– Да, ваши секреты производства произвели на меня неизгладимое впечатление, – ответил он, стараясь, чтобы голос его прозвучал как можно теплее. Он сцепил пальцы, понял, что позабыл снять шоферские перчатки, и решил оставаться в них, так как в доме стоял пронизывающий холод. – Закулисная информация, какою вы располагаете, может принести несметное богатство, если ею умело распорядиться. В сущности… Ладно, неважно.
– Вы, наверное, хотели сказать, что удивлены образом жизни владельца этой информации: домишко барачного типа на задворках унылого захолустного городка. – Тон Хэндлинга был бесстрастен. – Но здесь гораздо легче держаться подальше от людей, мистер Грей. И, кроме того, мне уже не нужно несметное богатство. Была у меня жена. Был и сын. Оба погибли в катастрофе, которая довела меня до нынешнего состояния.
– Я этого… извините, – пробормотал Грей.
– Благодарю вас за соболезнование.
Что можно было сказать после такой реплики? Нащупывая способ сменить тему беседы, Грей задал вопрос:
– Но есть же какая-то цель в том, что вы издаете бюллетени? Или это у вас просто хобби?
– Это больше чем хобби. Практически это у меня основное занятие. Подбор информации сам по себе отнимает много времени, а потом ведь еще надо отпечатать материал на фольге, размножить на ротапринте, надписать адреса на конвертах… Да мне и вздохнуть-то некогда.
– Ясно. – Грей провел языком по пересохшим губам. – Как же вам удается рассылать бюллетени по столь многочисленным адресам? Не сами же вы относите их на почту!
– Да нет, конечно. Есть фирма добрых услуг, она за незначительную плату забирает конверты с бюллетенями и отправляет из любого пункта в радиусе ста миль по моему указанию. Я решил заметать за собой следы до тех пор, пока не буду готов открыть забрало.
– Вы… э-э… у вас сейчас много подписчиков?
– Начинал я с пятисот, выбранных более или менее случайно, – ответил Хэндлинг. – А в этом месяце их будет свыше тысячи.
– Не удивительно, что вы всегда заняты! Э-э… был бы вам очень признателен, если бы вы и меня включили в их число.
– Да ведь бюллетень рассчитан совсем не на таких, как вы! – воскликнул Хэндлинг. – У меня все тщательно продумано. В финансовых кругах Англии есть ведущие личности, и если сопоставить обрывки сведений, просочившихся в печать, то можно догадаться, кто такие эти люди. На составление списка лиц, которым рассылается бюллетень, я затратил несколько месяцев, но ничего. Времени у меня достаточно. – Правой рукой он приподнял бессильно висящую левую и с любопытством посмотрел на нее, как на дохлую лягушку в саду. – Я подбирал тех, кто ведает вложениями крупного капитала, кто занимается экспортом, кто руководит оптовыми закупками крупнейших универмагов, и так далее. Людей, чье решение одобрить или отвергнуть продукцию той или иной фирмы определяет процветание или крах фирмы. Понятно?
Грей неуверенно кивнул.
– А почему вы подбирали именно таких людей? – осмелился он задать вопрос.
– Да из-за характера информации, – пояснил Хэндлинг. – Мне казалось, что именно этим людям следует знать все, что знаю я. Вы же читали мои бюллетени!
– Ага… да, читал, конечно. Но почему вы остановились именно на такой информации? Откуда она у вас?
– Я психометрист. Психометрия – разновидность интуиции. Вообще-то все это, по-моему, проявление всеобъемлющей способности, которой когда-нибудь окажутся наделены все люди, но не в том суть. Довольно часто я узнаю о невероятных фактах – передо мной, так сказать, подымается некий занавес. Иногда я прозреваю будущее, иногда читаю чужие мысли – логически вывожу или нутром чую. Но узкая моя специализация – умение улавливать связь всевозможных изделий с увечьем и смертью.
«Что за нелепый бред!» Пылкого желания – завладеть списком регулярных читателей бюллетеня – как не бывало. Грей встал.
– Что ж, большое вам спасибо, мистер Хэндлинг. Извините, что отнял у вас столько времени. Но если круг подписчиков ограничен…
– Да полноте, мистер Грей! – перебил Хэндлинг. – Не для того же вы изволили посетить мою конуру, чтобы поболтать со мной, ни одним глазком не глянув на шестой номер бюллетеня! – И, чуть помолчав, прибавил: – Этот номер посвящен фирмам, в которых вы принимаете особое участие.
Грей был в замешательстве. С одной стороны, у калеки, безусловно, не все дома; с другой стороны – он, безусловно, вертит рынком как хочет.
– Да, мне бы хотелось взглянуть на шестой номер, – подтвердил Грей.
– Так я и думал! – буркнул Хэндлинг и подкатил кресло к письменному столу, опять чудом не задев керосинку. Он заглянул в ящик стола. – К сожалению, остались только бракованные экземпляры, – сказал он. Этот грязный, на этом одна сторона не пропечаталась… А впрочем, ничего страшного, мы сейчас мигом допечатаем. Фольга еще в ротапринте.
Он ловко подкатил к ротапринту. Грей молча восхищался тем, как лихо Хэндлинг управляется одной рукой. Грей сгорал от нетерпения, а Хэндлинг неспешно разглагольствовал:
– Талант у меня, видимо, врожденный, но долгое время не раскрывался в полную силу. Например, я упорно возражал против того, чтобы купить стиральную машину одной фирмы, и действительно, впоследствии эта машина отхватила моему сынишке руку; дешевая была, правда, гораздо дешевле других марок, а мы отнюдь не купались в деньгах, вот я и уступил жене. Насчет швейной машинки у меня тоже были сомнения, но Мег долго не могла работать после…
– Как вы сказали? Сын лишился руки? – мертвым голосом переспросил Грей.
– Совершенно верно. Видите ли, в стиральной машине не была предусмотрена автоматическая блокировка, так что все в ней ходило ходуном даже при снятой крышке, а без воды – и подавно. Бедняжка Билли умудрился включить машину, поднял крышку, и тогда… Ну вот, сейчас приступим, пусть только разогреется. Да, так на чем я остановился? От утюга отлетела нижняя часть и свалилась Мег на ногу. Сильнейший ожог, и после этого Мег долго не могла ходить – небольшой был утюг, но дешевый, сами понимаете. Поэтому Мег купила швейную машинку, чтобы подрабатывать на дому, но машинка взбесилась и насквозь прошила ей ладонь. Я повез Мег в больницу, и в пути-то все и произошло. Автопокрышки. По их поводу я тоже сомневался, но в ту пору нам приходилось довольно туго, ведь Мег не работала, и вот, когда понадобилось срочно менять покрышки, я удовольствовался теми, что были мне по карману. Словом, ехали мы в больницу: Мег рядом со мной вся в слезах, а Бобби на заднем сиденье хныкал. И тогда-то… А вот и ваш экземпляр готов. С полным текстом.
Грей машинально взял протянутый ему листок, но читать не стал. Неотрывно глядя на Хэндлинга, он каким-то чужим голосом спросил:
– И что же… случилось?
– Как показал на следствии очевидец-полисмен, при повороте на большой скорости эти покрышки отделяются от обода колеса, и при этом, конечно, происходит утечка воздуха – покрышки-то, сами понимаете, без камеры. В результате автомобиль потерял управление. Врезался в фонарный столб. Мег и Бобби, пожалуй, повезло. В нынешнем моем состоянии мне бы их не прокормить. Но, лежа в больнице, я обнаружил у себя талант. Совершенно неожиданно. В один прекрасный день подходит ко мне медсестра делать укол, и вдруг я ей говорю: «Человек, которому до меня делали укол этим шприцем, умер, не так ли?» Все решили, что у меня депрессия, но я был готов отвечать за свои слова. Начал выяснять. Оказалось, что, когда я вижу предмет, я… э-э… чувствую, повредил ли он кому-нибудь.
Сначала я улавливал лишь обрывки, но времени у меня было хоть отбавляй. Я было думал, будто постигаю лишь свершившиеся события, и потому неправильно ориентировал себя во времени. Я, наверное, плохо объясняю, но лучше объяснить не могу. Люди еще не придумали нужных терминов.
Потом я понял, что умею заглядывать в будущее, а не в прошлое, и как следует освоил этот навык. Заметьте себе, не так-то просто подсчитывать такие дела. Иной раз, особенно если речь шла о массовой продукции, я мучился несколько ночей подряд, прежде чем окончательно разбирался в фактах, и лишь тогда мне удавалось заснуть.
