Она кивнула и похлопала рукой рядом с собой.

— Иди сюда, твоя госпожа требует, чтобы ты сделал ей массаж. Вас ведь учили в вашем элейском университете делать массаж?

Я кивнул, и шальная мысль озарила меня… Действительно, нас учили делать массаж. А ещё нас учили тому, где находятся болевые точки на теле распространённых рас, точки, с помощью которых можно простимулировать удовольствие, боль, расслабление, сон…

Я кивнул и подошёл к ней. Расположился на кровати, подтянул Рэниту поближе. Она застонала от предвкушения, и я почувствовал исходившую от неё волну похоти. Мне стало противно, но, отбросив это чувство, я поцеловал её в шею…

— Да чего же ты такой робкий? — прошептала смотрительница мне на ухо.

Я усмехнулся про себя, пробежал пальцами вдоль её позвоночника, нажимая на ключевые точки. Через несколько секунд Рэнита уже спала. Я не знал, записывает ли искин происходящее, поэтому решил сыграть на публику — заботливо укрыл смотрительницу одеялом, запечатлел поцелуй в уголке её пухлых губ и произнёс:

— Отдыхайте, моя госпожа.

Сам же я отправился в гостевой отсек, надеясь, что неделя выиграна.

Утром за завтраком госпожа нье' Халего задумчиво смотрела на меня, барабаня пальцами по столу. Гарем, то есть экипаж смотрел то на госпожу, то на меня. Так и повелось дальше: раз в неделю я придумывал разные причины и отговорки. И всё же я понимал, что долго так продолжаться не сможет, грядёт взрыв.

Не считая назойливого внимания со стороны смотрительницы, в остальном служба на маяке шла прекрасно. Мы даже нашли общий язык с главой медицинской службы. А парни, кажется, сделали ставки, сколько я продержусь.

Спать с Рэнитой я не хотел. Мне претила мысль о том, чтобы заниматься сексом с девой, с которой это делают ещё пять мужчин, иногда разом. Хотя я давно не был девственником и даже был готов к некоторым экспериментам, но жить такой дружной семьёй… Нет, такого мне не хотелось.

В остальном госпожа нье' Халего была хорошим смотрителем: хваткая, деловая, она содержала маяк в хорошем состоянии, отлично управляла командой. Ребята и правда стояли за неё горой. Что до личных предпочтений… Что ж, у каждого свои червоточины в голове. Великая матерь, я начинал мыслить, как виги!

Сколько бы я не бегал от Рэниты, однажды она меня достала…

— Коору, Ле, Рэн, вечером спускаемся на планету. Махант Тури, местный правитель, устраивает небольшой приём и приглашает нас в гости. Рэн, в этом секторе элефины редкость, на тебя будут глазеть. Не обращай внимания.

Как обычно, я лишь пожал плечами. Мне было не привыкать. Планета оказалась обычной для гуманоидного типа рас — зелёно-голубой. Правда, в той её части, куда мы приземлились, было жарковато. Из тепортационного центра нас сопроводили к бело-голубому дворцу, представлявшему собой причудливое сочетание голубых куполов, резных белых колонн, длинных лестниц с балюстрадами и резных балконов, опоясывающих ярусы.

Приём уже начался, и охрана маханта сопроводила нас к своему повелителю. Им оказался тучный мужчина в белых одеждах и со странным убором на голове: огромный тюрбан из белой простыни держался, казалось, только за счёт разнообразных цепочек и брошей.

Госпожа нье' Халего учтиво поклонилась, и нам царственно махнули на соседний ковёр со множеством подушек. Мы с Коору и Ле встали позади госпожи смотрительницы: фактически мы считались её охраной, и относились к нам соответственно. Рэнита лениво перекидывалась фразами с соседями, тянула оранжевое вино из хрустального бокала, иногда протягивая руку к непривычным для меня фруктам, и смотрела на танцы одалисок. А мы с парнями обливались потом от жары: напитки нам не полагались. Одалиски, женщины в полупрозрачных шароварах, плотных корсажах, эффектно подчеркивающих и поднимающих грудь, танцевали. Лица их скрывались под лёгкой полупрозрачной газовой тканью. Они двигались синхронно под ритмичную музыку, и множество браслетов на их руках и ногах позвякивали в такт мелодии. Ещё никогда я не видел такого зрелища. Одетые в цветные одежды, девушки, словно диковинные ожившие цветы, кружились в завораживающем хороводе. Их фигуры соблазнительно изгибались, и девы то и дело поглаживали себя по груди и бёдрам. Такой танец никого не мог оставить равнодушным, и мне даже захотелось прижать к себе одну из красоток, зацеловать её…

Серьга в этот раз была у меня в ухе — Рэнита была чем-то очень довольна, махант испытывал возбуждение от танца одалисок и ещё… предвкушение чего-то. Ле и Коору, как и я, злились от того, что им жарко, но в то же время были возбуждены.

Госпожа нье' Халего сообщила нам, что мы останемся на планете ещё на один день, и нас разместили в гостевых покоях. В них оказалось заметно прохладнее, чем в зале, где проходил приём. Заметив кувшин с водой, я ринулся к нему. Выпив половину содержимого, я вдруг почувствовал лёгкое головокружение. Скинув клинки, с которыми не расставался, прилёг отдохнуть.

Очнулся я от того, что почувствовал нечто странное. Следом за этим чувством я различил и чужие: злость вперемешку с вожделением. А ещё я услышал влажные гортанные звуки. Одежды на мне не оказалось, и Рэнита, проникнувшая в мою комнату, видимо, пока я был в отключке, ублажала меня ртом. Но старания её были напрасны, у неё не получалось привести меня в состояние возбуждения.

Заметив, что я очнулся и смотрю на то, как она старается, она зло спросила меня:

— Почему у тебя не встаёт? Ты импотент? Почему этого нет в твоём личном деле?

Я пожал плечами. Ситуация казалась совершенно абсурдной: меня пытались изнасиловать, подлив в кувшин с водой какое-то средство, чтобы я уснул. А теперь на меня ещё и злились, потому что попытка изнасилования провалилась. Мне захотелось рассмеяться, и я еле сдержался. Не хотелось ещё больше её разозлить.

— Не знаю, по какому принципу составляются наши личные дела. Половым бессилием я точно никогда не страдал.

О том, что скорее всего так подействовало снотворное из кувшина с водой, я озвучивать не стал.

Рэнита фыркнула, потянулась за халатом, оделась и, не говоря ни слова, вышла из моей спальни. Значило ли это, что теперь она от меня отстанет и я спокойно дослужу оставшееся время?

Я находился на дежурстве и листал статьи о болезнях, при обнаружении которых жуткие навигаторские протоколы предписывали немедленно включить режим самоуничтожения маяка, когда взревела тревога и раздался голос искина:

— Внимание, нападение на маяк, внимание, нападение на маяк. Всей команде собраться в центре управления.

Я подхватил свои клинки и почти первым примчался в центр управления маяком пятьсот пятьдесят пять тысяч триста тридцать три. Смотрительница уже находилась там и сосредоточено щёлкала кнопками на пульте управления, заодно отдавая команды:

— Щиты на максимум. Хапи, к плазменной пушке вверху иглы маяка, орс, готовь амниотические капсулы и капсулы криосна.

Мой камень в ухе подсказал, что она не испытывает страха, сосредоточена, слегка возбуждена из-за предстоящей схватки. Невероятная женщина! А смотрительница произнесла:

— Надо захватить хотя бы одного для допроса, заодно проверим притягивающий луч, на Франгаг давно требовали по нему отчёт.

Я хмыкнул. Ещё один навигатор, которому доверили испытание оружия.

Хапи скрылся в лифтовой кабине, и через пару минут мы увидели, как один из пиратских кораблей, окруживших маяк, стал космической пылью. Остальные корабли бросились врассыпную, но продолжили стрелять и проверять на прочность наши щиты. Внезапно в нас пальнули чем-то очень мощным.

— Щиты на сорок процентов, — уведомил искин маяка.

— Дранкз волумский! — прорычала смотрительница, и её пальцы с удвоенной силой запорхали над пультом управления. — Гато, Ле, в катер — будете приманкой. Надо подтащить нескольких на дистанцию выстрела плазмы и действия луча!

Через катер нашего маяка уже маневрировал в воздухе, уходя от выстрелов пиратских кораблей. Он смог уничтожить один корабль, ещё один из космических корсаров подставился под выстрел плазмы маяка. Третий, видимо, не выдержав накала, уходил теперь по одной из червоточин прочь от маяка. Остался самый большой.