Возница высадил меня около неприглядного фасада с облупившейся коричневой краской. Над расшатанной грязной дверью висела криво прибитая вывеска. Дерево, из которого она была выстругана, разбухло от дождей, так что надпись читалась с трудом.

Еще и была с ошибкой!

«Красныя маска».

Что ж, может, это снаружи таверна выглядит так непрезентабельно, а внутри – райский уголок?

Поборов стеснение, я вошла. Да так и замерла на пороге.

Потому что внутри было еще хуже, чем снаружи! До невозможности грязные стекла окон, которые едва пропускали солнечный свет. Закопченные стены – если случайно прислонишься, сажу с платья только дорогим магическим средством вывести можно будет. И то не факт!

Пол со следами грязных ног не мыли как минимум месяц. И даже не мели. Свечи в железной люстре чадили так, словно кто-то тут собрался призывать демона. Грубо сколоченные столы были такими липкими – положишь локти и тут же приклеишься насмерть!

Это убогое место было совершенно не похоже на ту чудесную, чистую, уютную и светлую таверну, про которую писал мне отец.

Он рассказывал, что посетителей у него всегда очень много, и среди них даже есть знатные особы.

Здесь этим и не пахло. Несколько мужчин за дальним столом что-то шумно отмечали. Они были здорово похожи на бездомных – всклокоченные бороды, поношенная дырявая одежда, грязные руки. А уж пахло от них так, что даже до меня это амбре донеслось.

Мимо меня прошла официантка с четырьмя кружками малоприятного по цвету, да и запаху, варева, которые она несла как раз за тот стол.

Худенькая, с востреньким личиком и заплетенными в косу медно-рыжими волосами, она еле-еле смогла отбиться от приставаний оборванцев. Они называли по имени, а значит, были тут завсегдатаями.

Девушку звали Жанной. Она кинула на меня внимательный взгляд, словно удивляясь, каким ветром меня сюда занесло. Что-то в ней было не так… Но я не успела понять, что?

Не внушала доверия и парочка около входа – лысый мужчина с красным носом и вульгарно накрашенная женщина. Они сидели за пустым столом, но явно ничего заказывать не собирались.

– Леди избегают подобных мест, – с осуждением сказала Этикетка.

Не вступая в диалог, я решительно подошла к барной стойке.

– Добрый день! Я хочу увидеть хозяина таверны.

Смазливый парень, жующий смолку, прекратил делать вид, что натирает грязный бокал.

– Нет тут никакого хозяина. У нас хозяйка.

А, вот оно что! Папа продал таверну! Теперь понятно, почему здесь так… ужасно.

Но почему он мне об этом не написал?

Барменщик все-таки позвал трактирщицу. Ею оказалась разбитная женщина лет сорока в неожиданно хорошем для этого места шелковом платье.

Смотрелась она в нем примерно, как леди Гертруда Четвид в своем наряде. Оно ей совершенно не шло.

– Ну, чего тебе? – нелюбезно спросила женщина, блеснув золотым зубом.

– Я ищу бывшего хозяина этой таверны, Питера Клермонта. Я – его дочь, Клара. Должно быть, он недавно продал вам эту таверну. Не подскажете, где его найти?

Хозяйка вмиг поменялась в лице:

– Я владею этой таверной пять лет! Не знаю никакого Питера Клермонта! Что ты тут пришла вынюхивать? Из жандармерии, что ли? Так я налоги плачу справно. Нечего тут мне! Убирайся подобру-поздорову!

Ну, ничего себе! Такого напора я не ожидала.

– Иди-иди отсюда! Проходимка! – женщина перешла на крик. – А может, ты вообще воровка? Всю выручку у меня спереть хочешь? А ну, Ральфи, проводи-ка ее отсюда!

Не успела я и слова сказать, как рослый барменщик вытолкал меня за дверь. Остальные посетители с удовольствием наблюдали за этим балаганом.

– Наконец-то! – выдохнула Этикетка. – А то у меня вся обложка пропиталась этим ужасным запахом пережаренного лука! Мы же собирались за новыми платьями! Почему тогда пришли в это отвратительное место?

Я объяснила книжке, почему. Но это не произвело на нее впечатления. Ей хотелось как можно скорее к модистке.

А вот мне не хотелось уходить. Стало очень тревожно за папу. Где мне теперь его искать?

Что-то тут нечисто.

Я отошла в сторонку, беспомощно наблюдая, как открывается и закрывается дверь.

И вдруг кто-то тронул меня за плечо:

– Леди, госпожа Роберта вам все наврала!

Не первый уже раз меня принимают за леди. А ведь я еще даже не начала притворяться маркизой Эльвиной!

Это была та самая официантка из таверны, Жанна. Она серьезно смотрела на меня. И я вдруг поняла, что в ней было такого настораживающего.

Желтые глаза! У девушки были абсолютно желтые глаза. Ну, вернее, их радужка.

– Роберта – это хозяйка таверны?

– Да никакая она не хозяйка! – возмутилась Жанна. – Пойдемте со мной, я покажу!

Клара

Жанна повела меня совсем узеньким проулком меж домами.

Будь я килограмм на десять больше – ни за что не протиснулась. А вот сама она шла легко и уверенно. Будто скользила.

Я вдруг подумала про ее желтые глаза. Стало не по себе. Оборотням в Лемурии доверия не было.

Их не считали нечистью вроде упырей, перевертышей или неупокойцев. Но все-таки достаточно близко к тому.

Вдруг это подстроено? Вдруг Жанна ведет меня в ловушку?

Но я почему-то прониклась к этой щупленькой девушке доверием. Мы обогнули дом, и зашли в таверну с заднего входа.

Я смело шагнула за своей проводницей в узкий захламленный коридор.

Здесь было еще грязнее, чем в главном зале. Жанна оглянулась по сторонам и толкнула покосившуюся дверь пыльной темной каморки.

Я вошла и…

– Отец!

Да, это был он! Папа лежал на низком потертом топчане, укрытый тонким покрывалом.

Я в ужасе закрыла рот ладонью. Отец всегда был крепким, выносливым и физически сильным мужчиной, хохмачом и балагуром. На деревенской ярмарке все собирались в круг, чтобы посмотреть, как он участвует в рукобории.

Папа всегда выходил из этого состязания победителем!

Мало что осталось от этого силача. Папа был худ и бледен, а его взгляд растерян и затуманен. Словно он спал наяву.

– Папа, папа, ты меня слышишь?

– Клара, доченька… Это ты? Пришла, моя милая… Да нет же… Мне, верно мерещится…

И отец откинулся на постели в тяжелом сне. Сколько я не пыталась разбудить, растолкать его, у меня не получилось. С отчаянья я даже попыталась применить магию, хоть понимала, что кулинария тут мало чем может помочь.

– Я ухаживаю за ним, пока она не видит. Пойдемте отсюда, пока не пронюхала, – понизила голос Жанна. – Поговорим в другом месте.

– Нет! Я не уйду отсюда без папы!

– Сейчас вы ничем не поможете своему отцу. Просто поверьте мне. Хитростью она надела на него вот это. Пока оно на нем, чары будут действовать.

Жанна указала на руку отца. И тут я заметила на его среднем пальце незнакомое мне кольцо с черепом. Я попыталась снять его, но кольцо словно приросло к пальцу.

– Его можно снять только при помощи особенного амулета – пары этого кольца. Только она знает, где он, – покачала головой девушка. – Да пойдемте же! Нельзя задерживаться! Где вы остановились? На Грин-парк? Ого! Дорогой квартал. Я вас провожу, а по дороге все расскажу.

На прощание я поцеловала отца в щеку и с тяжелым сердцем покинула это место.

Но еще хуже стало на душе, когда я слушала невесёлый рассказ Жаны.

Она устроилась в таверну моего отца почти сразу после открытия. Девушка – оборотень и очень благодарна папе, что он оказал ей доверие.

А то она уже отчаялась найти работу – во всех других местах Жанне отказывали из-за ее происхождения.

Тогда дела у отца и правда шли в гору. Таверна пользовалась успехом. В «Красную маску» захаживали и торговцы, и купцы, и мастеровые. Гильдия цветочников даже сняла таверну, чтобы устроить тут праздник в честь дня цветов.

Это был крупный заказ, который принес отцу много монет. Цветочники остались довольны.

В общем, все шло хорошо, пока однажды папа не принял официантку Роберту Максуд. Вообще-то он сомневался, но Роберта так рыдала и умоляла! Плакалась, что осталась без средств к существованию. Жанне Максуд тоже не понравилась.