Помещение было тесным, я едва мог выпрямиться во весь рост, большую его часть занимали четыре полки для сна: две верхние, и две нижние. Обе верхние, естественно, оказались заняты, на одной едва слышно похрапывал молодой парень, который наверняка едва переступил рубеж совершеннолетия, а со второй на меня с любопытством посмотрел мужик лет тридцати с длинными сальными волосами.

Обе нижние оказались свободны. Я подошел и уселся на одну из них, затянулся, выпустил изо рта струю пара. Да уж. Это уже изолятор предварительного содержания, а не спецприемник, где мне приходилось бывать раньше.

Впрочем, наверное, стоит привыкать. Все равно выйду я отсюда еще не скоро, да и если выйду, то только чтобы меня перевезли в следственный изолятор. А там… Да глупо думать, что там, скорее всего меня попросту удавят во сне или еще что-нибудь сделают подобное. Чем все и закончится.

Перед тем, как отправить человека в СИЗО, ему проводят операцию и меняют все боевые импланты на самые обыкновенные протезы. То же, что вытащить нельзя, попросту блокируют, перепрошивают. У меня в общем-то менять нечего, только руки, ну и ускоритель рефлексов перепрошьют.

Впрочем, терять присутствие духа все равно нельзя. Пал духом — считай, что умер.

Мужик с верхней полки схватился за край, спустился вниз и уселся на нижнюю, снова уставился на меня. Сейчас заговорит. И зачем ему это надо, лежал бы там себе, а ко мне не лез.

— Тебя за что сюда, парень? — спросил он.

Я покосился на него. Подсадной что ли? Вообще это в духе полиции, сейчас ведь даже диктофонов никаких не надо, чтобы что-то записать, достаточно оптики и слухового импланта. Правда я сомневаюсь, чтобы кто-то стал ловиться на подобные простые разводки.

Уж скорее, как мне и угрожала Настя, проще засунуть человека в камеру к отморозкам. Чтобы сломали его, чтобы он был готов рассказать все, лишь бы его туда не возвращали. Хотя, мне-то кого бояться, самый страшный отморозок в этом здании это, скорее всего, я.

— А хрен знает, — пожал я плечами. — По ошибке. Отпустят скоро, наверное.

— Отпустят, — протянул мужик и вдруг коротко и визгливо хохотнул. — Не, отсюда уже не отпускают. Им лишь бы человека сюда загнать, а за что его посадить уже найдется.

— Не пизди, — ответил я. — В тюрьмах и так только стоячие места остались, сколько бы их там не настроили бы. Чего тебе надо вообще?

— Да ничего, я так, просто поговорить, — он улегся на полку, продолжая смотреть на меня.

Я снова затянулся. Окон тут не было, единственный источник освещения — светодиодная лампа на потолке. А вентиляция херовенькая, потому что пар уже начинал скапливаться в помещении.

— Дай затянуться, а? — сказал он.

— Нет, — ответил я.

— Почему? — возмущенно посмотрел на меня мужик.

— Не хочу, — ответил я. — Это моя сигарета. Если хочешь — договорись с кем-то из легавых, чтобы тебе купили, заплати им. Нет денег — привяжи к жопе веник. Или терпи.

— Зря ты так, — каким-то странным тоном протянул он. — Зря. Мы ведь надолго тут, нам дружить лучше. Тут люди неделями сидят. Мало ли, что может с человеком за неделю случиться.

— У тебя оптика некалиброванная? — спросил я. — Посмотри на меня внимательнее. Руки видишь? Я тебя пополам сломаю, причем, сделаю это прямо сейчас, превентивно. А то знаешь ли…

— Все-все, парень! — выставил он перед собой ладони, в одной из которых я заметил разъем для оружейного смартлинка. — Я же пошутил.

Нет, непростой мужик. Ухо точно нужно держать востро. А то пытается строить из себя сидельца, а сам… А хрен его знает, кто он сам. Может быть, подсадной. А возможно, что бандит, убийца, наемник… Да кто угодно.

— Зовут тебя как? — спросил он.

— А меня не зовут, я сам прихожу, — ответил я. — А прозвали Молодым. Слышал, может?

Он вдруг встал и отодвинулся подальше, к самому краю полки. Эта реакция позабавила меня.

— Значит, слышал, — я улыбнулся. — Ну что, хочешь еще поговорить?

— Да не очень, — ответил он.

— Вот и хорошо.

Блядь.

Я завалился на полку, не снимая ботинок, уставился в верхнюю, покачал головой. Время раннее, после моих художеств в Новой Москве-сити прошло два часа. Еще два часа и за мной придут, причем, скорее всего, это будут пиджаки. А дальше…

Я уже видел, как они решают вопросы. Скорее всего, я просто исчезну, а данные обо мне каким-то чудесным образом испарятся из баз. Самого же… Ну тут есть варианты. Могут отдать «РосИнКому», чтобы те порезали меня на органы и, наконец-то разобрались, что во мне такого. Но это вряд ли.

Скорее всего, сделают это сами.

По-хорошему я сейчас должен усиленно размышлять о том, как отсюда свалить, да только вариантов нет. Дверь сломать? Ну, допустим, у меня это получится, хоть и не факт, она тут крепкая и явно рассчитана чтобы удержать людей с «базуками». Да и если выберусь из камеры, то что дальше? Тут куча полицейских, у них оружие, причем, не только пистолеты, от которых может подкожная броня защитить, но и тазеры-шокеры всякие.

Да и потом… Что мне делать-то?

Раньше надо было об этом задумываться. Например, оплатить услуги хорошего адвоката, Вытащить меня вряд ли бы смог, а вот, как вариант, стать моим мостиком между этим всем и внешним миром.

Да хули теперь-то уже.

Задумавшись об этом, я и сам не заметил, как заснул.

Разбудили меня удары дубинкой по двери. Каждый из них отдавался в голове жутким гулом, Еще бы, выспаться мне категорически не дали. Если судить по внутренним часам, то прошел едва ли час, так что я чувствовал себя полностью разбитым.

— Петров, лицом к стене, руки за спину, — послышался из-за двери голос.

Ага, Петров — это вроде бы я. А зачем они меня снова вытаскивают? Настенька дозрела, хочет спросить еще о чем-то? Или пиджаки так оперативно прибыли по мою душу? Ну хрен ли, сейчас об этом и узнаем.

Я встал, подошел к стене, вытянул руки за спиной. Пискнул замок, дверь открылась, за моей спиной послышались шаги, а на запястьях защелкнулись браслеты наручников. Меня вывели наружу, и я увидел двух полицейских, на погонах у которых было по четыре маленькие звезды. Это что получается, капитаны? А с чего бы за мной вообще отправлять капитанов, да еще и сразу двух.

— Давай, Петров, вперед, — сказал один из них и вышел чуть вперед.

Второй двинулся следом. Я на мгновение обернулся, и увидел в его правой руке телескопическую дубинку. Ну да, стоит мне дернуться, как тут же отоварят.

К моему удивлению мы прошли мимо помещений для допросов и двинулись дальше. Черт, и куда же тогда меня ведут?

— Куда мы? — спросил я.

— Иди, давай, — ответил тот, что шел сзади. — Иначе, смотри, приголублю, не побрезгую.

Ага, исчерпывающий ответ. Были бы у меня руки свободны. Да, впрочем, даже если и были бы, ничего кроме морального удовлетворения это мне бы не принесло. Зато у следователей появился бы реальный повод засадить меня до конца дней. Нет, он и сейчас есть, но доказать надо, а вот если я убью одного из полицейских, да еще и под камеры.

— А где Анастасия? — не унимался я. — Вроде же она ведет мое дело.

— Дело передали нам, — проговорил передний. — Впрочем, это ненадолго, тут и так все ясно. Так что сидеть тебе долго, Петров, до конца своей жизни, а это будет не очень и долго, потому что в тюрьме такие как ты не выживают.

— Отморозь сраная, — сказал второй.

Мы прошли через всю управу, шли долго, а потом вышли к еще одной металлической двери. Тот, что шел впереди, открыл ее, и даже поддержал, пропуская меня. Оказавшись на улице, я первым делом осмотрелся. Ба, а ведь это двор. Вот и машины полицейские стоят: «Нивы», «Ники», «Москвичи». Старье, конечно, но кто тратит деньги на финансирование полиции?

Лучше правительство будет тратить деньги на то, чтобы сделать всех граждан послушными овцами, которые даже помыслить не смогут о преступлении.

— Вперед давай, к машине, — сказал задний. — Поедем на место.