В пансионате, как всегда, было достаточно оживленно в середине дня. Персонал сновал из коридора в коридор, некоторые пациенты играли в карты и нарды в зале для отдыха, а другие шли на процедуры. Скинув с себя рюкзак в раздевалке, я стала быстро переодеваться в форму, так как немного опоздала из-за своей прогулки до станции. Резко открылась дверь, и в комнату вошла расстроенная Катя, а за ней Виталик и Сеня. Ребята расположились на лавочках по обе стороны от меня, и пока Катя стала оживленно рассказывать новости, я заметила на себе взгляд Виталика, поэтому стала усиленно застегивать пуговицы.

– Я больше так не могу, – причитала Катя, —я для них все – и поддержу, и накормлю, и поиграю, но я не могу больше это выносить. Я же не психолог, в конце концов в здании есть врачи, почему я должна этим заниматься?

Я быстро встала с лавки, обогнув ее с другой от Виталика стороны, и удивленно спросила: – А что произошло? Я просто вообще не в курсе.

– Ну ты помнишь Марка? Ну так вот он уже неделю вообще не разговаривает, даже не смотрит на меня. Есть тоже отказывается, только слушает свои книги в наушниках и все. Сколько можно уже?

Я покрепче застегнула молнию на рюкзаке, чтобы любопытный Сеня не смог разглядеть там мои покупки и не стал меня о них расспрашивать, а потом предложила: —Если ты устала, знай, я всегда могу тебя подменить. Тем более я уже это делала, когда ты болела и вполне неплохо справлялась. Давай я сегодня попробую к нему зайти на обходе и попробовать его разговорить, а потом расскажу тебе, что у меня вышло.

Виталик усмехнулся и посмотрев на меня с издевкой произнес: – Ну вот и сдался тебе этот крот? Что ты вечно всех пытаешься спасти, всех жалеешь, мы тут нужны, чтобы делать свою работу, а не сопли разводить.

Катя шикнула на него и одобрительно заявила: – Слушай, а давай. Может ты сможешь найти к нему подход, а мне от Зои не влетит. Я ей пока ничего не буду говорить, а ты сегодня попробуй в обход к нему зайти.

Я одобрительно кивнула и, захватив рюкзак, вышла из раздевалки.

После обеда я решила заглянуть к Марку. Его дверь была приоткрыта, поэтому я осторожно, бесшумно вошла в комнату и села на стуле напротив, чтобы немного за ним понаблюдать. Он лежал на спине, подложив под голову руку и слушал в наушниках музыку. Его глаза были открыты и устремлены прямо на меня. Поразительно, что ты можешь вот так сидеть напротив человека, видеть его, изучать, но в ответ будет только тишина и пустота бездонных голубых глаз. Я стала внимательно рассматривать его лицо: темные брови были собраны в сердитую гримасу, так, как будто бы он о чем-то грозно размышлял, а над бровью виднелся небольшой белый шрам, видно оставленный одним из нападавших на него той ночью. На нем была одета серая оверсайз футболка и большие спортивные штаны Nike. На его руках я увидела несколько татуировок: одна небольшая на предплечье в виде папоротника и лианы, переплетавшихся друг с другом, а другая в виде змеи и небольшого черепа с маленькой надписью, которую было сложно разглядеть в полумраке.

На самом деле в этом всем не было ничего такого удивительного, если бы не эти пустые печальные глаза, которые смотрели прямо на меня, как будто могли смотреть сквозь меня.

Внезапно у меня завибрировал телефон, и я от неожиданности выронила его на пол. Марк дернулся от звука и быстро сел в кровати, опершись локтями и выдернув наушники из ушей.

– Твою мать, кто здесь? – резко крикнул он, и я быстро попыталась поднять телефон и спрятать его в рюкзак. Оказалось, что это Катя уточняла, все ли у меня в порядке. Самый подходящий момент, тут ничего не скажешь.

–Прости, что напугала тебя, это я, Ася, —быстро проговорила я, вставая со стула и подходя к нему немного ближе.

– Какого черта ты тут забыла? А ну свали отсюда, пока я не нажал на тревожную кнопку, и тебя не вывели медработники, – разозлившийся Марк стал пытаться руками нащупать вокруг себя неожиданного гостя, чтобы выпроводить меня за дверь. Я увидела, что от резкого подъема с кровати, он немного покачнулся, потому что видимо очень давно ел, его щеки впали, под глазами проступали легкие синяки. Если честно, то нормальный человек уже давно послал бы его куда подальше и ушел бы безвозвратно, но я-то знала, что это его защитная реакция на этот мир. Я и сама была такой, когда мне раньше делали больно: закрывалась от всех, пыталась прогнать от себя, а сама страдала в одиночестве, ожидая поддержку. Передо мной еще стояла картина, когда Марк лежал на полу, совершенно беззащитный, не имеющий силы сопротивляться и отчаянно державший меня за руку.

Однако, не могу сказать, что я не растерялась, когда он встал с кровати и стал пытаться наощупь найти меня, идя в сторону, откуда слышал мои слова. Я быстро схватила рюкзак и хотела уйти, но вдруг вспомнила о своей покупке, быстро достала цветы и протянула руку вперед. В очередной раз, когда Марк махнул рукой, он задел цветок и удивленно остановился. Затем он уже спокойно протянул руку, медленно ощупывая серединку подсолнуха, его лепестки, переминая пальцами стебель и листки. Когда до него наконец-то дошло, что попало к нему в руки, я заметила, что уголки его губ приподнялись в легкой улыбке, но он поспешно ее скрыл и спросил меня: – И что это? Для чего ты это притащила?

Я сделала шаг к нему навстречу, аккуратно взяла его за руки и вложила ему целый букет, сказав при этом: —Не для всех действий обязательно должна быть какая-то логическая причина, ты ведь и сам это знаешь.

Парень взял цветы, поднес их к носу, явно наслаждаясь их запахом и аккуратно трогая подушечками пальцев лепестки. На минуту он забыл о том, что я нахожусь в его комнате. Но потом он будто бы очнулся, почувствовал, что дал слабину и его защитный панцирь начинает ослабевать, поэтому с силой швырнул цветы в сторону окна на пол, а затем поймав меня руками, стал направлять на выход в сторону двери. Он дотронулся до меня своими холодными, худыми пальцами, но не сжимал с силой, я вздрогнула и отпрянула, а затем схватила рюкзак и вышла из комнаты, закрыв дверь за собой. Впервые за несколько лет на мои глаза навернулись слезы, поэтому я быстро спустилась по коридору и покинула здание пансионата.

Разочароваться никогда не поздно,

Но все же мучает единственный вопрос:

Быть одиноким, видеть мир, настроиться серьезно

Или летать на крыльях чувств и притворяться, что не видишь чьих-то слез?

МАРК

Когда она ушла, я наконец понял, что натворил. За все разы, когда она приходила ко мне, она всегда пыталась мне помочь, даже порадовать. Какой же я мудак.

Наощупь я добрался до края кровати около окна и, опустившись на колени, начал собирать цветы по полу. По правде говоря, я до сих пор не мог понять, что это были за цветы, так как мог ощутить только их запах и определить размеры сердцевины и лепестков. Судя по тому, какими большими были сами цветки, это было похоже на огромные ромашки или … подсолнухи?

Когда я прибрался в комнате, я подошел к окну и слегка приоткрыл форточку. В комнату ворвался свежий воздух с уже знакомыми для меня ароматами ели, сирени и свежей травы. Я уже собирался снова лечь на свою кровать, чтобы продолжить прослушивание музыки, когда вдруг услышал чьи-то крики на улице. Я прислушался и разобрал несколько женских голосов, один из них был как будто бы мне очень знаком.

– Что ты здесь забыла? – кто-то яростно кричал на улице и стучал ногами по земле.

– Пойми, у нас с Ромой сейчас финансовые трудности, а ты нашла себе работу, поэтому я и подумала…

– А обо мне ты когда-нибудь вообще думала? Или тебя волнует только твое финансовое положение? Ты хоть спросила бы как у меня вообще дела? Проваливай отсюда!