Когда все рушит мой покой, летят по небу чайки,

А все вокруг объято тьмой,

Вся жизнь как пазл скреплена на гайки

АСЯ

Дождь барабанит по стеклу уже несколько часов, беспрерывно отбивая в такт и мешая сосредоточиться. До пункта назначения остается минут 20, и я открываю глаза под песню «Aerials» System of a Down в надежде, что головная боль утихнет хотя бы на минуту. За последние сутки я спала всего пару часов, так как подработка в забегаловке у дома и официанткой в баре дает о себе знать, когда ты еще и пытаешься быть прилежной ученицей колледжа. Загородный автобус на удивление вполне приятное место для сна в сравнении с проломленными досками в старом диване, который достался мне от бабушки в старой квартире. Однако, неудобная поза отдает болью в шее, поэтому даже в сидячем положении я пытаюсь потянуться, чтобы хоть немного привести себя в тонус.

– Остановка «Нижнее Коптево», – проговаривает водитель, и я хватаю свой рюкзак, пытаясь заранее протиснуться к выходу, чтобы точно успеть выбраться из автобуса и не толкаться с остальными пассажирами. По идее сегодня моя жизнь должна круто измениться, так как я решилась бросить свои несколько подработок ради одной более серьезной, на которой хотя бы платят больше, чтобы можно было покрывать оплату колледжа и полноценно питаться.

– Вот дерьмо! – кричит озлобленный мужчина, только что вышедший из автобуса. Судя по всему, он проспал свою остановку и теперь не по своей воле оказался в этом Богом забытом месте. В целом, не могу с ним не согласиться, тут действительно отвратительно: старое, покосившееся кирпичное здание серого цвета, украшенное кучкой высоких сосен вокруг – это пансионат для людей с ограниченными возможностями или просто стариков, за которыми некому приглядывать или от которых отказались родственники. Здесь я собиралась работать ближайшие несколько месяцев, чтобы отложить некоторые сбережения для оплаты своего колледжа. Моя мать уже давно перестала интересоваться моей жизнью, так как у нее появился новый муж (отчим, которого я так никогда не называла), а мой отец отказался от меня еще когда мне было три. Поэтому в свои девятнадцать я была предоставлена самой себе и жила с бабулей, которая была сильно добра ко мне, но все равно не могла мне дать все необходимое для достойной жизни в столице.

Я потушила сигарету о подошву своих старых ботинок и быстрым шагом направилась ко входу здания с рюкзаком наперевес. На улице стоял обычный летний дождливый день, поэтому на мне была только черная майка, легкая ветровка, старые джинсы Levis, купленные пять лет назад на распродаже в секонде и уже подшитые несколько раз, и обычные черные ботинки на шнуровке.

Как только я открыла входную дверь, меня сразу окатил запах дешевой еды из столовой, сигарет (которые видимо старательно прятал охранник на первом этаже от посетителей) и хлорки, которой недавно помыли полы.

– Эй, Зоя, кажется, тут к тебе пришли, – завопил охранник в сторону ближайшей от него двери, из которой появилась полная женщина лет пятидесяти на вид с аккуратным пучком, очками на кончике носа и в костюме в крупную клетку.

– Привет, ты – Анастасия Рогожина, верно? Вот твоя форма, а это твоя помощница на первое время – Катя, она тебе покажет, как тут все устроено и познакомит тебя с нашими пациентами, – женщина вежливо протянула мне пакет и указала на стоящую в проеме двери худенькую блондинку в форме.

– Пожалуйста, зовите меня Асей, – сказала я тихим хриплым голосом и протянула руку за пакетом с формой. Внутри лежала серая хлопковая футболка и брюки, немного похожие на больничные, придающие еще больше депрессивного настроя этому месту.

Через 15 минут я уже стояла в раздевалке для персонала и застегивала пуговицы на своих штанах. Пока я проходила по этажу, Катя успела меня познакомить с кухаркой, несколькими уборщицами, другими помощницами вроде нас и показать мне основные помещения, которыми я буду пользоваться. Несмотря на доброжелательность и отвагу работающего здесь персонала, мне все равно было немного жутковато находиться в этом месте, так как здание было уже действительно «уставшим», все туалеты и ванные комнаты были покрыты ржавчиной, плитка на полу потрескалась, а штукатурка потихоньку начала осыпаться по краям стен. Я не могла назвать себя высоко эмпатичным человеком, однако, мне действительно было жалко людей, которые были обречены здесь провести остаток жизни и вынуждены были смириться с такими условиями.

После того как я оделась, Катя стала проводить обход своих пациентов, а я послушно шла рядом и пыталась запомнить последовательность ее действий. В основном все пациенты пансионата были пожилого возраста, которые явно попали сюда либо не от большой любви своих родственников, либо по воле судьбы (никого из близких не осталось). У Кати также было несколько пациентов среднего возраста с ограниченными возможностями, с которыми нужно было заниматься упражнениями несколько раз в день, чтобы разминать мышцы, а также играть в развивающие игры. Пожилые люди в основном нуждались в обычном уходе: сменить утки для лежачих, постричь волосы или ногти, умыть, расчесать. Но на самом деле все эти люди, конечно же, хотели человеческого тепла, общения и поддержки, так как были очень одиноки, хоть и не все подавали вид. У Кати оказалось около десяти пациентов, и уже на третьем я стала ей понемногу помогать, так как в силу ее фигуры и веса ей было явно тяжело справляться со всем в одиночку. Несколько стариков видимо уже страдали какими-то болезнями вроде деменции, так как не всегда узнавали Катю, понимали, что с ними происходит и могли начать вести себя не совсем адекватно от бессилия. К концу дневного обхода у меня уже стали болеть руки и ноги, так как таскать на себе пациентов и все принадлежности для них было делом не из легких. Само здание пансионата состояло из четырех корпусов, но мы обошли только часть первого. Скоро приближался обед, поэтому я быстро проверила свой телефон на случай пропущенных СМС или звонков от бабули и направилась к черному выходу, чтобы перекурить. На улице веяло прохладой, мне она была необходима после духоты и старого запаха этого здания. Пока я поджигала сигарету, на улицу вышли рабочие, которые везли тележку с мусором на свалку. Я посмотрела на небо, дождь на удивление прекратился, однако, было все еще достаточно влажно, и мои бахилы на резиновых тапочках почти полностью ушли под воду.

– Вот черт! —выругалась я, когда мне прямо на лицо вылилось большое количество дождевой воды с верхних этажей, и моя сигарета потухла.

– А меньше курить надо! —послышался голос одной из бабушек сверху, и я недовольно подняла глаза и «с благодарностью» посмотрела на нее. Но тут я заметила, что одно окно в корпусе было темным, хотя во всех остальных уже давно горел свет. Внимательно приглядевшись, я поняла, что кто-то стоял у окна и как будто бы смотрел в него, хотя я не представляла, что можно было разглядеть без включенного света.

В столовой уже собрался весь персонал, на раздаче стояла уже знакомая мне кухарка со своими помощниками. Я подошла с подносом и взяла себе куриную лапшу и сендвич, а после этого подсела к Кате за стол. Там же сидели еще несколько ребят моего возраста – Виталик и Сеня, которые обычно помогают женской части персонала перетаскивать пациентов из палат или же переносить тяжелые предметы. Также в моей команде оказалась Наташа, которой было чуть за тридцать, но это была ее первая вынужденная работа после развода с мужем, поэтому она очень показательно страдала.