Дед, наклонившись, хватает левой рукой за лохматую холку, поднимая здоровенную башку на уровень глаз. И вдруг жёстко вцепляется правой в горло Альфы. Лапы мелко дёргаются, но хищница даже задыхаясь, не решается оцарапать разгневанного бога.

– Ты предала хозяина. С чего ты решила, что я позволю такой как ты находиться рядом с моим внуком? Чтоб ты, встретив очередного кобеля, предала и его? Я выдавлю из тебя всю жизнь по капле!

– У-у-у… – стоя спиной к корчившейся от нехватки воздуха волчице, Пух тихонько завыл на одной ноте. А по шерстинкам побежали крупные слёзы. Пушистый прощался… Пытался объяснить своё бездействие… Любовь любовью, но нет бога кроме хозяина!

– У, – лишь одна нота вырвалась из пасти волчицы. Лишь столько воздуха она смогла выдохнуть. Но я понял, что она пыталась сказать…

– Отпусти её!

– Не вмешивайся, внук! – грозно рычит дед.

Схватив валяющуюся рядом кувалду и размахнувшись, впечатываю её в пол:

– Я! – шлёп по хребтине уже частично восстановившегося Олевара.

– Сказал!

Шлёп, по башке.

– Отпусти!

Шлёп, правое колено в труху.

– Её!

Шлёп, левое колено в кисель.

– Или!

Шлёп, левый локоть, хана.

– Я!

Шлёп, правый локоть, тю-тю.

– За!

Шлёп, по хребтине, хана позвонкам.

– Себя!

Шлёп, по башке, всё равно не думает.

– Не!

Шлёп, правая ступня, нет у зайчика лапки.

– Ручаюсь!

Шлёп, левая ступня, не бегать зайке налево.

– Я!

Шлёп, правая ключица. А чего она ещё не сломана?

– Сейчас!

– Хватит! Брат, отпусти Альфу! – выкрикивает Эдем.

– Я ей не доверяю, – не соглашается дед.

Шлёп, по башке. Отпустите собачку, падлы.

– Да он же сейчас Олевара в кисель превратит!

– Ладно, – дед отбрасывает в сторону еле живую волчицу.

Шлёп, по хребтине. Размахнулся же. Чего такому замаху пропадать?

– Егор! – это дядюшка с дедушкой хором.

– Ась? – сняв берет, вытираю морду Пуху. Нечего ему сопли перед девушкой демонстрировать.

– Ладно, проехали, – недовольно сплёвывает Всеслав. – Альфа, ты ведь понимаешь, кому обязана жизнью?

– Кха-кха…

– Егор, а ты понимаешь…

– Да-да-да… Мы в ответе и бла-бла-бла…

– Я серьёзно! – ноздри дедули раздуваются от гнева. – Альфа предательница и изгой в этом мире.

– Да что бы ты понимал? – вскакиваю. – Я видел, как эта мразь недобитая, с ней обращалась! Так что хрен вам всем, а не предательница. Блохастая, ползи сюда. Теперь ты моя болонка.

– Ау… Кха-кха…

– Да мне пофиг. Будешь болонкой. Это вот такая милипиздрическая собачонка, – показываю руками размер. – На волчицу ты не заслужила пока. Но упырям этим злобным, я тебя не отдам. Поняла? Не, ты можешь отказаться…

– Рраф!

– Так, пушистый, а тебя кто спрашивал?

– Раф?

– Не выёживайся, а то в мопса переименую.

– Раааф?

– А это вот такая мелкая шавка, – снова руками изображаю размер. – С толстой задницей и страшной рожей. А у кого толстая задница тот не ест шашлык.

– Раф!

– Да я суров, но справедлив! Альфа, я жду!

Волчица, кашлянув ещё пару раз, опустила голову на пол и тихонько скульнула.

– Если предашь внука, умрёшь самой тяжёлой смертью, – сурово подвёл итог дед.

– Эй! Это теперь моя болонка, руки прочь, – возмущённо поднимаю одной рукой кувалду и топаю ею об пол.

– Акх… – сипит Олевар.

– Упс, – развожу руками.

Ну что, мальчики и девочки, колитесь. Кто в детстве втирал родителям, что это не он потырил конфеты? И ведь всё делалось на высшем уровне. И глаза очень честные, и пяткой в грудь себя били. И даже историю о том, как приходил Бабайка, втирали, пока вы смело прятались в шкафу. Было? Да было, было.

Пусть это были не конфеты, а разбитая чашка, кружка или ваза. Нужное подчеркнуть. Но вот, вам всё равно никто не верил. Ибо, взрослые давно это всё прожевали и выплюнули. Так сказать, насквозь детские хитрости видят.

А вот мне, как тем ребятишкам, многое непонятно. И гложет, сурово, один вопрос, на который хрен, кто даст ответ. Развёл меня Всеслав или нет?

Посудите сами. Это же Эдем, здесь никого нельзя убить. Вон тот же Грохар, был на сто процентов уверен, что ничего с ним не будет. И смертушка ему не грозит. Даже в бою с Олеваром, разговор шёл о том, каким оружием его стоит оприходовать, чтоб Хель его забрала.

При этом, всё сводилось к тому, что я могу её призвать. Благодаря, времени набитому оружием Олега. А, значит, дед не мог убить Альфу? Или мог? Он же пригрозил утащить Пуха с Эдема. Так может и Альфу так же?

А вот нифига. Тогда он должен был уволочь её сперва, потом убивать. То есть, получается, мог её душить хоть до посинения. Она бы задыхалась, мучалась, но фиг бы померла. Так? А хрен его знает. Я же, как то дитё с конфетками.

Итак, вывод. Первое: дед меня развёл. Вопрос. Нахрена? С чего он решил, что я вообще стану заступаться за блохастую. Я что особой сердобольностью страдаю?

Второе: действительно собирался грохнуть волчицу. И снова тот же вопрос. Нахрена? Вот зачем её убивать? Ну, предала она Грохара, так не меня же. Дать пинка, и пусть в кустах страдает от всеобщего презрения.

И какой отсюда вывод? Первый вариант? Развели Егорушку? Можно я не буду повторять свой вопрос? Ибо он уже риторическим стал.

Однако, есть ещё третий вариантик: развели не меня. Спросите кого? Да ответ очевиден. Альфу. И вот тут-то, как раз всё складывается в ёлочку. Кто избавил от злого хозяина? Кто спас от смерти лютой? Хороший, новый хозяин. Кого нельзя предавать, если не хочешь снова оказаться в цепких лапках жестокого бога? То-то и оно.

Какой хитрый и коварный план. Даже злиться на деда не буду. Ибо прекрасно понимаю, что Альфа это ещё тот подгон. Это как танк на усиление выделить. Ну и с управлением сей бронетехникой не должно возникнуть проблем. У нас же почётный, гвардии механик-водитель имеется. Уж Пух быстро расскажет, зачем в хлебе дырочки и почему масло, надо прямо на копчёную колбасу мазать.

Есть ещё, конечно, трудности. У богов этих, жизненный опыт, куда побольше, чем у пап и мам ваших в детстве. Возможно, что и миллионы лет. И тут я, такой красивый нарисовался. И, казалось бы, куда бодаться и что-то доказывать, а уж тем более требовать и вымучивать.

Верно? Нифига. Там где они жизнь свою длинную жили, я под началом старшего прапорщика Иванова служил. У меня жаба в звании полковника, а хомяк так вообще до генерала дослужился. Так что пободаемся.

– Ладно, раз уж мы разобрались с четвероногими, не пора ли добить двуногого, а то чего мучается, – достаю Василька и, взмахнув им над головой, вопрошаю: – Надеюсь, этим-то можно завалить упыря?

– Стой! – Эдем вытягивает руку перед собой. – Предлагаю выкупить Олевара.

– Ага, счаз, – сплёвываю. – А он потом очухается и пойдёт подлянки строить.

– Не пойдёт, даю слово, – Эдем прижимает ладонь к груди.

– Ну, допустим, а если на Леофасте злость сорвать решит?

– Тогда я ему руки отрублю, – Локи протирает рукавом лезвие своей новенькой секиры. – У меня и раньше меч был неплохой, а уж теперь после перековки, не стыдно выйти на защиту Эдема. Не этого, – тычет пальцем в дядюшку, – а всего этого мира. Им и Ллос не стыдно стукнуть. Так что я предупредил.

– А вон сеструху Леофасты? А? Она то не в вашем пантеоне. Её ты будешь защищать?

– Да какой тебе дело до Теофасты? – возмущается Эдем.

– Своих не бросаем! – выпячиваю подбородок.

– И когда это она тебе своей стала? – усмехается Всеслав.

– Как только так сразу, – даю исчерпывающий ответ.

– Вообще-то я уже переметнулась в пантеон Локи, – подаёт голос грудастая брюнетка. Блин. Капец. Опять эта мысль… У кого больше?

– Да кто бы тебе позволил? – выкрикивает Эдем.

– Принята! – с довольной физиономией Локи потирает руки.

Ну, ещё бы. Думается мне, что брюнетке молятся не реже чем сестре. Всё-таки плодородие дело такое. Не будет урожая, жрать будет нечего.