— Тренер, вы будете тренировать меня дальше, если я не выиграю состязание? — с опаской спросил я. Денег на тренировки у меня по-прежнему не было, а оставлять этот полюбившийся спорт мне не хотелось.

— У меня давно не было такого талантливого ученика. Не думай о проигрыше, думай о полученном опыте! — туманно ответил Квардиго.

В этот раз в противники мне достался Алинэль Нарсго. Ну кто бы сомневался. Наш бой был вторым. Как только отзвучали слова судьи, напоминающего правила, раздался гонг. Мой соперник не стал проверять меня ложными выпадами, было похоже, что и он разбирал мои схватки. Он очень быстро ринулся ко мне, подпрыгнул и взмахнул клинками. Этот его излюбленный приём мы с тренером отработали в числе первых. Я блокировал удар, сделал подсечку и слегка задел клинком живот Нарсго. В последнюю долю секунды он уклонился, и порез получился неглубоким и небольшим. Для такого бойца он был даже неощутимым, но трибуны взревели:

— Рэн! Рэн! Рэн!

Я сжал зубы, эти крики меня отвлекали.

Теперь Алинэль действовал осторожнее. Он то делал быстрые выпады, проверяя мою оборону, то плавно огибал меня по дуге. Я не отставал от него. Необходимо было заставить его использовать любимые приёмчики, как от них уходить, я знал. Внезапно он резко подпрыгнул, выставив вперёд левую ногу и нацелившись мне в грудь. Я еле успел уклониться. Ушёл перекатом в сторону, но недостаточно расторопно. Так я получил длинный и довольно глубокий порез поперёк спины. Я зашипел от боли, а Нарсго ухмыльнулся.

Я обошёл его по кругу, с плеча у меня капала кровь, спина ныла. Теперь мне было нужно показать часть своего арсенала. Сделав вид, что собрался атаковать, я побежал на противника, набирая скорость, и резко упал на спину, когда он попытался поставить блок. Силу инерции Алинэль погасить не успел и завалился вперёд. Уходя от падения, он опёрся на клинки, подставив мне спину, и тогда я нанёс ему удар. Порез на спине Алинэля получился почти таким же, как тот, что он оставил на моей. Он зарычал, разворачиваясь ко мне, и снова ринулся в атаку. Я скрестил клинки, блокируя его верхний удар, но при этом упустил из виду, что ногами он тоже хорошо работает, а я его, похоже, разозлил. Он пнул меня в коленную чашечку, нога подломилась, и я завалился на бок. Блок успел поставить лишь частично, и клинок Алинэля обрисовал контур моего лица слева, я чуть не закричал от боли. Трибуны ахнули. Рана была глубока, боль — адская. И всё же я успел увернуться и снова выставить блок. Кровь заливала глаз, я пропустил ещё один удар, уже по плечу, но, успев быстро наклониться и припасть на одно колено, нанёс противнику рану в бедро. Ничего не видя из-за льющейся крови, я крутился на месте, прислушиваясь к шагам противника. Отбивать атаки, ориентируясь только на слух, было непросто.

Этот бой я проиграл.

Судья объявил победителя соревнований — Алинэля Нарсго. Мне же, как я потом узнал, досталось третье место.

В тот момент я стоял, опираясь на клинки, и ждал, когда Квардиго подойдёт ко мне и поможет уйти с арены. Сам я уже ничего не видел и не мог позволить себе брести вслепую, спотыкаясь. Уши у меня заложило, но я всё же слышал, как зрители всё ещё скандируют моё имя. Сам я думал лишь об одном: «Где же тренер?»

Вечером, рассматривая пока ещё красный шрам, немного заходивший на левый глаз, я подумал, что, может быть, и неплохо, если он у меня останется. Избавиться от него я смог бы в любое время, но, как знать, может, мой непривычный для элефинов вид отпугнул бы моих потенциальных работодателей-смотрителей.

— Одалинн тоже не хотела расставаться со шрамами. Чем я хуже? — спросил я своё отражение в зеркале, внезапно почему-то вспомнив девушку-вига, которую я освободил от похитителей в конце прошлого лета.

Я стал героем университета. Ещё бы, студенты-медики даже если и принимали участие в этих соревнованиях, в финал не выходили никогда.

Учёба стала кошмаром. Каждый день в нашей с Валом комнате, в столовой, в клинике меня караулили девушки разных возрастов. Девы старались сесть поближе на лекциях. Но стоило им намекнуть, что мне нравится, когда целуют мои шрамы, большая часть обзывала меня извращенцем и разбегалась. Меня такое положение дел устраивало, и я укрепился в мысли, что избавляться от такого украшения пока не стоит. Одним из приятных бонусов попадания в тройку лидеров соревнований явилось предложение поработать в рекламе.

— Моё лицо изуродовано, — показывая пальцем на шрам, я пытался донести до рекламного агента мысль, что мне не стоит рекламировать что‑либо.

— Это же замечательно, — восхитился агент, но увидев, что я нахмурился и скрестил руки, тут же добавил: — То есть это, конечно, печально, но для рекламы спорткатеров — самое то!

— Гоночные катера? — я попытался вспомнить хоть одну марку. Несмотря на достаток в семье, я никогда не увлекался гонками. — Я не умею водить катер. Этот курс у нас только начался.

Он только рассмеялся в ответ:

— Никто не требует этого от вас. Вы просто будете лицом торговой марки. Ваш гонорар составит две десятых процента от продаж. Сейчас в мире спортивных катеров бум. «Крылья» — молодой бренд, они только начали завоёвывать рынок, и их продажи растут из месяца в месяц.

Я задумался. Две десятых процента в месяц. Даже один проданный катер покрыл бы все мои потребности на полгода вперёд. Но я был уверен, что отцу это страшно не понравится. Мысленно я ухмыльнулся.

— Сообщу вам о своём решении через пару дней, — наконец сказал я.

Вечером я перелопатил всё, что смог найти о гоночных катерах. «Крылья» оказались средними в своём классе: краш-тесты у них были не хуже и не лучше, чем у других. Но было у этих катеров кое-какое преимущество перед другими: модернизированный движок, который на очень короткое время мог выдавать полуторную нагрузку. На слишком короткое. Потом движок начинал перегреваться с огромной скоростью. И… бух! Именно этим преимуществом стали в последнее время пользоваться гонщики. И именно благодаря ему спорткатера «Крылья» выигрывали последние важные гонки. Возможно, за счёт везения «Крыльев», а может быть, за счёт мастерства нанятых пилотов «бух» ещё не разу не случался.

Прочитал я и про громкие скандалы в области промышленного шпионажа. Что ж, во всекосмической сети про «Крылья» всего было поровну: и хвалебных слов, и негатива. Я устало потёр глаза. Для принятия решения этого было мало.

А что если…

— Эй, меченый! — меня окликнул мускулистый элефин в обтягивающей серой футболке и в грязно-зелёных штанах с бесчисленными карманами. Волосы у него были заплетены в косу, унизанную бусинами, в одном ухе я заметил пирсинг. Ну и зачем так себя уродовать? Серьги? В уши мужчинам? Дикость! Элефин, видя, что я его рассматриваю, спросил: — Это ты ищешь место медика на завтрашних гонках?

Я кивнул. Команда гоночного катера состояла из четырёх элефинов: пилота, штурмана, механика и медика. Сначала я не понял, какова роль врача на борту гоночного судна. Посмотрел несколько записей гонок. Да, быстро, да, иногда в труднопроходимых местах, да, на диких виражах и петлях.

Стоп. Виражи и петли.

Я отыскал на одном из специализированных форумов запись происходящего внутри катера во время гонок. Смотреть в режиме реального времени не получилось: изображение тряслось и дёргалось. Тогда я включил замедленный режим и понял, зачем там был нужен врач.

Катер управляется вручную. Но как только давление на рычаг управления ослабевает, машина переходит на автопилот, снижает скорость и выбирает безопасный, но не всегда самый короткий маршрут. На гонках автопилот, как правило, включается из-за перегрузок, во время которых пилот и штурман теряют сознание. Врач и механик во время гонки сидят в противоперегрузочных креслах и не всегда бывают задействованы. Но если пилот отключается и автопилот снижает скорость, врач должен быстро осмотреть потерявшего сознание и принять меры по приведению пилота, а иногда и штурмана, в рабочее состояние. Рабочим инструментом медика на гонках является инъектор.