— Профессор Жилерен, — обратился я к ней, — аквариум надо почистить и продезинфицировать. Хорошо бы посадить новые водоросли и выложить дно новыми камнями.

— Спасибо, студент Вардис, у меня уже есть кандидаты на эту работу, — она хищно улыбнулась и, повернувшись к военному, спросила: — Господин нье' Данирен, берёте на испытания?

Я опешил: настоящий навигатор будет испытывать мою капсулу на одном из маяков?! Да уж, профессор удивила. Хорошо, что не предупредила заранее, я бы слишком волновался, и, возможно, всё прошло бы не так хорошо.

Навигатор кивнул.

— Беру. Отдам на испытания нье' Арнесу. У него сейчас самый большой и самый лучший исследовательский центр, — посмотрев на меня, он добавил: — Вы хорошо поработали. Сейчас перенастройка капсулы для существ, чья среда обитания — жидкость, занимает от двадцати до сорока минут. И это очень долго, когда речь о спасении жизни. Вы же произвели настройку за несколько минут.

Ого. Этого я не знал. Теперь стало понятно, почему профессор обратила на меня внимание и возилась со мной всё лето.

— Моя капсула будет на маяке двести шестьдесят семь? — уточнил я.

— Вы знакомы с господином Крэйвом? — вопросом на вопрос ответил нье' Данирен.

— Мы были на практике на Франгаг, и переправлял нас господин нье' Арнес. А ещё он провел нам экскурсию в его исследовательском центре. Он впечатляет. — Пояснил я учтиво.

А навигатор повернулся к профессору Жилерен:

— Данные по работе капсулы будут отправляться вам по мере её использования. Испытания займут около четырёх месяцев. Будет отлично, если вы и ваш студент обработаете эти данные и предоставите отчёт.

Профессор кивнула:

— Мы займёмся этим.

Учебные дни слились в одно пятно. Курсовая у профессора Жилерен, изматывающие, но интересные тренировки у Квардиго. Дежурства в клинике университета. Вот тут не обошлось без сюрприза.

Буквально в первое же дежурство после прибытия с Франгаг, вечером, когда основной поток пациентов схлынул, ко мне пришла Кларенисса, заперла дверь изнутри, притушила свет. Я удивлённо наблюдал за ней. Кларенисса быстро избавилась от своей одежды, подошла ко мне и провела пальчиками по моей груди. Затем её рука скользнула вниз, за пояс моих брюк…

Секс получился стремительным и жарким. Уходя, она блеснула улыбкой и чуть охрипшим голосом спросила:

— Повторим?

Я только кивнул. В следующее своё дежурство я купил цветы и, несмотря на небольшую усталость после тренировки с клинками, нетерпеливо ожидал встречи с Кларениссой.

— Ну Рэн, я думала, ты понимаешь, что никаких отношений мне не надо. Через два года мы разбежимся по разным маякам. Ни к чему сейчас длительная связь, — фыркнула она, когда я протянул ей цветы. Тут же она стремительно стала раздеваться и, глядя на меня, соблазнительно облизнула губы. — А вот когда кончится служба, и если ты не бросишь тренировки с мечами…

Секс и в этот раз получился бурным, никакой нежности, одни инстинкты.

Уходя, цветы Кларенисса брать не стала, они так и остались лежать на смотровой кушетке. В конце дежурства я сунул повядший букетик в утилизатор, переоделся и пошёл в общежитие. Она обозначила свои позиции — парень ей был не нужен, и её во мне устраивало только тренированное тело. Секс без обязательств. Я пожал плечами. Почему бы и нет.

Новыми на четвёртом курсе университета стали уроки выживания и пилотирования катера. Мы ведь должны были стать служителями маяков, а они где только не бывают: не всегда спуски на планеты безопасны.

На обоих курсах у нас были практические задания. С пилотированием всё было ясно: сперва нас ждали многочисленные тренировки на тренажёрах, и только потом нас могли пустить за штурвал реального летательного аппарата. С навыками выживания было сложнее. Предполагалось, что в конце четвёртого курса нас разобьют на группы на пару месяцев отправят на какую-нибудь планету, где не обитают разумные существа. Не самая весёлая перспектива. Правда, обычно всем студентам вживляется чип, отслеживающий состояние здоровья, но всё же, если практикум не пройти с первого раза, можно либо получить вторую попытку, либо оказаться отчисленным. И последнее, учитывая конкурс на мой факультет, казалось более вероятным.

Данные с маяка двести шестьдесят семь поступали нечасто, я обрабатывал их под руководством профессора Жилерен, предлагал изменения по настройке капсулы, её доработке.

Тренировки с Квардиго приобрели более острый оттенок. В прямом смысле. Мы перешли с тренировочных клинков на боевые. Именно с ними мне предстояло выступить за университет перед Днём смены года. Теперь никаких деревянных палок. Квардиго сказал, что я могу задевать его клинком, небольшие порезы допускаются. Он и сам не стеснялся меня «разрисовывать» кровавыми узорами. Иногда после тренировки нам обоим приходилось лежать в медкапсулах, заживляя ранки и избавляясь от длинных порезов. Постепенно Квардиго начал знакомить меня с выступлениями бойцов прошлых лет. Мы подробно разбирали их техники, слабые и сильные места. Больше всего внимания тренер уделил действующему чемпиону — Алинэлю Нарсго.

— Думаю, ты войдёшь в тройку лидеров, Рэн, а это значит, тебе предстоит биться с Нарсго. Он сильный и бывалый боец, не раз выступал как за команду своего технического университета, так и как частное лицо. В этом году он выступает от университета. Ему есть что терять. У него не всё ладно с некоторыми предметами, если утратит лидерство, университет исключит его из стипендиальной программы и ему придётся бросить учебу. Нарсго будет драться за своё место под солнцами.

А дальше… Дальше шли изнурительные тренировки. Квардиго старался воспроизводить приёмы Нарсго, чтобы натаскать меня, иногда на один его выпад мы разрабатывали целую серию контрударов. Часто наставник останавливал свой клинок у кончика моего уха, носа или горла. А ведь в пылу боя можно и лишиться и того, и другого, и вообще впасть в кому на несколько недель, пока медики будут восстанавливать горло. Уходить с арены таким «красавчиком» мне не хотелось.

— Слушай, Рэн, ты вообще отдыхаешь? — спросил меня как-то сосед по комнате.

Я как раз собирался на тренировку.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну, там, посидеть с девчонками, сходить на танцы или съездить на экскурсию на Орсею или Тауми, — ответил Вал.

— Все отдыхают по-разному, Ваиэленсен, — надевая футболку, сказал ему я. — Для меня тренировка с господином Квардиго — отдых, а ещё отдых — поковыряться в настройках амниотической капсулы, даже…

— Всё, всё, я понял, — перебил меня сосед, ухмыльнувшись. — Только не понял, когда ты с девами успеваешь…

Вот ведь зараза! Я, усмехнувшись, швырнул в него свою подушку и вышел из комнаты. Пусть думает что угодно.

Практикум по акушерству произвёл на меня неизгладимое впечатление. Руководитель практики, профессор Куаминье, был влюблён в свою профессию, несмотря на то, что заведовал перинатальным центром Элеи уже около трёхсот лет.

— Рождение — это целое искусство, — говорил профессор на самой первой лекции, — это очень красиво! Рожающая женщина — сама природа!

Когда мы воочию увидели это «красиво», несколько элефин свалились в обморок. А ещё хотелось заткнуть уши от диких воплей рожениц. На мой взгляд, процесс рождения для тех, кто его не видит, — своего рода таинство, но для нас, целителей, — сплошная физиология. И ничего больше.

Профессор носился между роженицами.

— Потерпи, совсем немного, через час уже будут потуги, а затем появится на свет твой малыш, — мягко говорил он одной и тут же со строгим лицом мчался к следующей. — Ты думаешь, только тебе так больно, подумай, что и для ребёночка это огромный стресс, ему тоже тяжело!

И тем не менее, когда я впервые принял роды, я испытал такие эмоции, когда малыш закричал, что в горле встал ком.

Насмотрелись мы и на курьёзные случаи. Никогда не забуду, как орсийка, у которой уже отошли воды и шли активные схватки, сидя в гравикресле и обхватив рукой огромной живот, пока её транспортировали в родовое крыло, выговаривала между схватками сопровождавшему её супругу: