– Надежду я вам дать не могу, друг мой. – Слова старика будто сопровождало роковое эхо. – Но могу выдвинуть предположение. Я ведь видел уравнение, показывающее, что в нашем двадцать первом веке население Земли равно количеству всех когда-либо живших людей со времен эволюции человека?

– Ну да. Когда-то я тоже об этом читал.

– Тогда могу сказать, что в день нашей встречи произошло следующее: количество ныне существующих человек впервые превысило число всех ранее существовавших.

Чанс озадаченно покачал головой.

– Не понимаю! Или… понимаю?

– И так сложилось, – продолжал Котивала, – что в то же время или вскоре после этого вы создали и сделали доступным по всему миру препарат, который лечит старость. Доктор Чанс, вы с этим не согласитесь, я ведь помню, как вы пошутили про земляного червя, но я соглашусь. Я скажу, что благодаря вам я понял, что именно увидел, когда посмотрел в глаза тому новорожденному, и что я вижу сейчас, когда смотрю на эту малышку. – Он коснулся руки юной матери рядом с собой, и на ее лице вспыхнула застенчивая улыбка. – Не отсутствие разума, как вы говорили. Но отсутствие души.

Несколько секунд Чансу казалось, что он слышит гулкий смех демонов в шепоте зимнего ветра. Лишь мощным усилием воли он избавился от иллюзии.

– Нет, это абсурд. Неужели вы всерьез утверждаете, что у нас закончился запас человеческих душ, как будто они хранятся на каком-то космическом складе и выдаются всякий раз, как рождается ребенок! Хватит, доктор, вы же образованный человек, а это глупейшее суеверие!

– Как скажете, – вежливо согласился Котивала. – На эту тему я с вами спорить не стану. Но, так или иначе, я вам благодарен. Вы показали мне, что я должен сделать.

– Замечательно, – сказал Чанс. – Просто замечательно. Я преодолел полмира в надежде, что вы подскажете, что мне делать, а вместо этого… Что? Что вы должны сделать? – Его лицо осветил последний лучик надежды.

– Я должен умереть, – сказал санньяси, взял посох и чашу для подаяний и, больше никому, даже молодой матери, которую утешал, когда прибыл Чанс, не сказав ни слова, медленно, по-стариковски поплелся по дороге в высокие синие горы и к вечным льдам, с помощью которых он имел право освободить свою душу.

– Какого дьявола, что произошло с акциями «Лаптон энд Уайт»?

Мервин Грей, прозванный вундеркиндом делового мира, стал в двадцать девять лет миллионером отнюдь не по недостатку решимости в характере.

Кассон был готов ко всему. Но в своем умении справляться с разозленным Греем он бывал уверен лишь до тех пор, пока Грей находился по другую сторону Атлантического океана. Теперь же он нервно облизнул пересохшие губы и заискивающе сказал:

– С ними, знаете, все еще что-то происходит. Сегодня перед самым закрытием биржи они съехали до полутора, а завтра от них вообще нельзя будет избавиться. При таких обстоятельствах…

– Что же произошло? – перебил Грей. – И плесните-ка мне еще бурды, которую вам всучили вместо хереса.

Кассон поставил перед гостем полный бокал и сунул руку во внутренний карман элегантного смокинга.

– А вот что, – сказал он дерзко и протянул Грею сложенный вдвое листок бумаги.

– «Бюллетень фактов» № 5, – вслух прочел заголовок Грей. – При чем здесь эта бумажка?

– Прочтите до конца, – пожал плечами Кассон.

Грей нахмурился, но стал читать. В руках у него было что-то вроде листовки, размноженной с машинописного оригинала методом фотокопирования; оригинал отпечатали из рук вон скверно, с неровными полями, с массой опечаток и даже двумя или тремя помарками. Вызывающе огромные буквы заголовка – и те были неряшливы, а у «ф» в слове «фактов» один кружок налез на другой.

«Дэйл, Докери энд Петронелли Лтд». Мороженое и пломбиры. За последние полгода 3022 ребенка из числа детей, отведавших изделия этой фирмы, перенесли желудочные заболевания».

«Грэнд Интернэшнл Тобэкко». Сигареты «Престиж», «Чили-Ментол» и «Каше». Из зарегистрированных за минувший год случаев заболевания раком легких 14 186 имеют место среди тех, кто курит сигареты перечисленных сортов».

А вот и то, что он, Мервин Грей, ищет:

«Лаптон энд Уайт Лтд». Оборудование для общественного питания. За отчетный период в магазинах и ресторанах, где применяются хлеборезки, колбасорезки и прочие режущие инструменты фирмы, 1227 работников лишились одного или нескольких пальцев».

Грея передернуло: он представил себе кровоточащую руку на фоне белоснежной эмали хлеборезки.

– И этот вот… мусор потопил «Лаптон энд Уайт»?

– Так говорят, – подтвердил Кассон.

– Где же выход? Перейти на другие лезвия, повысить безопасность машин? – Грей прищелкнул пальцами. – Нет, не трудитесь отвечать. Если не ошибаюсь, три года назад фирма провела полную реконструкцию?

– И до сих пор не выплатила займа, предоставленного ей для этого мероприятия, – ответил Кассон. – Нет, «Лаптон энд Уайт» потеряла доверие, ее ждет банкротство. По-моему, в этом есть какая-то высшая справедливость… если только люди действительно лишались пальцев по вине фирмы.

– Вздор! – крикнул Грей. – Что острое лезвие опасно, знает любой идиот. Перочинные ножи тоже опасны… да и безопасные бритвы, если на то пошло.

Уголки губ Кассона искривились.

– Составителю бюллетеня это хорошо известно, – сказал он. – Вы еще не смотрели на обороте? Взглянули бы… кажется, предпоследний абзац.

Грей перевернул листок и прочел вслух:

– «В двадцати трех из двадцати восьми случаев сильных порезов лица применялись лезвия для безопасных бритв «Нью-Доун».

Грей осекся и пристально посмотрел на Кассона.

– Да кто примет всерьез такую ерунду? Это работа сумасшедшего!

– Кто-то ведь принял всерьез. Многие приняли. Доказательство – то, что творится с «Лаптон энд Уайт».

– Это не доказательство! – вскочив с кресла, Грей принялся вышагивать по комнате. – А другие фирмы? Не вылетели же они в трубу все до единой!

– Три из них не выпускают акций и в расчет не принимаются. Остальные входят в крупные корпорации, те умеют смягчать удары.

– Но ведь даже если вы правы, надо принять какие-то меры! Разве это не… ну… клевета или как ее там? Явный бред! – заорал Грей. – Кто способен подсчитать… ну… хотя бы число порезов. Абсурд!

– Абсурд или нет, но многие принимают его всерьез. Объяснить?

– Давайте, – в изнеможении сказал Грей и снова опустился в кресло.

– Завладеть этим номером бюллетеня мне удалось лишь после длительного зондирования почвы, – начал Кассон. – Пытаясь выяснить, что стряслось с акциями «Лаптон», я позвонил… ну, скажем, давнему приятелю. По словам приятеля, ему неизвестно, кто еще получает бюллетень, он понятия не имеет, почему и кто ему этот бюллетень высылает. Просто-напросто бюллетень приходит на его имя примерно раз в месяц, в простом конверте и с разными почтовыми штемпелями. Мой приятель стал получать этот бюллетень начиная с третьего номера. Сперва он подумал, что это бред душевнобольного, и выбросил тот третий номер. Но в память ему запали строки о консервной фабрике – он подумывал, не приобрести ли ее акции. В бюллетене говорилось об антисанитарных условиях труда на этой фабрике. И вот из суеверия, как выразился мой приятель, он отказался от своих намерений. Через несколько дней в Лидсе вспыхнула эпидемия брюшного тифа, и ее источником оказалась мясная тушенка той самой фирмы. Естественно, целых три месяца продукцию этой фирмы никто не покупал, а потом все забылось.

– Продолжайте, – попросил внимательно слушавший Грей.

– Получив следующий бюллетень, мой приятель, конечно, прочитал его внимательнейшим образом. Он не владел акциями ни одной из перечисленных там фирм, но стал следить из чистого любопытства за их курсом. Один из абзацев выпуска был аналогичен вот этому, про мороженое, там говорилось, что многие детишки заболевают из-за игрушек, импортированных фирмой «Дед-с-кий». Знаете такую?