Кати не было целую неделю, так как за безобидной на первый взгляд простудой скрывалась тяжелая ангина с отягчающими последствиями. Я продолжала ухаживать за всеми ее пациентами, но к тому парню больше не заходила, Зоя попросила Виталика приглядывать за ним и помогать ему. От Кати я узнала, что его зовут Марк, ему двадцать три года и, к моему удивлению, он оказался слепым. В момент, когда я это услышала, мое сердце ушло в пятки. Я вспомнила как была груба с ним, что не помогла ему, не позаботилась о нем и сочла его абсолютно здоровым. Я стала вспоминать его глубокие голубые глаза, которые, как оказалось, вообще ничего не видели. Позже я разгадала почему он обычно не включал свет. Видимо он ему был вообще и не нужен сам по себе, так как его глаза ничего не видели и не ощущали. Если верить слухам, его избили на улице, а когда он упал, то сильно ударился головой об асфальт и потерял зрение. После случившегося его мать оставила его здесь, а сама уехала со своим новым женихом в другую страну и построила там жизнь. История, конечно, была до боли похожа на мою, но я все равно больше не осмелилась зайти к нему в палату и попытаться снова его поддержать. С одной стороны мне было стыдно за свое поведение, с другой – обидно за то, что он отказался от моей помощи и за его слова.

Сегодня была пятница – основной день для посещения в пансионате. Да, на удивление к нашим пациентам все же приходили родственники, чтобы проверить их самочувствие, а кто-то возможно в ожидании получения наследства. Мы не контактировали с родственниками, обычно этим занимались врачи. Нашей же задачей было проводить пациентов до зала для посещений, подать напитки. Сделав основные дела, я с Виталиком и Сеней сидела на диване около столовой и внимательно рассматривала родственников, пытаясь угадать, кто это – дочь или сестра? Сын или муж дочери?

Когда дверь в здание в очередной раз распахнулась, я сразу же устремила взгляд и попыталась угадать к кому пришли. Но тут мой взгляд помрачнел, потому что я увидела высокую блондинку зрелых лет с голубыми как небо глазами. Мне был очень знаком этот взгляд. Что она здесь делает?

В субботу мне нужно было впервые остаться на ночное дежурство вместе с другим персоналом в пансионате и проследить, чтобы никому из пациентов не стало плохо. Понятно, что в здании также находились и дежурные врачи, и медсестры, и охрана, однако, такие помощники, как я, тоже были необходимы, так как пациентов было достаточно много. Заранее приготовив для бабули ужин и проверив, что она приняла все свои лекарства, я уехала в пансионат на целые сутки.

Позже этим вечером я шла по пустому темному коридору и слушала Red Hot Chilly Peppers в одном наушнике. Холл был пустым, двери в палаты закрыты, и только яркая луна освещала коридор. Внезапно я услышала какой-то резкий звук в одной из палат. Я оглянулась и заметила, что в этом коридоре не было больше никого из персонала, поэтому пошла в сторону, из которой услышала шум. Приближаясь все ближе, я стала слышать еще странные всхлипывания. Ускорив шаг, я внезапно осознала, что все эти звуки доносятся из палаты Марка. Подойдя к двери, я ненадолго остановилась в смятении и не решалась зайти после того самого инцидента. Но услышав очередной странный звук, я все же тихонько отворила дверь и постаралась бесшумно проникнуть в комнату. Когда я в нее вошла, меня никто не остановил, но я не смогла в темноте быстро найти Марка. Его кровать была пуста, в помещении, казалось, тоже никого не было, и в туалете было пусто. Я стала быстро обходить комнату и, подойдя к окну, замерла. Марк лежал на полу между окном и кроватью, закрыв руками лицо, его тело тряслось, а ноги были поджаты под грудь.

Я быстро кинулась к нему и стала негромко кричать: – Марк, Марк, ты чего? Очнись, пожалуйста, скажи, что случилось?

Но он продолжал трястись, держа руки у лица, и очень тихо и редко всхлипывать, как будто ему не хватало воздуха. Я сразу поняла, что у него случилась паническая атака, так как раньше испытывала такое сама, поэтому быстро взяла с кровати плед, окутала его сверху и спокойно коснулась его руки, чтобы он почувствовал себя в безопасности. Показалось, что он слегка упокоился, но все еще задыхался и не убирал рук от лица. Тогда мне не пришло ничего другого в голову, как лечь рядом с ним на полу и взять его за руки. Я внезапно поняла, что мне самой становится тяжело дышать, потому что вряд ли у меня получится его поднять и дотащить до ванной, чтобы успокоить приступ.

– Уходи, я прошу тебя, уходи, – сказал он полушепотом спустя пару минут, все еще не убирая рук от лица, но уже понемногу вдыхая воздух.

Я попыталась встать, чтобы подать ему кувшин с водой, однако, он резко схватил меня за руку, помешав подняться, так, как будто бы он на самом деле боялся, что я уйду.

– Я не собираюсь уходить отсюда, пока тебе не станет лучше, я лишь хочу подать тебе воды, – попыталась объяснить я. Тут я обратила внимание, что он схватил меня одной рукой, а вторая закрывала только половину его лица. Я увидела, как из его голубых глаз текли слезы. Он отвлекся, поэтому перестал скрывать это, но теперь я увидела, насколько ему было плохо. Я решила никуда не вставать, а только лишь держала его за руку, пока он не успокоился и не уснул под пледом на полу. Оказывается, слепые тоже плачут.

Ты не боишься пустоты внутри,

Тупых, опустошенных глаз.

Боишься быть ты пустотой,

Отчаявшись любить хоть раз.

Прошла уже неделя с тех пор, как я стала свидетельницей приступа Марка. Катя вернулась с больничного и смогла снова заниматься своими пациентами, а я не могла до сих пор выкинуть произошедшее из головы. У меня и у самой ранее случались панические атаки, однако, я научилась со временем с ними справляться и даже контролировать уровень тревоги, поэтому они стали происходить значительно реже. Мне было нетрудно сопоставить несколько фактов, чтобы понять, что прошлой пятницей к нам в пансионат приезжала его мать, далее я предположила, что он узнал о ее визите, его нахлынули эмоции, поэтому он не смог себя контролировать. Но еще меня удивило то, насколько он оказался сильным, ведь он ни с кем особо не делился своими эмоциями, даже в самый сложный момент он не позвал никого на помощь, хотя в каждой палате имеется тревожная кнопка. Если бы не случайность, я бы даже не узнала о его мучениях, и мне оставалось только предполагать, как часто такие приступы с ним случались раньше, и кто вообще об этом знал.

Я пыталась говорить невзначай с Катей о ее необычном пациенте, но она знала очень мало, да и не особо интересовалась его делами. Это было не потому, что ей были безразличны ее пациенты, наоборот, она ко всем относилась одинаково, она не видела в нем какого-то особого больного, не выделяла его перед остальными. Для меня же поместить молодого парня в дом престарелых было за гранью понимания. Я изучила некоторую документацию и выяснила, что он окончил медицинский университет, а также получил дополнительное образование по ведению собственного бизнеса. В тот вечер я заметила у него на прикроватном столике айпод с наушниками и маленький кактус. Такой же колючий, как и он сам.

Я вышла из дома и прогуливалась перед тем, как отправиться на работу. Стоял жаркий летний день. Обогнув по привычке мост для перехода на другую сторону дороги, я заметила старушку, которая продавала цветы, сидя на маленьком складном стуле. Обычно я редко обращала внимание на попрошаек в метро, на улицах и переходах, но мимо людей преклонного возраста, которые готовы были отдать тебе самые лучшие ягоды, цветы и овощи со своего огорода, я редко могла пройти. Было заметно, что бабушка уже изрядно устала сидеть на этом месте, так как на улице стояла жара, но все же ей приносило удовольствие, что люди могут насладиться ее товарами. Я подошла поближе, пытаясь разглядеть все представленные варианты и остановилась на подсолнухах. Уж слишком сильно у меня ассоциировались подсолнухи с летом, а для поднятия настроения и себе и бабушке мне было не жалко отложенных на колледж денег. Старушка радостно поблагодарила меня и пожелала доброго дня, а я зашагала в сторону автобусной станции.