– Все нормально. Ко мне ты не приставала, – сказал Алек с очаровательной улыбкой, но мне все равно захотелось его пнуть. – Выпей чай с лимоном и обязательно съешь бутерброд. После выпьешь таблетку и запьешь водой, – объяснил он словно маленькому ребенку, и я улыбнулась.

Облизав иссохшие и потрескавшиеся губы, я взяла в руки чашку и вдохнула в себя аромат горячего чая, осторожно сделав маленький глоток. Несмотря на бережные действия, я все равно умудрилась обжечь язык и губы и теперь сидела, поджав их.

– А где ты спал? – поинтересовалась я, откусывая бутерброд, в который Алек не добавил бекон.

– Здесь, – он глазами указал на место рядом со мной, и я проследила за его взглядом.

– Ничего непристойного, – быстро ответил он, поднимая руки перед собой, увидев мое ошарашенное лицо.

– Откуда ты знаешь, что я не люблю бекон? – нахмурилась я, жуя свой бутерброд.

– Ты сама мне сказала, когда посреди ночи мы с тобой орудовали на кухне и делали себе бутерброды. Ты не пошла спать сразу, а уговорила меня сначала поесть.

– Если нас увидела Марта в таком состоянии, я сгорю от стыда! – ужаснулась я.

– Расслабься, дома никого не было. Видимо, Эльвира оставила ее у себя. Их до сих пор нет, поэтому ты еще успеешь привести себя в порядок, а я -уехать. – Он посмотрел на свои наручные часы и слегка нахмурился.

Я вздохнула, доев свой завтрак и утрамбовав все чаем.

– Никогда не думала, что обращусь за помощью к алкоголю, чтобы расслабиться, – пробубнила я.

– Не осуждай себя. Ты приняла верное решение. Я наконец смог увидеть беззаботную тебя. Ты будто канула в другую Вселенную, позабыв о всех проблемах. Иногда организму необходима такая разгрузка.

Он был прав. Даже если я мало что помню, знаю в точности, что забыться я смогла и получила от легкости удовольствие. Такого я уже давно не ощущала. В последний раз в беззаботном детстве. Теперь же понимаю, что повзрослев, взяв на себя какую-то ответственность и проблемы, которые необходимо решить, невозможно получить такой легкости на трезвую голову. Лишь запив свое горе, можно поймать этот призрачный шанс на беззаботность хоть на некоторое время.

Кстати, об ответственности. Я подняла на Алека глаза и приняла самое серьезное выражение лица.

– У меня все получилось? – настороженно спросила я.

Он кивнул, улыбаясь.

– Поэтому я тебе и позвонил, чтобы ты ушла, поскольку получил информацию, что устройство встроено и все работает. Поблизости особняка Клауса наш человек, и он через мобильник выслушивает все разговоры, которые происходят в кабинете. Если он наткнется на что-то значимое, то обязательно сообщит. Ты умница. – Алек снова одарил меня своей чарующей улыбкой.

– У тебя очень красивая улыбка, – не сдержалась я.

– Ты мне об этом говорила раз пятнадцать. Надо было все-таки посчитать.

Я поджала губы и, кажется, покраснела от смущения. Алек посмеялся и погладил себя по бедрам, вставая с кровати.

– Ладно, я поехал. Ты обязательно выпей таблетку. Сегодня, думаю, ты свободна и можешь заняться своими делами.

– Да, у меня их много. – Ведь я поделилась на два мира. – Мне сообщат, если наткнутся на что-то серьезное?

– Не уверен, – виновато ответил Алек и вздохнул. – Если что – звони.

С этими словами он покинул спальню, кинув на меня поддерживающий взгляд, когда скрывался за дверью.

Я сделала так, как он просил, и выпила таблетку. Сразу же решила принять ванну. Встав перед зеркалом, я ужаснулась, увидев свое отражение. Вся черная тушь и подводка растеклись под глазами. Лицо помятое после сна, а белок в глазах с полопавшими капиллярами, отчего глаза внутри покраснели. Как только Алек мог спокойно смотреть на меня такую, будто я в своем привычном виде с аккуратным макияж, и этого кошмара на моем лице нет.

Я сняла с себя платье и встала под душ, включив горячую воду, поскольку из-за легкого похмелья мое тело бросило в дрожь, и мне казалось, что в доме холодно. Хорошо, что мне не за тридцать, и я еще могу довольствоваться тем, что могу спокойно перенести это отвратительное состояние. Когда я закрывала глаза, голова все еще немного кружилась, отчего живот начинало крутить, и я бы вот-вот выбросила из себя съеденный завтрак не в самом приятном понимании этого слова. Через несколько минут мне пришлось сделать воду прохладнее, осознав, что горячий душ в таком состоянии – это плохая идея.

Смыв с лица макияж, тщательно вымыв волосы от лака, почистив зубы и просто насладившись струями воды, я ощутила легкость и готовность к предстоящему очередному тяжелому дню.

Несколько дней назад Алек пригнал для меня машину, чтобы в случае, когда я останусь одна, смогла сама сесть за руль и поехать по своим делам. На этот раз автомобиль подходил для меня. Это не тот внедорожник с огромными колесами, на котором я ездила к Шамилю. Теперь могу спокойно разъезжать на легком небольшом автомобиле и не переживать о том, что заглохну где-нибудь или не смогу нормально припарковаться, поскольку с автоматической коробкой передач я справляюсь лучше, чем с механикой.

Я написала Эльвире, что еду к Деймону и, одевшись, поехала в клинику.

Как обычно перед тем, как войти к брату, я переговорила сначала с доктором Вилсоном, поскольку ему доверяю больше, чем речам Деймона о том, что он уже выздоровел и ему пора вставать на ноги. Лечащий врач сегодня подтвердил, что Деймон стал бодрее. Ему позволено встать на ноги и начать укреплять мышцы. Я с радостью на лице отправилась к нему в палату.

Деймон сидел полулежа на своей кровати и читал свежую газету. Заметив меня, он улыбнулся и отложил ее, отвлекаясь от своего продуктивного дела. К сожалению, в клинике другого занятия он позволить себе не может. Но теперь его жизнь станет веселее, ведь постепенно начинаются тренировки в спортивном зале на тренажерах.

Деймон действительно выглядел бодрее. Кожа уже не такая бледная, а синяки под глазами не ужасают меня. С его головы сняли бинты, и я снова могу лицезреть его черные взлохмаченные волосы. Оказывается, под повязкой они сильно выросли.

– Ты же отдыхала вчера весь день?

– Конечно, – улыбнулась я, не смотря в его глаза. – Доктор сказал, что тебе можно пробовать вставать на ноги.

– Это подождет. Расскажи мне, чем ты занималась все это время?

По позвоночнику пробежал холодок, а сердце в груди забилось интенсивнее. Этого вопроса я боялась и пыталась подготовить себя к нему, отрепетировать свою правдивую речь, но не успела. Я рада, что Деймон так быстро поправляется, но не хотела, чтобы разговор о моей жизни в последний прошедший месяц заходил так резко. Сейчас я даже не знаю, с чего начать, ведь информация богата деталями и событиями. Я до сих пор не имею ни малейшего понятия, как отреагирует на все Деймон. За несколько минут разговора он получит массу разных эмоций, и я не знаю, как они повлияют на его улучшенное состояние.

– Как Сеньора? Она уехала, если в клинику не приходила все это время?

В сердце заколола знакомая боль и в груди заболело так, что меня парализовало на стуле. Я даже вдохнуть не могла, сжав в кулаках штаны. Прикусив нижнюю губу, я пыталась сдержать слезы, комом застрявшие в горле, но они упрямо сильным потоком выбрались из глаз. Веселый взгляд Деймона стал настороженным.

– Элла? – тихо позвал он меня.

– Ба…бабушки больше нет. Она умерла неделю назад в Испании. Сеньора похоронена в Валенсии.

Эти объяснения дались мне с огромным трудом. Боль от потери, которую я старательно успокаивала и уменьшала в груди, снова возросла и заняла всю мою грудную клетку, заново мучая все мое естество. Я будто вернулась в тот день, когда только узнала о трагедии. Конечно, ведь времени прошло крайне мало, чтобы вот так резко справиться с горем. Лишь моя занятость миссией и выход Деймона из комы помогли мне уменьшить масштабы боли.

Лицо Деймона исказило горе, и он чаще заморгал, сдерживая слезы, хотя его глаза уже заблестели.

– Это…почему? – сдавленно спросил он.