Я с подозрением уставился на девчонку. Нет, ну доброта-добротой, конечно, однако она сейчас дурёнку гонит или реально не понимает? Ни я, ни Петя не демонстрировали желания знакомиться ближе. Более того, придурка явно огорчило наличие моего родства с Клячиным. Мне кажется, он очень бы хотел отомстить наглецу, который ему в рожу дал. Петя явно не привык к такому.

Однако, выражение Наденькиного лица было совершенно искренним. Она, похоже, на самом деле верила в то, что мы все прямо сейчас можем выпить чашку чая и стать друзьями. Ну… Если это реально моя бабка, то маман явно пошла характером не в нее.

— Надя, только что оттуда. — Ответил ей Клячин.

Он, кстати, на эту особу смотрел как-то…непривычно. Во взгляде чекиста присутствовали нежность и восхищение. В хорошем смысле, естественно. Такое чувство, будто он Наденьку воспринимает как родную дочь. Знает, она на самом деле — светлый, добрый человек, и очень ее за это уважает.

— Ага. — Тихо прокомментировал я. — С чаем, пожалуй, точно будет перебор.

— Идём уже. Шутник. — Клячин ухватил меня за рукав куртки и потянул за собой к машине.

— До свидания, Николай Николаевич! — Крикнула Надя нам в след, а потом сразу же добавила. — До свидания, Алексей! Будем теперь дружить.

Придурок-Петя громко хмыкнул. Но с чекистом тоже попрощался. Видимо, они реально достаточно близко знакомы.

— Не будете вы дружить. — Заявил Клячин, как только мы уселись в тачку. Умрешь со смеху, честное слово. Будто кто-то сильно рвался.

— Даже не собирался. — Ответил я ему. — Кстати… Что это за парочка?

— Это? — Николай Николаевич едва заметно поморщился. — Удивительное совпадение, конечно… Петр и Надя — дети товарища Бекетова.

Я молча пялился на своего спутника почти минуту. Ждал, когда Клячин засмеётся над своей шуткой. Однако чекист оставался совершенно серьёзным.

— У товарища Бекетова есть дети?

Мой вопрос звучал крайне бестолково, наверное. Так-то Игорю Ивановичу прилично за сорок, далеко уже не мальчик. Почему у него не может быть детей? Казалось бы. Но… Просто мне сложно представить наличие у старшего майора госбезопасности семьи. А семья, выходит, должна быть. Дети сами собой, из воздуха не появляются.

Однако после рассказа Клячина о бедолаге комдиве, в башке с трудом укладывалась картинка домашнего уюта и Бекетова в роли главы семейства. Да и про мать мою он рассказывал так, словно до сих пор ее помнит. Вернее, не про мою, конечно. Про мать Реутова. С тоской говорил.

— Но… Вы же… Эта женщина. Жена Егира. Как она жила тогда на даче? То есть… Неважно, где она находилась. Имею в виду, он ведь с ней, вроде, получается, в связи состоял.

— Состоял. — Клячин кивнул, подтверждая свои слова. — И что? На каждом углу он об этом не кричал. Статью в газету не давал. По радио тоже объявления не было. А супруга у товарища Бекетова… Хороший человек она. Добрый. Верит каждому слову мужа. Надя на нее сильно похожа.

— А-а-а-а-а… Так вот почему мне этот придурок Петя показался знакомым… — Я не успел закончить фразу, как мне прилетел подзатыльник. От Клячина, само собой. Несильно, но с намеком, что в следующий раз может быть сильнее.

— За языком то следи! Петя — сын товарища Бекетова. За такие высказывания можно и огрести, между прочим. — Прикрикнул на меня чекист.

— Да понял… Понял… — Я поправил шапку, которая съехала на лоб из-за резких движений Клячина. — А Вы, смотрю, им прямо как родной, дядя Коля.

— Есть такое… — Чекист снова поморщился.

Интересно, почему его напрягает эта тема? Совесть мучает, что он собрался папашу подсидеть? Непохоже на Николая Николаевича. Мне кажется, он и совесть — максимально далеки друг от друга. Насколько успел узнать Клячина, его поступками руководит холодный рассудок и равнодушная оценка ситуации. К эмоциям этот человек не особо склонен.

— В общем, ты забудь про них. Понял? Надеюсь, вы больше никогда не встретитесь. Ни к чему это. Сейчас главное — понять до конца, что конкретно нужно от тебя товарищу Бекетову. И вот что… Давай договоримся. Если вдруг всплывут какие-то воспоминания… Если что-то узнаешь, выяснишь или услышишь, в том числе от Игоря Ивановича, прежде со мной обговори и посоветуйся. Помни, я — твой единственный настоящий друг. Ты мне сильно по душе пришелся. Своих детей не имею. Да и с семьей… Не заладилось как-то…Переживаю сильно за тебя.

Клячин завел машину и тронулся с места.

— Конечно, переживаете. Я прямо вижу, как это переживание Вас переполняет. — Ответил я чекисту с серьёзным лицом, а потом уставился в окно, чтоб он не понял по моему взгляду правду. Хрен я кому из них верю.

— Ну, все. Давай. — Клячин хлопнул меня по плечу. — Теперь до следующего выходного. Там, наверное, ты уже с товарищем Бекетовым встретишься. Сейчас он сильно занят, но уверен, для тебя время найдет. И не забывай, о чем мы с тобой договорились. Главное — нам нужно понять, что ему от тебя требуется. Иначе ситуация может выйти какая-нибудь сильно мудрёная. Для него мудрёная. А для тебя — чреватая последствиями.

Чекист как-то хитро усмехнулся и подмигнул. Причем, настолько хитро, что я снова заподозрил, он имеет весьма серьезные догадки на данный счет. Не знаю, что там с Бекетовым, а вот Николаю Николаевичу от меня нужны конкретные подтверждения этих предположений. Не до конца уверен товарищ Клячин в своих мыслях.

Ну, и несомненно большую роль играет тот факт, что моя настоящая фамилия Николаю Николаевичу еще неизвестна. К счастью.

Правда, большой вопрос, надолго ли. Судя по решительному настрою, он очень постарается разобраться во всем. Особенно теперь, когда знает о моих родителях. Пускай информации очень мало, однако, было бы желание. А оно у Клячина точно есть.

— Конечно, дядя Коля. — Я широко улыбнулся ему в ответ. — Все понял. Буду усиленно вспоминать.

Мы стояли возле машины. Чекист привез меня обратно к школе и теперь давал последние наставления. Я уже, честно говоря, начал раздражаться. На кой черт одно и то же повторять? Не идиот ведь, с первого раза понимаю.

— За дядю Колю можно и в морду получить. По-родственному, так сказать. По-семейному. — Клячин осклабился, а потом сделал резкий выпад в мою сторону.

Это было не всерьез, конечно. Однако я на всякий случай отскочил подальше. Ну его к черту. Эх…

Вот нормальный вроде он мужик, несмотря ни на что. И при других обстоятельствах я бы, наверное, реально мог с ним сдружиться. Четкий. Сказал — сделал. Но…Меня просто вымораживает, что Клячин если не врет, то привирает точно. Вернее, пытается манипулировать мной в своих разборках с Бекетовым. А я как-то сильно не люблю, когда за мой счет кто-нибудь пытается в рай въехать. Да еще при этом искренне верит, будто я — дурачок, не пойму ни черта. Не замечу.

Нет, ну Клячин понятно. Он думает, что вешает лапшу на уши семнадцатилетнему пацану. В принципе, скорее всего настоящий Реутов повелся бы. Либо на Бекетова, либо на Клячина. Но я то совсем не пацан. Так что могут валить к черту эти «доброжелатели».

— Ладно. Дуй в Школу. Пока товарищ Шипко не начал во все колокола бить. После твоего Зайцева имеется некоторое напряжение с режимом.– Клячин кивнул в сторону шлагбаума.

— Николай Николаевич… — Я посмотрел ему прямо в лицо. В глаза. — Скажите, а каково это, убивать человека, который ничего особо серьезного не сделал? Ну, имею ввиду, просто так.

Почему я задал этот вопрос? Да сам не знаю. Вот захотелось спросить его и все тут. Судя по той ситуации, которая у нас была рядом с баней, ни черта Клячин не чувствует в подобные моменты. Наверное, я просто хотел увидеть в нем что-то хорошее. Или хотел, чтоб он раскрылся больше. Или начал доверять мне. В общем, точного ответа нет. Спросил и спросил. С него не убудет. С меня — тоже.

— Ты опять за свое. — Чекист покачал головой. Видимо, я и правда казался ему слишком наивным пацаном. Впрочем, так даже лучше. Чем сильнее меня в данный момент недооценивают, тем свободнее у меня развязаны руки. — Запомни, Алексей, не все так однозначно. Есть цели, которые оправдывают средства. А каково это… Уверяю тебя, скоро сам узнаешь. Наша служба — это не белое пальто, которое ты будешь носить не замаравшись. Это, Алексей, грязь, кровь, боль. Хорошо, если не твоя боль, между прочим. Но мы защищаем не себя. Не свои шкуры. Мы защищаем Родину, партию, товарища Сталина. Враг не дремлет, Алеша. И не надо думать, будто он где-то далеко. Нет. Здесь сидит, рядышком. Через различных людишек старается пробраться. И вот представь, выдастся случай тебе удар нанести. Важный. А ты что? Встанешь и будешь размышлять, совершил ли этот человек уже преступление против твоей Родины или нет? Так он тебя тогда наперед убьет. Сомнениям места нет, Алексей. И все. Закрыли этот разговор.