вот молодой стажёр, наоборот, с воодушевлением строчил протокол допроса на компьютере, задорно хмыкал и иногда выглядывал из-за монитора, проявляя неподдельный интерес и сияя глупой улыбкой на лице, чтобы лишний раз убедиться, что мужчина перед ним вовсе не шутит. Но тот и не стремился шутить, скорее искренне верил в свою историю и прекрасно понимал, как её воспримут другие.

Когда подозреваемый прервал рассказ на моменте прибытия полиции и затих, следователь с недоверием крякнул, отодвинулся на стуле, достал из верхнего ящика стола пачку сигарет и сунул одну из них в зубы, но не стал закуривать. Пожевал её немного, переглянулся со своим помощником, а затем подался вперёд и попытался заглянуть в глаза необычному рассказчику.

– Так вы признаёте свою вину в убийстве? – с сомнением спросил он, вытаскивая сигарету изо рта и разминая её в руках.

Подозреваемый не отвечал. Он нахмурился от огромного количества мыслей в голове, посмотрел по сторонам и только потом с неуверенностью переспросил:

– В убийстве? Кого?

Следователь с громким придыханием откинулся обратно на спинку кресла и зашипел от недовольства:

– А что, вы кого-то ещё убили? Не юлите, Новиков!

Из-за монитора снова показалось лицо стажёра, но в этот раз оно выражало крайнее беспокойство.

– Т-товарищ майор, а это тоже вносить в протокол? – неуверенно спросил помощник.

Следователь только устало махнул рукой:

– Погоди…

Не успел он закончить фразу, как дверь в кабинет резко распахнулась и на пороге показался начальник отделения – весьма импозантный мужчина, широкоплечий, с выглаженной и хорошо подогнанной формой, с пышными, но уже поседевшими усами. При этом старший следователь был примерно того же возраста и не менее грузный, но на фоне своего начальника казался каким-то неряшливым и не производил впечатления человека высокого ранга, скорее серой мышки перед голодным взглядом огромного кота.

Гость быстро осмотрел с порога всех присутствующих, грозно уставился на сигарету в руках следователя и недовольно покачал головой.

– Майор, ты опять куришь в кабинете?! – глубоким басом протрубил начальник отделения. – Я же тебя предупреждал!

Старший следователь замахал перед собой руками и быстрым движением выкинул сигарету в урну рядом со столом.

– Нет-нет, что вы, я не курю! Я же говорил, они меня просто успокаивают. А тут такой кадр нарисовался…

Майор кивнул в сторону подозреваемого.

– Чего он? Молчит? – уже спокойнее спросил усатый мужчина, заходя в кабинет и закрывая за собой дверь.

– Если бы… – Следователь грустно усмехнулся. – Как раз наоборот, эта птичка заливается таким соловьём, что лучше бы молчала, ей-богу, было бы намного проще. Поймали с поличным, все улики налицо. Но он тут такие сказки рассказывает, вы бы слышали! Надеется за дурачка сойти.

– Интересно, – хмыкнул начальник и подошёл к столу. – Да я уже наслышан о нём, доложили, потому и зашёл. Что поделать, нужно тогда психиатрическое освидетельствование проводить.

Последние слова прозвучали с плохо скрываемым сожалением. Потом он взял со стола заполненную анкету с данными о подозреваемом и, прищурившись, начал её изучать, тихо бубня себе под нос:

– Евгений Новиков… ага, год рождения… не женат… ранее не привлекался… адрес проживания…

– С адресом проживания тоже интересная штука, – перебил его следователь. – Новиков затруднился назвать, где проживает, перечисляет несколько адресов, и все неверные. Говорит, что не знает, где живёт.

– В этот раз не знаю… – тихо добавил подозреваемый.

– Вот, пожалуйста! – Следователь поёрзал на кресле и указал ладонью на подозреваемого.

– Что значит «в этот раз»? – угрожающе спросил начальник отделения у Евгения.

– Я уже говорил, много раз, но вы всё равно не хотите слушать, да и не поверите никогда.

– Говорит, что каждый день просыпается в новом месте, – радостно воскликнул стажёр, сияя широченной улыбкой.

– Алкаш, что ли? – фыркнул начальник, с пренебрежением разглядывая подозреваемого, а потом горестно сказал: – Знаю я таких. Был у меня один родственник, царствие ему небесное, тоже всё каждый день пропадал в новой компании, а наутро не понимал, где находится.

– Не-е-ет, – протянул стажёр. – Этот говорит, что каждый день оказывается в новом теле или в новом мире, мы не до конца поняли.